На этой неделе сейм Эстонии рассмотрит во втором и третьем чтениях закон о совместном сожительстве. Если он будет принят, пары извращенцев получат тот же статус, что и семьи, и те же права, включая право усыновлять детей.

В воскресенье после литургии на площади перед кафедральным собором Александра Невского в Таллине состоялся молебен в защиту семейных ценностей, а потом и митинг по тому же поводу. Многочисленные собравшиеся в своих плакатах и речах констатировали, что «брак — это союз мужчины и женщины», а «у каждого ребенка должны быть мама и папа». Они призывали эстонское государство слушать собственных граждан, а Господа Бога — защитить Эстонию:

Недавно проведенный социологический опрос выявил, что две трети жителей Эстонии не поддерживают легализацию однополых пар и не считают, что у них должен быть такой же статус, как у семей.

Однако как в «большой Европе», так и в Эстонии государство считает нужным бежать впереди паровоза. Нужны ли людям такие «свободы», как приравнивание пары гомосексуалистов к семье, никого не интересует. Людям НАДО дать такую «свободу». Этот вопрос не решается народом — он решается элитами.

Вслед за этими «свободами» на Западе появляются и другие. Сначала извращенцы получают возможность усыновлять детей. Потом гражданам запрещают сомневаться в том, что такая «семья» полноценна. Во Франции за это запросто можно загреметь в тюрьму, в США — лишиться работы, и такие случаи уже есть.

Массовая обработка граждан пропагандой о том, что однополые «семьи» — это шаг к свободе, пока приносит меньше плодов, чем ожидалось. В прошлом году в Хорватии по итогам референдума (65% за) в Конституции было указано, что семья — это союз мужчины и женщины. Именно поэтому обычно обходятся без мнения народа.

При этом надо отметить, что с каждым годом консерваторов в Европе становится все больше и они становятся все популярнее. К ним относятся и католическая церковь, и целый ряд политических партий, в том числе и новых, с растущим рейтингом — наиболее характерным примером является та же Франция. Так что говорить о движении в одном направлении вряд ли уместно.

Тем не менее, поскольку сторонники однополых «браков» давно и успешно оседлали тему «свободы», а это понятие (в значении «независимость») на континенте по-прежнему популярно, то бороться с такой идеологией непросто. Еще совсем недавно идея приравнивания пары гомосексуалистов к семье считалась шуткой, а идея дать таким парам усыновлять детей — плохой фантастикой. Теперь в целом ряде стран все это уже реальность.

Ставка на здравый смысл не сработала. Не работают ни биологические (семья — это союз мужчины и женщины), ни психологические (ребенку для полноценного воспитания нужны отец и мать) аргументы. Приходится искать новые доводы.

При этом большинство сторонников легализации однополых пар никакого отношения к гомосексуализму не имеют. Для них такая легализация — возможность показать фигу авторитетам и сказать им: отстаньте от нас, пусть все делают что хотят. Нормальная подростковая реакция. Только вот обычно подростки не разрабатывают законы, не принимают их и даже не голосуют за тех, кто принимает законы. Если бы законы для себя они писали сами, то, может, и не повзрослели бы.

Но интересно другое: почему в последние двадцать лет везде, где появляются «европейские ценности», сразу появляется тема однополых пар и «гей-парадов». Происходить само по себе это не может: для этого нужна слаженная работа большого количества людей с немаленьким влиянием. Зачем им это нужно?

Значительному числу самих гомосексуалистов ни «парады», ни «браки» не нужны. Вполне достаточно, если государство не лезет в личную жизнь — например, как в России. Вменяемый человек любой ориентации на «парад» по поводу своих постельных предпочтений не пойдет. Что касается детей, то вменяемым людям ясно, что ребенку нужна полноценная семья, коей однополая пара не является. Так что застрельщики всего этого ажиотажа — вовсе не гомосексуалисты или по крайней мере не только они.

Сторонники однополых союзов объясняют свою позицию так: парады нужны, чтобы «показать, что мы есть». Браки — чтобы была такая же, как у гетеросексуалов, возможность торжественно скрепить свой союз. Что касается детей — то «мы тоже любим детей и будем о них заботиться», да и вообще у нас, мол, куча народу воспитано «однополыми парами» в виде мам и бабушек.

Проблема, однако, в том, что когда ребенка воспитывают мать и бабушка, никто из них не играет роль отца. Ребёнок просто знает, что отец должен быть и что его нет. А в случае с парами гомосексуалистов отец (мать) как бы и не обязательны. Какие проблемы это вызовет у детей — никому не интересно. Одной части сторонников этой идеи на детей плевать. Другая, инфантильная, часть искренне полагает, что «ничего страшного тут нет».

В скобках стоит отметить, что однополыми «семьями» дело, скорее всего, не ограничится. В ряде стран уже поговаривают о легализации инцеста. Звучит дико и нереально? Точно так же звучала пятнадцать лет назад мысль о приемных детях у однополых пар.

Картина в итоге получается следующей: законом становится вседозволенность, и нарушать этот закон нельзя. Кто угодно может делать все что угодно, а говорить о том, что это глупость, ошибка и преступление — нельзя: посадят, буквально посадят. Нельзя отказаться от уроков «сексуального воспитания», где детям еще до пубертатного периода рассказывают об онанизме и гомосексуализме. Вот такая «свобода».

Если исходить из принципа «кому выгодно», то первым в списке, конечно, будут компании сферы развлечения и потребления. Семья — это тоже важный потребитель. Однако надо расширять рынки, продавать новые услуги. Чем чаще человек меняет свою «идентификацию», тем лучше: больше купит. Чем больше он об этом думает, тем лучше: больше купит.

Другой очевидный претендент на эту роль — политические власти. Пока власти Эстонии увлечены вопросом о новых «свободах» для гомосексуалистов (вопрос №2, который стоит на повестке дня сразу после борьбы с «российской угрозой»), можно говорить о себе как о демократах. Вопрос о том, почему люди разбегаются из Эстонии с такой скоростью, отходит как бы на второй план. Черт с ней, с экономикой, но выборы будут выиграны. Чем меньше у людей авторитетов, тем более они инфантильны; чем более они инфантильны, тем ими проще манипулировать — в том числе и на выборах.

Вряд ли, конечно, можно предполагать, что где-то в Европе тайно по ночам собирается «мировое правительство» и придумывает, что бы еще сделать, чтобы инфантилизма (а вместе с ним потребления и голосования за лозунги) стало еще больше. Скорее, все просто так удачно совпадает, что и делать почти ничего не нужно. Главный сторонник «прав гомосексуалистов» находится не снаружи, а внутри: делай что хочешь, последствий якобы не будет.

Стоит отметить, что консерваторы всего континента, и прежде всего христиане, с особой надеждой смотрят на Россию, которая остается оплотом социального здравомыслия. Именно в России по этому, давно набившему оскомину вопросу, достигнут разумный компромисс: никто не мешает гомосексуалистам ни жить, ни спать с кем угодно, при этом никому также не приходит в голову считать такие пары равными семьям. На граждан ЕС мощным потоком льются слова про демократию и про свободы, но с каждым годом они работают все хуже: в конце концов, общество с адекватными законами — куда более важная ценность, чем безупречные выборы.

Наблюдения за европейскими гражданами показывают, что большинство из них относятся к этой теме весьма равнодушно. Горячих защитников прав гомосексуалистов (которым скоро предстоит переквалифицироваться в защитников инцестов) — ничтожно мало. Большинство людей лишь равнодушно пожимают плечами: ну, если сказано, что там свобода, а тут несвобода — ну, наверное, лучше свобода. Именно это равнодушие и готовность «вестись» на лозунги позволяет политической власти в союзе с корпорациями вводить правила игры, провоцирующие людей на инфантилизм, потребление и легковерие.

И еще. Европейские граждане, и прежде всего христиане, настоятельно просят нас не называть «европейской ценностью» усыновление детей содомитами. Европа, даже сегодня, разная.