После обильных наставлений пастырям и пасомым, после упоминания о том, что для епископа Тимофея, для подчиненного ему клира и для всех верующих особенно нужно знать, как должно поступать в доме Божием, который есть Церковь Бога Живаго, столп и утверждение истины, — св. апостол Павел сразу и непосредственно за сим указывает и главную, величайшую тайну истины Церкви: Безпрекословно, говорит он, великая благочестия тайна, — Бог явился во плоти, оправдал Себя в Духе, показал Себя ангелам, проповедан в народах, принят верою в мире, вознесся во славе (1 Тим. 3, 15-16).

Верующие всегда искали и ищут «благочестивой» веры, т. е. веры правой, чистой, неповрежденной. И вот основная истина такой веры: признание Бога, явившагося и пришедшего во плоти. Кто не имеет такой веры, тот не Христов, а антихристов, и, по особо настойчивому предупреждению апостола любви Иоанна Богослова, тот — не от Бога, а от диавола, от духа лжи и обольщения (1 Ин. 4, 1; ср.: 2 Ин. 7).

И когда мы и пред праздниками, и в самый праздник Рождества Христова слушаем повествования святых евангелистов Матфея и Луки (Мф. 1, 2 гл.; Лк. 2 гл.) о Рождении Спасителя, то и эти повествования могут быть сокращены для веры в краткие и вековечные положения или евангелия Иоанна Богослова: Слово плоть бысть (Ин. 1, 14), или же проповеди апостола языков: Бог явися во плоти (1 Тим. 3, 16), родился от семени Давидова по плоти (Рим. 1, 3). Так мы можем говорить при воспоминании о начале пути спасения человеческого чрез безмерное истощание Божества и уничижение. Также можем мы говорить и в конце Его уже победного исхода жизни и служения: пострадав плотию (1 Петр. 4, 1), упразднив вражду плотию Своею (Ефес. 2, 15), — Он воскрес с плотию и с плотию показался ангелам, вознесся во славе и вечно седит одесную Бога (Лук. 24, 39).

Бог явися во плоти! Мы так привыкли к свету и радости этой тайны, что и не замечаем, что она есть тайна от веков и родов, что к ней приникнути ангелы желают, что ее искали, к ней стремились, ее ожидали все народы мира, все религии, как бы они ни были грубы и как бы они ни были древни в истории человеческой. Возвещенная, как первоевангелие, падшим людям, как обетование о Семени Жены, т. е. о воплощении от некоей Девы, тайна эта была сохранена человечеством всех путях его исторической жизни, сохранена глубоко и непоколебимо в тайниках души и сердца, и отобразилась на всех его религиозных исканиях. Блистающая, как свет солнца, в Ветхозаветном Откровении, в безчисленных прообразованиях и пророчествах (Рим. 1, 2), она преподносилась сознанию и всех языческих религий, как наследие первобытного Божественного Откровения и первоевангелия. Религиозное сознание человечества, так и не было бы удовлетворено, и тоска такой неудовлетворенности навсегда оставалась достоянием людей, если бы Бог действительно не явился во плоти.

Как уместно здесь напомнить себе и другим величайшее слово одного из самых ранних христианских писателей, св. мученика и философа Иустина: «Все, что сказано было кем либо хорошего, принадлежит нам, христианам!»

Не ожидают ли и на наших глазах доселе иудеи явления Бога во плоти, Мессии? Не познавшие Явившегося, они обречены на вечную тоску такого искания и ожидания, и этим только подтверждают ту истину религиозного сознания, без которого религия не может иметь своего завершения: религия, — как богообщение, как союз человека с Богом и Бога с человеком, должна в своем стремлении к богочеловечеству непременно завершиться Эммануилом, «С нами Бог», Богочеловеком.

Не так давно нам лично пришлось близко подойти к отпрыску древнейшей веры человечества, веры странной, самопротиворечивой, веры философской и вместе атеистической, — я разумею буддоламаизм. Мы видели непостижимое для здравого рассудка поклонение «живому богу», Хутухте в Монголии, открытому блуднику и пьянице; видели безмолвное подчинение многочисленного народа огромному — до половины количества всего населения — числу вымогателей и невежественных тунеядцев лам... Мы видели формы и проявления почитания различных боговоплощенцев, гыгенов, хубилганов, даже их бакшей (учителей) столь отталкивающия (до употребления их физических отправлений включительно), что нам прямо казалось не сплошное ли пред нами безумие?

В чем же сила и тайна живучести этой религии, которую по первому взгляду трудно и назвать религией? В том, что основное ее учение есть учение о воплощении божества на земле, в среде людей. Ради этого исконного и непреодолимого стремления и факта человеческого религиозного сознания терпится все в культе, в укладе жизни буддоламаизма. Приходят разочарования, мрачная действительность убивает веру, — но ламаиты тем с большим увлечением, до самозабвения, приветствуют особыми торжествами, шествиями, церемониями и своего рода религиозными плясками и представлениями в лицах новое грядущее воплощение божества — Майдера...

И вспоминалось нам на противоположном конце культурной лестницы, на верху европейского сознания бывших христиан, наших новых богоискателей, — что и там жажда и ожидание третьего завета, царства Духа, Церкви будущего, воплощения Параклита. Как сильны эти искания Бога воплощенного и как безконечно жаль, что люди стоят пред Христом-Богочеловеком с какою-то повязкою на очах и не видят Того, Кого Единого ищет душа верующего и Кто есть Бог во плоти, Путь, Истина и Жизнь!

Сильны искания Бога во плоти. История религий, все более теперь открывающая седую древность человеческого рода с религиозной стороны, вместе с тем свидетельствует все более и более о таких именно исканиях. Вот «религия тайн» и «религия загадок» религиознейшей в мире страны Египта. Новые исследователи даже в обоготворении египтянами быка, кошки, змеи и других животных теперь определительно указывают проявление верования в переселение душ и божеств, чем объясняется и отвращение египтян от скотоводства [1].

В другой — пантеистической окраске, но то же учение мы видим в древнем браманизме, где не только человеческая жизнь, но и весь мировой процесс мыслится, как акт постепенного воплощения Божественной сущности, где учение о воплощении бога Кришны впоследствии даже скопировано с христианства...

Возьмите древний буддизм. Жизнь знаменитого основателя буддизма Сакиа-Муни, по баснословиям буддистов, начинается с предсуществования его в небесной области, на земле же он является уже не первым воплощением Божества. Буддизм зародился из браманства; много в нем отвергнувши и переделавши, он, однако, продолжил далее и еще более укрепил учение о душепереселении и безконечных воплощениях Божества, чем и силен доселе среди буддоламаитов.

То же учение, даже может быть вопреки сущности парсизма, признававшего и ценившего личность в человеке, проходит в нем ясно, передается в христианские секты гностицизма (воплощение, Плирома) манихейства, эвхитства, богомильства в нашу русскую хлыстовщину и, наконец, в наши дни настойчиво повторяется в оккультных религиозных учениях, в теософии, спиритизме, в кружках спиритуалистов-догматиков, по существу противоположных христианству. Нелегко представить, что здесь повторены искания древнего Востока, а между тем это так.

Давно ли боялись, что сухой рассудочный рационализм протестантства создаст огромную опасность для Церкви в протестантствующих сектах, которым предсказывали огромное развитие. А случилось так, что хлыстовские веяния захватывают ныне и интеллигенцию и низшие классы народа, создают веру во всяких «старцев» и «пророков», как носителях Божества и воплощенных Христах...

Нужно ли говорить, что наряду с этими боговоплощениями, о которых говорил Восток, о том же, но в других только формах, говорил и Запад, религия греко-римская, своими апофеозами? Еще св. Иустин <…> ссылался на эллинские мифы о сынах Божиих, чтобы показать величие, истинность и необходимость рождения Христа от Девы [2].

Нужно ли говорить и о том, что все эти религиозные учения древнего человечества были только предчувствиями и вместе искажениями истины, что древнее первоевангелие Эдемское с течением времени омрачилось в сознании человечества, и теперь знакомство наше с этими искажениями имеет для вдумчивых людей только значение яркого и непререкаемого свидетельства жизненности и вечной истинности христианства?

Да, Воплотившийся Бог, Эммануил, есть вместе и Сын Человеческий, второй Адам, ибо Он есть цель истории человечества, ее завершение, увенчание всех чаяний и исканий человеческого сердца!

Ибо что такое древние воплощения и апофеозы? В них или могила для человеческого духа, для человеческого сознания, уничтожение человеческой личности, или могила для божества, низведенного до человека и олицетворения его свойств. И если бы только возвышенных свойств человека! Нет, наряду с ними — и самых низких!

Воплощение божества в освещении такого учения есть нечто воистину недостойное Бога.

Но в христианстве, в его богооткровенном учении, здесь все — свет, все — слава, все — добро, все правда, и все — полное и глубочайшее удовлетворение извечных запросов человеческого сердца, жажды нашей и искания милости и правды, жизни в Боге и с Богом и вечного блаженства!

Справедливо говорит по этому поводу один ученый апологет. «Все эти воплощения (браманизма и буддизма) не могут быть названы в строгом и собственном смысле воплощениями. Формы, в которые фантазия язычников воплотила свои божества, — эфемерные, призрачные формы, в которые божество облекалось лишь на известное определенное время для совершения того или другого действия, которые потом сбрасываются»... Здесь нет ничего общего с христианством, «где воплощение понимается, как действительное, реальное единение Божества с человечеством в лице Богочеловека».

Далее. «Христианство указывает на воплощение Сына Божия, как на единственный факт» [3], тогда как в язычестве — это безконечный ряд воплощений и не только в человеческом образе, — притом не в нравственных даже целях, — но даже, как мы видели, в целях космических, и притом помимовольно, по силе какой-то слепой необходимости.

В христианстве Бог единственно по свободному изволению Любви приблизился к нам, — «С нами Бог», и человек приблизился к Богу, — «С Богом человек», и «сего ради высокий Бог на земле явился, как смиренный человек», «да нас на небеса возведет» [4]. Человеческая природа возвышена, но не уничтожена. Человеческая личность не подавлена. Наша воля не упразднена. Над человеком не произведено сокрушающего насилия, и он остается существом разумно-свободным. Отсюда вменение нам человеческой нашей деятельности, отсюда, выражаясь человекообразно, — как бы некая заслуга человека пред Богом и восприятие блаженства и по неизреченной милости Бога и по правде. Отсюда открывается жизнь христианина в Боге и с Богом, жизнь вечная, но без умерщвления свободы и сознания, следовательно, с сохранением тех условий, при которых единственно возможно счастье и блаженство.

И в этом оправдание нашей веры, — то, что сказал еще древний христианский писатель Тертуллиан: «Неужели вочеловечение (как оно проповедуется в христианстве) недостойно Бога? Нет, оно в высшей степени Его достойно. Ведь ничто так не может быть достойно Бога, как наше спасение!» [5].

Спасенные люди, спасенные народы, спасенный мир, — воскликните ныне Господеви во всей земле, пойте же имени Его, дадите славу хвале Его. Спаси нас, Сыне Божий, Рождейся от Девы, поющия Ти: Аллилуия!

Примечания:
1 Рождественский. Апологетика, I, 302.
2 См. цит. в Аполог. Лютарда, стр. 874.
3 Рождественский. Апологетика, II, 23.
4 Акафист Спасителю.
5 Цит. по Лютарду стр. 878.

Протоиерей Иоанн Восторгов. «Бог во плоти» (1 Тим. 3, 16). // Прибавления к Церковным ведомостям, издаваемым при Святейшем Правительствующем Сѵноде. Еженедельное издание. № 52. — 24 декабря 1916 года. — Пг.: Сѵнодальная типография, 1916. — С. 1219-1222.

Источник: slovo.russportal.ru