Недавно нам удалось встретиться и побеседовать с одним из пустынников Святой Горы, весьма образованным и начитанным человеком. Во время этой встречи мы затронули некоторые важные стороны современной жизни Православной Церкви, старец рассказал о жизни многих уже ушедших из этой жизни пустынниках, которых он знал лично. Но о них почти что не знал никто. Это были действительно «те, которых весь мир не был достоин, скитались по пустыням, и горам, по пещерам и ущельям земли»(1), согласно по словам апостола Павла.

Для современного человека, избалованного разнообразными изобретениями науки и техники, комфортной жизнью, монашество, а тем более пустынники — это что-то совершенно непонятное и странное. Их сегодня, скорее всего, будут считать за сумасшедших. Лишенные всех удобств жизни, проводя все дни с узких пещерах или маленьких крохотных кельях, которые селятся на отвесной круто восточном обрыве Святой Горы, они словно ласточкины гнезда — жили в крайней нищете и полном отречении от мира, они никогда почти что не покидали Афона, навсегда умерев для внешнего мира. Тем не менее, монашество — это не просто обет девства, а таинство жизни в Боге, это всецелая жертва Богу.

Монашество дало Церкви очень много: и церковный богослужебный устав, и святителей, патриархов Церкви.

Сегодня в нашу церковную жизнь, - подчеркнул старец, - активно внедряется магическое сознание, теряется подлинное духовно-мистическое восприятие Церкви как Тела Христова. Утрачивается и понимание того, кто есть епископ. Он чаще воспринимается как чисто административная фигура, как служащий культа, который обладает властью в чисто светском понимании. Тем не менее, исходя из богодухновенных творений сщмч. Дионисия Ареопагита, преп. Максима Исповедника епископское служение — это не работа и не просто служение, а явление образа Христа, отражение свойств Христа своей жизнью и служением. И во время богослужения епископ, его вход в храм в начале Божественной литургии — это символ, и «образ и образ изображение первого пришествия во плоти в этот мир Сына Божия, Христа Спасителя нашего». И далее преп. Максим Исповедник в своей знаменитой «Мистагогии» пишет: «Своим пришествием Он (Христос) освободил и искупил естество человеков, порабощенное тлению, подвергшееся смерти через свое грехопадение и тиранически управляемое диаволом. Невинный и безгрешный, Он заплатил за людей весь долг, словно Сам был виновен, возвратив их к благодати Царствия и отдав Себя Самого в выкуп и искупление за нас»(2). А последующее вхождение архиерея в алтарь и восхождением на священнический престол означает» Вознесение Христа на небеса и возвращение на преднебесный престол»(3).

Несомненно епископ, вся иерархия имеет важное значение для Церкви, ибо без епископа немыслимо существование самой Церкви. И об этом прекрасно было сказано еще сщмч. Игнатием Антиохийским: «Где епископ там и Церковь». «Однако епископское служение не должно восприниматься, - еще раз подчеркивал старец-пустынник, - в чисто светских понятиях, его власть -это духовная власть, имеющая своим источником Христа, истинного Бога. Епископ - это не некий директор, проявляющий свою жесткость к подчиненным, некую административную власть. Точно также само благословение, осенение крестом при испрашивании благословения мирянином на какое-то дело, - это не есть просто некое чисто внешнее действие. Благословение — это ниспослание божественной благодати, действие божественной энергии. Однако божественная благодать не подается механически и автоматически. Архиерей и священник должны чувствовать и переживать это на чисто внутреннем интуитивно-мистическом уровне, что подаваемое в данной ситуации благословение соответствует воле Божией».

Отсутствие у большей части иерархии аскетической строгой жизни, проведение ее в бесконечных встречах и беседах, лишает иерарха жизни в чувстве благодатного общения со Христом. Тем более, если иерарх не молится, не приобретает навык умной молитвы, то он, как и всякий клирик, превращается просто в светского служителя, обслуживая религиозные потребности людей, а не неся пастырское служение направляющее человека к единению со Христом, к обожению, о чем как раз как о цели и смысле церковной иерархии и пишет сщмч. Дионисий Ареопагит: «Начало обожения, из которого обоживаемые имеют возможность обоживаться, по божественной благости даровало иерархию на спасение и обожение всех словесных и умственных существ».4 Иерарх, получив силу через совершение божественных таинств должен «и обоживаться и передавать находящимся внизу, по достоинству каждого, от Бога полученное им священное обожение, устремлять вперед более слабых и предшествовать им и, по мере сил, предводительствовать другими»(5).

У свт. Григория Богослова мы находим прекрасное объяснение архипастырского служения в Церкви как именно восстановления образа Божия в человеке и ведение по пути обожения. Свт. Григорий Богослов сопоставляет служение епископа со служением врача. Но поскольку лечение души намного сложнее, нежели тела, то и духовное врачевство составляющее сущность иерархического служения, сложнее служения обычного врача. «Итак, как нами было сказано, - говори сщмч. Дионисий Ареопагит, - что цель свойственной нам иерархии такова: наше, насколько это возможно, уподобление Богу и единение с Ним. Достигаем же мы этого, как учат божественные Речения, только любовью к высочайшим заповедям и священнодействиями»(6).
 
Утрата понимания важности вести аскетическую жизнь приводит в конечном итоге и к постепенной утрате православного сознания, мышления в современном епископате. И поэтому не приходится удивляться тому, что современная иерархия в своих действиях и мыслях руководиться не «богопреданными Речениями», как об этом говорит сщмч. Дионисий Ареопагит, а своими собственными суждениями, выработанными в ходе богословских экуменических диалогов ложными и неверными идеологемами, представлениями, мнениями.
 
«Обратите внимание,- говорит пустынник, - что Церковь Христова — это Тело Христова, это не иерархия. И мы верим в Церковь Святых Отцов, а не святых Иерархов. Мы молимся: «Молитвами святых Отец наших, Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй нас», а не «молитвами Иерархов». Святые Отцы — это вовсе не иерархи Церкви только, а это обоженные, достигшие святости, теснейшего единения со Христом. Ими то, как раз и являются по преимуществу монашествующие, пустынники. Вспомните, что величайший Томос 1340 г., Святогорский Томос, был написан великим Отцом Церкви свт. Григорием Паламой, когда он был пустынником, живя на Святой Горе, а не епископом. И те, кто подписали этот Томос, были не просто представителями двадцати святогорских монастырей, как современные антипросопы или игумены, а имевшие высочайший авторитет аскеты-подвижники.

«Ниспровергнутая на соборах XIV ересь Варлаама и Акиндина, которая кстати поддерживалась не кем иным как Вселенским Патриархом Иоанном Калекой, теперь получает свое распространение именно в рационализме, рационалистическом и магическом подходе с иерархическому служению. Этот подход к богословию, к церковному служению и метод богословствования являются разрушительными для Церкви. Все церковнослужение превращается в некую механическую работу, которая, как правило, не соответствует воле Божией». Свт. Григорий Богослов замечает, что иерарху следует своих пасомых «посредством своей добродетели привлекать народ к порядку, и не силою обуздывать, но доводить до порядка убеждением»(7). То есть всякая деятельность, совершаемая вне божественной воли, оказывается, не приносит столь важного и искомого просвещения и освящения от Бога.

В наше время возникла и стала активно распространяться тенденция подчинения монашества, монастырей епископу. Это тоже следствие обмирщенного подхода к церковной жизни. По мысли сщвч. Дионисия Ареопагита монашество — это высший духовный чин в Церкви: «Из совершаемых же чинов высочайшим является священный разряд монахов, достигающий всякой ведь очищенной чистоты». Но не следует смешивать духовный чин с иерархическим чином., но относится к триаде чинов, совершаемых под священническим(8). Внесение в управление монастырями и монашествующего жесткого административного начала — это сильнейшее оружие для уничтожения монашества. Но без монашества, подчеркнул пустынник, Церковь перестает быть Церковью, она теряет свою благодатную соль».

Первые тенденции к подчинению монашества власти епископа наблюдаются уже при свт. Фотии. Епископат боялся монашествующих, которые, как авангард Церкви, вставали на ее защиту, опровергая патриархов еретиков, защищая Церковь. «Прекрасным примером для Церкви, - подчеркивает пустынник, - в защите православия при свт. Никифоре останется преп. Феодор Студит». Бесстрашная защита веры от ереси, нововведений — это проявление огромной любви к Богу и Его святой Церкви.

Мы сразу же вспомнили о том, что свт. Григорий Палама в своих богодухновенных творениях подчеркивал, что Церковь — это «новое творение», «общение (общество) обожения». Из этих определений, а также учения величайших Отцов Церкви древней Церкви вытекает, что Церкви принадлежит не тот, кто просто крещен, имеет иерархическое достоинство, степень, но кто причастен Божественной благодати. А эта причастность достигается большими трудами, лишениями. Вот почему весь строй Православной Церкви аскетичен, ибо в нем отражается и выражается богоначертанный путь к обожению.