27.06.2011
На днях ко мне обратилась соседка: «Мне нужно побеседовать с каким-нибудь православным старцем, как это можно сделать?» Оказалось, что у женщины семейные проблемы, и, как это часто бывает у людей невоцерковленных, когда все возможные и невозможные мирские средства уже испытаны, человек прибегает к Богу. Поняв, что ей нужен опытный, духовной жизни священник, я посоветовала страдалице обратиться к своему знакомому батюшке. Первый вопрос, который она задала, узнав, что он согласился ее принять: «А сколько это будет стоить?»…
К сожалению, образ Святой Церкви – спасительного Ковчега, хранительницы Истины и подательницы Таинств, без которых человек не может наследовать Жизнь Вечную, – деформировался в сознании многих людей. При этом некоторые современные миссионеры говорят о необходимости «быть всем для всех», общаться с мирскими людьми на их языке, что-то менять в нашем Православии...
Что же действительно нужно делать, чтобы молодежь, интеллигенция шла в храм? Размышляя над этим вопросом, я решила побеседовать с молодым образованным человеком, интеллигентом, уже пришедшим к вере.
– Расскажите, пожалуйста, о себе. Если не секрет, как Вы пришли к Православию?
– Меня зовут Александр, по образованию я – философ, получил также второе высшее образование в государственной Юридической академии, в настоящее время – доцент РГГУ, преподаю в лицее университета. К вере я пришел путем духовных поисков, ошибок, страстей и греховных падений. К сожалению, мы живем в такое время, когда почти утрачены традиции и оборвана связь поколений. Каждый вынужден учиться на своем горьком опыте. Я ощущал пустоту современного мира, которая часто скрывается за внешним достатком и благополучием. Эта пустота не давала успокоиться. Думаю, что за меня молятся мои верующие почившие прадеды (двое из них были священниками) и это часто удерживало от ложного пути.
– Как Вы считаете, людям образованным, имеющим массивный багаж знаний, интеллигентам, сложнее прийти в Церковь, чем человеку, занятому простым физическим трудом? В процессе поисков истины, воцерковления научные, литературные, философские и прочие познания скорее мешают или помогают?
– Трудно сказать за всех образованных людей, бывает очень по-разному. Образованному человеку сложнее в том смысле, что знания часто рождают высокомерие и гордыню, тщеславие, которое, по словам Паисия Святогорца, является «командным пунктом всех страстей». Сложнее оказывается не только воцерковиться, но и жить церковной жизнью. Отсюда возникает проблема «расцерковления», которая не так давно обсуждалась в церковной публицистике. Такие люди нередко индивидуалистичны, стремятся всегда идти «своим путем».
Но я знаю немало и других примеров – когда вера и разум органично дополняют друг друга. Если человек может смирить свой ум перед Истиной, знания и интеллект идут ему только во благо. Они позволяют лучше ориентироваться в современном мире, отвергать те технологии, которые сейчас широко используются для контролирования социальных процессов и даже мыслей и чувств людей. Образованный человек может принести огромную пользу и Церкви, и нашей стране.
У простых людей, возможно, есть свои, иного характера трудности, их угнетают другие страсти, но в любом случае в Церковь, к вере прийти может каждый.
– Недавно прочитала в интернете статью некоего священника Димитрия Свердлова (http : //blog. veruyu. ru/cerkov-dlya-vsekh/) «Церковь – для всех?», где он рассуждает о причинах, которые якобы отталкивают образованную молодежь – «яппи с айподом» – от храма. Например, о. Д. Свердлов пишет: «В Церкви, которая видит своим призванием удовлетворение потребностей мещанки и обывательницы, – в ней нет места для яппи с айподом.<…> Сухарики и горшочки приняты единственной нормой Православия, все прочее – в той или иной степени допустимости – отклонением. В таких ограничениях – один из стимулов расцерковления. Обидный, повторюсь, стимул. Обидный, наверное, как и любое расцерковление… Церковь, призванная к мультикультурности, точнее, к Духу, объединяющему культуры („…несть еллин, ни иудей, обрезание и необрезание, варвар и скиф, раб и свободь, но всяческая и во всех Христос“ (Кол. 3, 11), тем не менее, зафиксировав как норму одну субкультуру, отсекает субкультуры иные…»
Как Вы считаете, действительно ли существует такая проблема? Сталкивались ли с ней Вы или Ваши друзья?
– Честно говоря, айпода у меня нет, а яппи, мне кажется, встречаются в основном в Америке. У нас даже предпринимательская культура несколько другая, более дикая, но в чем-то и более человечная. Если серьезно, то проблема мне кажется надуманной, а церковная жизнь здесь воспринимается через призму экономики и политтехнологий. Маркетологи и политологи ищут другую целевую аудиторию, осваивают иной «сегмент рынка». Это может привести, как они думают, к повышению прибыли и росту акций компании. Да, но где здесь реальное миссионерство? За всем этим скрывается вежливая улыбка продавца, жажда денег и власти. Людям же нужно совершенно другое – им нужен источник Жизни Вечной, а не еще один вид психотерапии, которыми и так изобилует современное общество. Люди чувствуют ложь, и многих это отталкивает от Церкви.
Церковь должна стать «мультикультурной», – говорит автор. Звучит довольно красиво. Но разве Церковь такой не является? Разве нет множества Поместных Церквей? Мудрость Православия состоит именно в том, что оно позволяет выявить ценность национального через всемирное. О каждом народе есть Промысл Божий: и о русских, и о грузинах, и о сербах… На каждом народе Господь являет свои чудеса. Национальные культуры выросли и сохранились только благодаря Православной вере, которая сама по себе является вселенской.
– И все-таки есть ли в Церкви проблема непонятой интеллигенции? Священник Д. Свердлов утверждает: «Однажды Россия уже прошла по этому болезненному пути. Русское духовенство к XIX веку фактически окончательно признало нормой бытовую культуру крестьянства, поповства и мещанства, таким образом отсекло дворянству, а затем и интеллигенции путь причастия Спасителю через Церковь. К началу XX века это привело к тому, что из церковных людей лишь единицы оказались способны – а желания, похоже, не имел никто – на то, чтобы вести диалог с интеллигенцией – о чем рассказывает печальная история религиозно-философских обществ и кружков…»
– Трактовка исторических событий здесь в корне не верна. Нельзя сводить трагедию русского народа, отступившего от веры, Царя и Отечества, лишь к неверной пропагандистской деятельности священства. К святому праведному Иоанну Кронштадтскому, св. Алексию Мечеву, Старцу Московскому, к Оптинским Старцам приходили представители всех слоев общества, а не только крестьяне и мещане. Истинные пастыри не стремились подстроиться под какой-то культурный уровень. Человек, войдя в Церковь, должен был стремиться поменять себя, а не оставаться таким же, как и был, «спасаясь с комфортом». Это относится и к примеру с русским дворянством, и к примеру с яппи.
– Что вообще такое интеллигенция? Каков правильный смысл этого понятия? Какова роль этой части общества в прошлые века, в наше время, и какой она должна быть?
– Интеллигенция – понятие многозначное, поэтому «правильный» смысл выявить очень сложно. Роль интеллигенции в нашей истории двойственна и противоречива. С одной стороны, ей действительно были свойственны многие христианские черты: жертвенность, правдоискание. С другой стороны, интеллигенция превратилась в силу разрушительную, нигилистичную и антигосударственную. Это привело к революции в начале прошлого века, во многом спровоцировало катастрофический распад страны в период перестройки.
Настоящих русских интеллигентов, болеющих за Отечество, сейчас осталось у нас крайне мало – еще меньше, чем было. Многие современные интеллигенты заражены русофобией и презирают «эту страну», которую сами же и довели до такого состояния. Но я все же надеюсь и уповаю на появление в ближайшем будущем действительно русской национальной интеллигенции. В России все возможно, об этом говорит наша история.
– Как преподаватель Вы общаетесь с молодежью. Что на самом деле, на Ваш взгляд, преграждает сегодня молодым людям дорогу к храму?
– Дорогу к храму многим сейчас найти непросто, по-моему, тяжелее, чем в 90-е годы. Путь преграждает культура общества потребления, которая стремится представить веру излишней. На Западе большинство людей к вере просто равнодушны, не понимают, зачем она нужна. Преграждает дорогу к Богу и груз грехов и страстей, которых сейчас даже у очень молодых людей предостаточно. Преграждает и негативный опыт общения с некоторыми «церковными» людьми. Церковь должна быть чем-то совершенно иным по отношению к миру, должна быть образцом праведной и молитвенной жизни, а не прибыльным бизнес-проектом.
Иногда встречаю среди студентов искренне верующих людей, каждая такая встреча – большая радость.
Беседовала Анна Самсонова
Источник: газета «Православный Крест», № 36
Поделиться новостью в соц сетях:«ЦЕРКОВЬ ДОЛЖНА БЫТЬ ЧЕМ-ТО СОВЕРШЕННО ИНЫМ ПО ОТНОШЕНИЮ К МИРУ»
На днях ко мне обратилась соседка: «Мне нужно побеседовать с каким-нибудь православным старцем, как это можно сделать?» Оказалось, что у женщины семейные проблемы, и, как это часто бывает у людей невоцерковленных, когда все возможные и невозможные мирские средства уже испытаны, человек прибегает к Богу. Поняв, что ей нужен опытный, духовной жизни священник, я посоветовала страдалице обратиться к своему знакомому батюшке. Первый вопрос, который она задала, узнав, что он согласился ее принять: «А сколько это будет стоить?»…
К сожалению, образ Святой Церкви – спасительного Ковчега, хранительницы Истины и подательницы Таинств, без которых человек не может наследовать Жизнь Вечную, – деформировался в сознании многих людей. При этом некоторые современные миссионеры говорят о необходимости «быть всем для всех», общаться с мирскими людьми на их языке, что-то менять в нашем Православии...
Что же действительно нужно делать, чтобы молодежь, интеллигенция шла в храм? Размышляя над этим вопросом, я решила побеседовать с молодым образованным человеком, интеллигентом, уже пришедшим к вере.
– Расскажите, пожалуйста, о себе. Если не секрет, как Вы пришли к Православию?
– Меня зовут Александр, по образованию я – философ, получил также второе высшее образование в государственной Юридической академии, в настоящее время – доцент РГГУ, преподаю в лицее университета. К вере я пришел путем духовных поисков, ошибок, страстей и греховных падений. К сожалению, мы живем в такое время, когда почти утрачены традиции и оборвана связь поколений. Каждый вынужден учиться на своем горьком опыте. Я ощущал пустоту современного мира, которая часто скрывается за внешним достатком и благополучием. Эта пустота не давала успокоиться. Думаю, что за меня молятся мои верующие почившие прадеды (двое из них были священниками) и это часто удерживало от ложного пути.
– Как Вы считаете, людям образованным, имеющим массивный багаж знаний, интеллигентам, сложнее прийти в Церковь, чем человеку, занятому простым физическим трудом? В процессе поисков истины, воцерковления научные, литературные, философские и прочие познания скорее мешают или помогают?
– Трудно сказать за всех образованных людей, бывает очень по-разному. Образованному человеку сложнее в том смысле, что знания часто рождают высокомерие и гордыню, тщеславие, которое, по словам Паисия Святогорца, является «командным пунктом всех страстей». Сложнее оказывается не только воцерковиться, но и жить церковной жизнью. Отсюда возникает проблема «расцерковления», которая не так давно обсуждалась в церковной публицистике. Такие люди нередко индивидуалистичны, стремятся всегда идти «своим путем».
Но я знаю немало и других примеров – когда вера и разум органично дополняют друг друга. Если человек может смирить свой ум перед Истиной, знания и интеллект идут ему только во благо. Они позволяют лучше ориентироваться в современном мире, отвергать те технологии, которые сейчас широко используются для контролирования социальных процессов и даже мыслей и чувств людей. Образованный человек может принести огромную пользу и Церкви, и нашей стране.
У простых людей, возможно, есть свои, иного характера трудности, их угнетают другие страсти, но в любом случае в Церковь, к вере прийти может каждый.
– Недавно прочитала в интернете статью некоего священника Димитрия Свердлова (http : //blog. veruyu. ru/cerkov-dlya-vsekh/) «Церковь – для всех?», где он рассуждает о причинах, которые якобы отталкивают образованную молодежь – «яппи с айподом» – от храма. Например, о. Д. Свердлов пишет: «В Церкви, которая видит своим призванием удовлетворение потребностей мещанки и обывательницы, – в ней нет места для яппи с айподом.<…> Сухарики и горшочки приняты единственной нормой Православия, все прочее – в той или иной степени допустимости – отклонением. В таких ограничениях – один из стимулов расцерковления. Обидный, повторюсь, стимул. Обидный, наверное, как и любое расцерковление… Церковь, призванная к мультикультурности, точнее, к Духу, объединяющему культуры („…несть еллин, ни иудей, обрезание и необрезание, варвар и скиф, раб и свободь, но всяческая и во всех Христос“ (Кол. 3, 11), тем не менее, зафиксировав как норму одну субкультуру, отсекает субкультуры иные…»
Как Вы считаете, действительно ли существует такая проблема? Сталкивались ли с ней Вы или Ваши друзья?
– Честно говоря, айпода у меня нет, а яппи, мне кажется, встречаются в основном в Америке. У нас даже предпринимательская культура несколько другая, более дикая, но в чем-то и более человечная. Если серьезно, то проблема мне кажется надуманной, а церковная жизнь здесь воспринимается через призму экономики и политтехнологий. Маркетологи и политологи ищут другую целевую аудиторию, осваивают иной «сегмент рынка». Это может привести, как они думают, к повышению прибыли и росту акций компании. Да, но где здесь реальное миссионерство? За всем этим скрывается вежливая улыбка продавца, жажда денег и власти. Людям же нужно совершенно другое – им нужен источник Жизни Вечной, а не еще один вид психотерапии, которыми и так изобилует современное общество. Люди чувствуют ложь, и многих это отталкивает от Церкви.
Церковь должна стать «мультикультурной», – говорит автор. Звучит довольно красиво. Но разве Церковь такой не является? Разве нет множества Поместных Церквей? Мудрость Православия состоит именно в том, что оно позволяет выявить ценность национального через всемирное. О каждом народе есть Промысл Божий: и о русских, и о грузинах, и о сербах… На каждом народе Господь являет свои чудеса. Национальные культуры выросли и сохранились только благодаря Православной вере, которая сама по себе является вселенской.
– И все-таки есть ли в Церкви проблема непонятой интеллигенции? Священник Д. Свердлов утверждает: «Однажды Россия уже прошла по этому болезненному пути. Русское духовенство к XIX веку фактически окончательно признало нормой бытовую культуру крестьянства, поповства и мещанства, таким образом отсекло дворянству, а затем и интеллигенции путь причастия Спасителю через Церковь. К началу XX века это привело к тому, что из церковных людей лишь единицы оказались способны – а желания, похоже, не имел никто – на то, чтобы вести диалог с интеллигенцией – о чем рассказывает печальная история религиозно-философских обществ и кружков…»
– Трактовка исторических событий здесь в корне не верна. Нельзя сводить трагедию русского народа, отступившего от веры, Царя и Отечества, лишь к неверной пропагандистской деятельности священства. К святому праведному Иоанну Кронштадтскому, св. Алексию Мечеву, Старцу Московскому, к Оптинским Старцам приходили представители всех слоев общества, а не только крестьяне и мещане. Истинные пастыри не стремились подстроиться под какой-то культурный уровень. Человек, войдя в Церковь, должен был стремиться поменять себя, а не оставаться таким же, как и был, «спасаясь с комфортом». Это относится и к примеру с русским дворянством, и к примеру с яппи.
– Что вообще такое интеллигенция? Каков правильный смысл этого понятия? Какова роль этой части общества в прошлые века, в наше время, и какой она должна быть?
– Интеллигенция – понятие многозначное, поэтому «правильный» смысл выявить очень сложно. Роль интеллигенции в нашей истории двойственна и противоречива. С одной стороны, ей действительно были свойственны многие христианские черты: жертвенность, правдоискание. С другой стороны, интеллигенция превратилась в силу разрушительную, нигилистичную и антигосударственную. Это привело к революции в начале прошлого века, во многом спровоцировало катастрофический распад страны в период перестройки.
Настоящих русских интеллигентов, болеющих за Отечество, сейчас осталось у нас крайне мало – еще меньше, чем было. Многие современные интеллигенты заражены русофобией и презирают «эту страну», которую сами же и довели до такого состояния. Но я все же надеюсь и уповаю на появление в ближайшем будущем действительно русской национальной интеллигенции. В России все возможно, об этом говорит наша история.
– Как преподаватель Вы общаетесь с молодежью. Что на самом деле, на Ваш взгляд, преграждает сегодня молодым людям дорогу к храму?
– Дорогу к храму многим сейчас найти непросто, по-моему, тяжелее, чем в 90-е годы. Путь преграждает культура общества потребления, которая стремится представить веру излишней. На Западе большинство людей к вере просто равнодушны, не понимают, зачем она нужна. Преграждает дорогу к Богу и груз грехов и страстей, которых сейчас даже у очень молодых людей предостаточно. Преграждает и негативный опыт общения с некоторыми «церковными» людьми. Церковь должна быть чем-то совершенно иным по отношению к миру, должна быть образцом праведной и молитвенной жизни, а не прибыльным бизнес-проектом.
Иногда встречаю среди студентов искренне верующих людей, каждая такая встреча – большая радость.
Беседовала Анна Самсонова
Источник: газета «Православный Крест», № 36
...<-назад в раздел
