Иногда можно услышать, что во времена освоения Северной Америки новый континент заселяли бандиты, аферисты и преступники. Так ли это на самом деле? Чьи гены унаследовали нынешние амеры-демократизаторы, ударники капиталистического труда?
В Америку (ту, которая нынче США) раньше можно было попасть довольно просто. Достаточно было совершить определенное преступление, и билет в один конец тебе был бы обезпечен.
Так, англичане депортировали своих уголовников в Америку ещё в 17-м столетии, а вот после окончания тамошней гражданской войны дело пошло довольно плохо – слишком высоко стали цениться здоровые мужики, а плантаторы, к которым обычно уголовники попадали в руки, желали, естественно, видеть у себя здоровых работников.
В 1717 году Георг I включил в Акт о пиратстве статью, распространявшую вывоз в Америку на различных воров и контрабандистов шерсти.
В 1718 году вывоз распространили на браконьеров (за убийство оленя). После этого количество преступлений, за которые высылали в Америку, постоянно росло.
В 1751 году разрешили вывозить тех, кто крал тела казненных, в 1753 – тех, кто женился вне церкви, чуть позже – мошенников, а также воров из шахт по добыче свинца и т.д. (насильники, грабители, бунтовщики, грабители почт и барж, незаконно стрелявшие (?), воры овец, фальшивомонетчики, конокрады, поджигатели...). Высылали на срок от 7 до 14 лет, а те, кто незаконно возвращались в Англию досрочно, подлежали смертной казни.
При этом осужденных продавали судовладельцам по 3 (позднее по 5) фунтов, а те, в свою очередь, продавали их плантаторам по 10 фунтов (женщин, правда, по 8 фунтов).
Ну, что тут жаловаться на дороговизну, – зато какая чудесная наследственность обезпечивалась амерам.
Наглосаксофилы на подобные речи яростно возражают, типа: в Америку на заре ее становления приезжало и много добропорядочных людей из Англии и Европы.
Угу. Только прежде чем говорить о благотворности ген этих «добропорядочных», нужно посмотреть, что за существа в эту категорию попадали.
Правящая элита (кто же добропорядочнее ее может в Недоброй Доброй Старой Англии и в Европе быть) очень заботилась о своих подданных.
Мужьям в Англии, например, поручали жен постоянно на путь истинный наставлять.
– … помимо психологического и финансового давления, мужья не брезговали и насилием физическим. Избиение жены считалось делом заурядным. Тем более, что суд был на стороне мужей.
Так в 1782 году судья Фрэнсис Буллер постановил, что муж имеет право бить жену, если применяемая для вразумления палка не толще большого пальца.
В 1862 году богатого фермера из Кента, майора Муртона, обвинили в том, что он до смерти забил жену, когда она не позволила ему привести в дом двух проституток. Приговаривая Муртона к 3 годам тюремного заключении, судья сказал: «Я знаю, что это будет суровым наказанием, потому что прежде вы занимали высокое положение в обществе». Муртон был потрясен безчеловечным приговором: «Но я всегда был с ней так щедр!».
В 1877 году Томас Харлоу одним ударом убил жену за то, что она отказалась купить ему выпивку на деньги, заработанные уличной торговлей. Судья признал его виновным, но смягчил приговор в силу того, что Харлоу был … спровоцирован…
О подрастающем поколении правители тамошние тоже очень заботились. Воспитывали в детишках самостоятельность, чувство ответственности за свои действия с самого раннего возраста.
– До 1875 года возраст согласия для девочек в Англии начинался в 12 лет. Двенадцатилетний ребенок считался достаточно взрослым для того, чтобы самостоятельно распоряжаться своим телом.
Еще в 1285 году изнасилование стало тяжким уголовным преступлением (felony), которое могло повлечь за собой суровую кару, включая смертную казнь. Но половая связь с ребенком, не достигшим 12 лет, не считалась изнасилованием априори. Это был проступок (misdemeanor).
В 1576 году, во времена Елизаветы I, любая связь с девочкой, не достигшей 10 лет, была приравнена к изнасилованию. Однако возраст согласия остался прежним – 12 лет. Секс с девочкой от 10 до 12 лет все еще считался проступком, а двенадцатилетних закон и вовсе игнорировал.
В 1875 году парламент поднял возраст согласия на целый год…
Добропорядочные англичане/европейцы отличались цивилизованностью/ изощренностью своего досуга.
В Европе развлечением, зрелищем была казнь. На казни сходились и съезжались, как на театральное представление, везли с собой жен и детей. Считалось хорошим тоном знать по именам палачей и с видом знатоков рассуждать, что и как они делают.
Невозможно назвать какого-то ласкового, уменьшительно-домашнего названия для виселицы или палаческого топора в России.
Ни ласковое «Виселица Машенька», ни ироничное «Тощая Фекла» у нас попросту невозможно.
А во всех странах Европы виселицы и палаческие инструменты именно так и назывались! То «Маленькая Мэри», – полный английский аналог «Машеньки» (в Лондоне), то «Тощая Гертруда» (в Кёнигсберге), то «Скорый Альберт» – топор главного палача в Аугсбурге.
В «просвещенной и цивилизованной» Англии с разделением властей и «самым первым парламентом» в мире могли повесить восьмилетнего мальчика, обвиненного в воровстве из амбаров. А толпа смеялась и пела, глядя, как его вешают.
Детей с младенчества приучали не только спокойно смотреть на зверства.
Сформировались даже британские обычаи: если младенец дотронулся ручкой до повешенного, – это на счастье, также использовали щепки от виселицы как средство от зубной боли. То ли сосали ее, то ли использовали как зубочистку.
В Британии в 1788 году был случай, когда толпа рванулась к только что повешенному и буквально разорвала этот еще теплый труп на «сувениры».
Особенно «повезло» местному кабатчику – он завладел головой и долго показывал ее у себя в кабаке, привлекая публику, пока эта голова совсем не протухла.
Публичные казни на Гревской площади в Париже вызывали всплеск эмоций – толпа ревела, веселилась, пела, ликовала.
«Кто живал в Париже подолгу, как я, тот знает, что это было за отвращение: публичные казни, происходившие около тюрьмы „La Koquette“. Гаже, гнуснее этого нельзя было ничего и вообразить! Тысячи народа, от светских виверов и первоклассных кокоток до отребья – сутенеров, уличных потаскушек, воров и беглых каторжников проводили всю ночь в окрестных кабачках, пьянствовали, пели похабные песни и с рассветом устремлялись к кордону солдат, окружавшему площадку, где высились „деревья правосудия“ как официально называют этот омерзительный аппарат. Издали нельзя было хорошенько видеть, но вся эта масса чувствовала себя в восхищении только оттого, что она „была на казни“, так лихо и весело провела ночь в ожидании такого пленительного зрелища» (Так писал Петр Дмитриевич Боборыкин, русский писатель, придумавший и опубликовавший в 1864 году слово «интеллигенция». И фанатичный «западник», к слову сказать).
Когда Великая французская революция заменила виселицу гильотиной (народ «ласково» называл ее Лизеттой), Мишель Фуко в «Хрониках Парижа» пишет, что после введения гильотины народ жаловался, что ничего не видно и требовал возвращения виселицы. После Наполеона и Реставрации 1815 года виселицу вернули...
Можно представить счастье подобного добропорядочного отребья/люда, попавшего в Новый Свет, на просторах которого ему дозволено было стать не зрителем казней, а палачом.
Тем более, что выбор способов казни на родине этого отребья был наработан богатейший.
Вот что рассказывает об одном из таких способов Василий Верещагин, автор известной картины:
Казнь лидеров восстания сипаев при помощи «Дьявольского ветра»
Дьявольский ветер (англ. Devil wind, также встречается вариант англ. Blowing from guns — буквально «Развеивание пушками») — название типа смертной казни, заключавшегося в привязывании приговорённого к жерлу пушки и последующем выстреле из неё сквозь тело жертвы (как ядром, так и «холостым» зарядом пороха)).
«Современная цивилизация скандализировалась главным образом тем, что турецкая расправа производилась близко, в Европе, а затем и средства совершения зверств чересчур напоминали тамерлановские времена: рубили, перерезали горло, точно баранам.
Иное дело у англичан: во-первых, они творили дело правосудия, дело возмездия за попранные права победителей, далеко, в Индии; во-вторых, делали дело грандиозно: сотнями привязывали возмутившихся против их владычества сипаев и не сипаев к жерлам пушек и без снаряда, одним порохом, расстреливали их — это уже большой успех против перерезывания горла или распарывания живота. <...>
… Смерти этой сипаи не боятся, и казнь их не страшит; но чего они избегают, чего боятся, так это необходимости предстать пред высшим судьею в неполном, истерзанном виде, без головы, без рук, с недостатком членов, а это именно не только вероятно, но даже неизбежно при расстреливании из пушек. <...>
Это обстоятельство очень устрашает туземцев, и оно было главным мотивом введения казни расстреливанием из пушек в особенно важных случаях, как, например, при восстаниях».
Прибывшие в Новый Свет цивилизаторы порох экономили – доставка дорога – и обходились без пушек.
Но, тем не менее, кое-какие плоды технического прогресса в индейские массы несли.
Привезенные из цивилизованного рая острые стальные ножи, например, значительно облегчили дикарям снятие скальпов у своих противников из враждебных племен. Для того, чтобы предъявлять их просвещенным наглосаксам/европейцам и получать за это оплату.
Источник: https://www.kramola.info/vesti/letopisi-proshlogo/chi-geny-unasledovali-amerikancy
___________________
См. также:
Глобальная трансформация: С подачи королевского дома Англии мир накрывает содомская революция
Европа – покойница: Может ли безрелигиозное поколение повернуться к Богу?
<-назад в раздел