Кто в законе, в делах, в любви, в дружбе управляет людьми нынешнего времени?
Корысть, навык, подличане, жеманство, самолюбие, под тысячами личин.
Мы называем это просвещением.
Но скоро можно приметить, что под сею корою льда кипят зловреднейшие страсти,
подобно некоторым покрытым снегом горам, внутри которых дышит свирепый пламень.

Общество истощило все свои семена, подобно пустопорожним полям, которые в первые времена были весьма плодоносны, а теперь не производят ничего, кроме худой травы и безсочных плодов: так и род человеческий обработал все тучные и плодовитые нивы ума, приближается теперь к растущему на глине просвещению. Приходятся ему худощаветь в этой засухе до тех пор, пока, лжеумствуя и разрушая ученым образом естественный порядок, не наткнется на одно из тех коловращений, в которых никто, кроме Бога, помочь не сможет…

В наши дни между врагами веры возгорелось ужасное соревнование; они, кажется, будто спорят о чести, кто нанесет ей больше язвительных и тяжких ударов. Ежели не преследуют честь с оружием в руках, то жадничают гнусной славы погасить честь в умах народных.

Человек без веры есть корабль без компаса. Страсть кидает его, как буря;
и даже когда буря пройдет, он не может войти в пристанище: остается погибать.

Злочестие письменное, резное, живописное, распеваемое,
обтекает наши области, является жителям городов и сел,
говорит очам, ушам великого множества невежд понятным им языком.

Все делается для тела, но что же делается для души? Сия нравственная чума, заражающая умы, истребляющая жизненные соки общества; распускание ядовитых писателей, злочестивых книг не только не пугает нас, но находят почти равнодушными, и мы не боимся, что общественное тело, напитанное ядами, по истощении в судорогах оставшейся силы своей, истлеет и, сгнившее, падет.

Слава тебе, Господи, что мы не имеем в русском языке слова революция (рёв люцифера) и даже равнозначащего ему! Да не будет оно никогда нам изветно, и даже на чужом языке не иначе, как омерзительно и гнусно!

Ум писателя, не утвержденный на корне языка своего,
подобен древу, посаженному без корня в землю.

Отцы и матери, трепещите своей безпечности, трепещите сделаться сообщниками злочестия! Вы, конечно, вырвали бы из детских рук ядовитую чашу – но вы оставляете пред очами детей книги, могущие развратить разум и сердце, тщательно сохраняете в домах нечестивые сочинения, наследственную отраву, переходящую из рода в род.

Неблагоразумны и дерзки те, кто позволяют себе читать опровергающие веру книги, под предлогом своей в ней твердости. Мы вместе слабые и гордые, безпечные и любопытные, должны остерегаться тайных расположений своего сердца. Наша леность охотно свергает с себя иго поучений.

Утонченные вымыслы ослепят ложным блеском, нападут на ваш разум, затмят его. Бойтесь, чтоб начав отсутствием ума, не кончили вы отступлением от веры. Но, положим, она и не погаснет в вас, однако лишится жара и будет только бледный свет.

Силу души составляет уверенность. Человек сомневающийся не способен ни к чему; когда он колеблется, то до половины уже побежден, и поступки его столь же слабы, как и мысли, дела столько же вялы, как и вера. И если древо не засохло в корне, по крайней мере, потеряло оно свою плодовитость.

Ни в какое время не было столько развращенных молодых людей, как в наши дни; но не было и столько между юношами благомыслящих и великодушных христиан. Нет, не погибнет Православие. Оно восторжествует над прошедшими и нынешними оскорбителями своими, над пером лжеумствователей и железом палачей.

В нашем народе никогда не было иных книг, кроме насаждающих благонравие,
иных нравов, кроме благочестивых, уважающих гостеприимство, родство, целомудрие, кротость и все христианские добродетели.
Ныне в нравах наших примечается порча или отступление от коренных правил честности.
Зараза сия пришла к нам из Франции, от обманчивого народа,
нечистая и гнилая внутренность которого прикрыта блестящей наружностью.
Зараза сделалась весьма сильной и общей.
И когда мы наружностью своей столь стараемся быть на них похожими,
то может ли внутренность наша остаться неповрежденною?

«Славянорусский корнеслов»
Сочинитель – Александр Семенович Шишков,
Примечатель – Георгий Емельяненко