Станица Галюгаевская расположена на берегу Терека. На той стороне – Чечня. Жители станицы до сих пор вспоминают первую и вторую чеченские кампании – их начало Галюгаевская встречала ополчением, не зная, чего ждать из-за реки. Рыли над Тереком окопы, строили огневые точки, вооружались самостоятельно, рассказывает атаман станицы Юрий Бондарев.
 
Тревожились не на ровном месте – в самом начале первой кампании группа боевиков перебралась через Терек и расстреляла несколько человек, выбравшихся на окраину станицы на пикник.
 
Сначала оборону намеревались держать до прихода федеральных войск. Когда военные пришли, станичники посмотрели на этих 18-летних мальчишек, и возникло ощущение, что теперь надо охранять не только себя, но и их.

Собирали по дворам еду и курево для солдат.

Одна из огневых установок расположилась по соседству с домом Бондарева. Каждый вечер она принималась стрелять за Терек. Бондарев: «Жена сначала очень встревожилась – они стреляют, чего ты лежишь?!» Три ночи не спала, потом постепенно привыкла. Через пару месяцев, когда однажды вечером огонь не был открыт – возникло ощущение, будто что-то случилось: «Они не стреляют, чего ты лежишь?!» Взял я оружие, пошёл смотреть – не вырезали ли их там в темноте…»

А ещё у самого Терека стояло миномётное подразделение федералов, методично обстреливавшее направление посёлка Майское на чеченском берегу. Однажды жители станицы увидели по телевизору репортаж, в котором сообщалось, что федеральные силы только что вошли в Майское. «Мы к командиру миномётчиков, а он отвечает, мне, мол, приказа никто не отменял. Пришлось самим дозваниваться в вышестоящий штаб, улаживать».
 
Бондарев – на редкость спокойный, доброжелательный человек. Конфликтов с кавказцами в станице нет уже несколько лет, с начала 90-х – даже бытовых драк. Это большая редкость. «Взаимное уважение держится на балансе сил…» – усмехается.
 
В чём секрет? Очень просто. Галюгаевская – едва ли не единственная казачья станица, куда кавказцы заходят только в светлое время суток. Днём можно беспрепятственно приехать по делам или в гости. Можно и заночевать, если в конкретной казачьей семье тебя ждут. Только по заведённому несколько лет в станице порядку стало необходимо на въезде объяснить казачьему патрулю, кто именно тебя ждёт в гости.
 
В этом нет никакого нарушения кавказской межнациональной этики. Есть мужчины, жёстко (и понятно для любого кавказца) охраняющие свои семьи и дома. Весь Кавказ живёт так – когда едешь в гости, нужно, чтобы тебя ждал (а лучше – встречал) уважаемый человек.
 
Некоторое время назад атаман отменил казачьи патрули на въезде в станицу. А порядок в Галюгаевской остался. Предположу – потому, что в ней живут люди, придерживающиеся нормального для Кавказа уклада: держат дистанцию. Вместо умозрительной “братской интернациональной любви народов”, превращающей жизнь в коммуналку с неизбежными в коммуналке конфликтами – кавказские закрытость и дистанция. И всё спокойно.
 
К слову, об интернационале. Средняя станица на Тереке – это 3-4 тысячи населения примерно 35 национальностей. В Галюгаевской количество национальностей учитывается пальцами одной руки. И там совсем нет кавказцев, как в чеченский аул сегодня не приедут жить русские, казаки, украинцы… Во всех прочих станицах, где нам удалось побывать, главная межэтническая проблема – это стремительный рост доли кавказцев – за счёт миграции. А уж конфликты – прилагаются автоматически.
 
Главная проблема, которая сегодня беспокоит атамана (он же – выборный глава станичной администрации) – как продать выращенное станичниками зерно. «Они там в Москве опять за границей будут закупать, а мы тут по три пятьдесят пристроить не можем»…

Однако жизнь идет.