Вторник, 19 Марта 2024 г.
Духовная мудрость

Прп. Амвросий об отпадении католиков от Православия
Истина свидетельствует, что Римская церковь отпала от Православия.
Преп. Амвросий Оптинский

Свт. Иоанн Златоуст об «иудейско-христианском диалоге»
Если ты уважаешь все иудейское, то что у тебя общего с нами?.. Если бы кто убил твоего сына, скажи мне, ужели ты мог бы смотреть на такого человека, слушать его разговор?
Свт. Иоанн Златоуст об «иудейско-христианском диалоге»

Златоуст об общении с еретиками
Возлюбленные, много раз я говорил вам о безбожных еретиках и теперь умоляю не объединяться с ними ни в пище, ни в питье, ни в дружбе, ни в любви, ибо поступающий так отчуждает себя от Христовой Церкви. Если кто-либо и проводит житие ангельское, но соединяется с еретиками узами дружбы или любви – он чужой для Владыки Христа.
Свт. Иоанн Златоуст о межрелигиозных «братаниях»

Прп.Нил о послаблениях
Погибель есть скат, по которому всякому легко сбежать в пропасть.
Прп. Нил Мироточивый о послаблениях

Прав. Иоанн Кронштадтский о чистоте веры
Если отпадешь от своей веры, как уже отпали многие интеллигенты — то не будешь уже Россией или Русью святой, а сбродом всяких иноверцев, стремящихся истребить друг друга.
Прав. Иоанн Кронштадтский о чистоте Православия

В кулуарах

Вакцинация от коронавируса - спасение или ловушка?
Можно ли говорить о том, что в ближайшем будущем мы можем забыть о коронокризисе? На этот и другие вопросы отвечает Пламен Пасков. При этом он рассказал, что мировая элита не собирается прекращать коронабесие вплоть до 2025 года. Также Пламен Пасков поделился своим мнением о том, является ли вакцинация от коронавируса спасением для людей или это ловушка для них...

Без Бога ни до порога
Предлагаем вашему вниманию выпуск программы «ДУШЕВНАЯ БЕСЕДА» с Константином Душеновым, в котором затрагиваются важные проблемы. Зачем Бог попускает нам скорби? Правда ли, что Русские Цари никогда не присягали на верность Российскому престолу, а только свидетельствовали о своей верности Господу Богу, когда в чине Коронации читали вслух Символ Веры? Правда ли, что книги митрополита Иоанна (Снычева) писал Константин Душенов?

Кремль окончательно порвал с западом
Предлагаем вашему вниманию полную версиюпрограммы «ДУШЕНОВ. ПРЯМАЯ РЕЧЬ». Выпуск №26. Правда ли, что до российской политической элиты наконец-то дошло, что нам с Западом не по пути? Правда ли, что в России уже 7 лет идёт тихая революция сверху? Какое место в русской геополитике занимает Кавказ? Почему одни люди и народы более религиозны, чем другие?

Документы
читать дальше...

Корреспонденция
читать дальше...



Архимандрит Мелхиседек Артюхин
В защиту веры и особенно Православной: О воспитании народа в духе христианской нравственности 23.12.2017
В защиту веры и особенно Православной: О воспитании народа в духе христианской нравственности

Публикуем актуальнейший, на наш взгляд, труд дореволюционного духовного писателя, помощника протопресвитера военного и морского духовенства протоиерея Иоанна Морева († 1935) «В защиту веры и особенно Православной» (Санкт-Петербург, 1910). Надеемся, как сказано в предисловии к современному изданию (Издательство миссионерского отдела Львовской епархии УПЦ МП, 2002), это сочинение поможет нашим читателям «разобраться в вопросах истинной веры и не впадать в религиозные заблуждения, пагубные для христианской души».

 ЧАСТЬ 1

ВЕРА КАК ЕДИНСТВЕННО 
ПРОЧНОЕ И ИСТИННОЕ ОСНОВАНИЕ 
НАРОДНОЙ НРАВСТВЕННОСТИ

Время, которое мы переживаем, принято называть трудным и тяжелым в жизни нашего Отечества. И это справедливо: не только в отношении к внешним экономическим условиям нашего быта, в смысле понижения народного довольства и благополучия, но и главным образом в отношении к внутреннему духовному состоянию нашего общества, в смысле упадка народной нравственности.

Действительно, современные русские люди по своему душевному настроению и нравственному уровню стоят весьма невысоко. Посмотрите вокруг себя, прислушайтесь к тому, что говорят и что пишут. Какими печальными явлениями наполнена наша жизнь! Справедливо можно сказать, что самолюбие есть главнейший и всеобщий порок нашего времени: оно руководит и движет всеми поступками и действиями людей. Каждый желает добра только себе самому; старается жить только для своего блага и счастья. А так как к тому же стремится другой, наш ближний, то людские желания и интересы могут сталкиваться и препятствовать одни другим. В этом – источник недовольства, вражды и неприязни. Печальные проявления злобных наклонностей человеческих особенно часто приходится наблюдать в настоящее время: преступления против личности стали обычными; грабежи, поджоги уже мало кого и волнуют – к ним привыкли... Отсюда, из-за этого угрожающего положения одних и крайнего себялюбия и замкнутости других, и общественная жизнь на Руси становится тяжелой, удручающей.

Вместе с тем расстраиваются в нашем народе основы и семейного его благополучия: любовь между супругами охладевает, святость брака нарушается, все более и более увеличиваются разводы, значение родительской власти колеблется, уважение и подчинение младших старшим ослабевает... Так в семейную жизнь вторгаются разлад, распущенность и безпорядок.

Неудивительно поэтому, что жизнь при таких условиях для многих становится весьма тяжелой; невзгоды и беды житейские подавляют душу, расстраивают ее спокойствие, доводят до болезненного возбуждения и напряжения. В этом нервном и развинченном настроении людей заключается причина ужасного недуга нашего времени – влечения к самоубийству. Как мало ценится жизнь! По каким ничтожным поводам она безжалостно пресекается! Испытал человек неудачу по службе, не сумел скрыть следов какого-либо безчестного поступка, потерпел семейное горе, возмутился какой-либо обидой и несправедливостью... И вот в результате этих душевных потрясений – преждевременная самовольная смерть. О чем говорит это печальное явление? Говорит о крайнем духовном безсилии человека, отчаянии, упадке веры в себя и в других людей...

Где же выход из этого тяжелого положения, нами переживаемого и всеми сознаваемого? Как поднять и улучшить нашу жизнь общественную и семейную? Для этого ничто так не нужно, как воспитание народа в духе христианской нравственности. Центр тяжести в деле благоустройства и упорядочения нашей жизни заключается в душе человека. На нее должно обратить внимание, ее нужно расположить и настроить к добрым поступкам, создать влечение к правде, честности, человеколюбию и другим добродетелям, от которых зависит мир и спокойствие общества. Без этого внутреннего нашего перерождения нельзя ожидать и внешнего порядка и умиротворения. Без этого все реформы в управлении государством не принесут желаемой пользы. Лечить одно тело, когда вместе с ним болит и душа, нельзя. Когда вянет и сохнет зеленое дерево, неразумно было бы заботиться о его ветвях и листьях, не обращая внимания на его корень. Точно так же, когда бедствия ополчаются на нашу жизнь, когда она омрачается тяжелыми пороками и преступлениями, необходимо прежде всего приняться за душу и ее врачевание.

Но как поднять народную нравственность? Чем побудить людей к доброму и благочестивому поведению, какие средства имеют силу к тому, чтобы сдерживать порочную и грехолюбивую человеческую природу?

Быть может, в состоянии это сделать закон человеческий? Конечно, существующие в государстве законы имеют большое влияние на жизнь народа: они определяют права, обязанности и отношения людей друг к другу. И чем мудрее и справедливее законы, тем больше приносят они пользы и тем успешнее содействуют благоустройству нашего быта. Но когда это бывает? Тогда, когда закон честно и точно соблюдается. А это возможно только при условии, если в людях не ослабело нравственное чувство, если не притупилось сознание святости и обязательности закона. В противном случае что тогда будет значить закон? Следовательно, закон – для того чтобы быть благодетельным для народа – предполагает в нем задатки добра и отзывчивость на тот голос правды, который должен отражаться в законодательстве. Но он совершенно безсилен по отношению к людям явно порочным и утратившим в своей душе чувство совести и ответственности за свои действия.

Иногда думают, что многие непорядки в нашей жизни зависят от невежества народа; от того, что он мало развит и мало знает; что следует только поднять образование, и жизнь наша сама собой войдет в правильное русло. Нет! Одно образование не может сделать людей благочестивыми и добродетельными. Оно имеет влияние главным образом на наши умственные способности. А разве в одном уме – сила и спасение? Разве умный и образованный по тому самому есть и лучший человек? Жизнь говорит совершенно другое: образованный и умнейший человек часто бывает порочным и дурным. О том же свидетельствует история древних дохристианских народов: у них процветали науки, искусства, торговля и проч., но в это же время господствовали самые необузданные пороки и преступления, которые и довели их до окончательной гибели.

Правда, может побуждать и располагать человека к добру его собственная совесть. По крайней мере, она не мирится с грехом и своими душевными внутренними терзаниями в состоянии предостеречь нас от нравственных падений. Но когда совесть имеет такую силу противостоять греху? Когда она говорит внутри нас громко и властно? Тогда, когда говорит и действует не сама по себе, а от имени Бога, как Его голос в нашей душе. Но отделите совесть от религиозной основы, порвите связь ее с верой в Бога и в будущее воздаяние, и совесть потеряет всю силу своего влияния; голосу ее не будет повиновения и послушания. Для неверующих и безбожных что она значит? Это, по их мнению, – ложный предрассудок, следствие нашего неправильного воспитания, пустой обличитель, которого нужно заставить молчать. Притом же совесть действует в человеке различно, в зависимости от его душевно-нравственного настроения: в одних людях слабее, в других сильнее. Постоянные грехи могут усыплять и этого невидимого стража в нашей душе, заглушать его голос и делать его нечувствительным. Значит, одна совесть не может улучшить человека и направить его жизнь по пути правды и святости.

Еще менее могут сделать это другие средства, иногда указываемые для поднятия народной нравственности. Говорят: можно побудить человека вести себя хорошо и старательно исполнять свои обязанности любовью к славе и чести от других людей. Но какое это шаткое и слабое основание доброго и безукоризненного поведения! Разве все люди могут стремиться и надеяться приобрести себе славу и почести в обществе? Слава выпадает только на долю некоторых, а добрыми и нравственными должны быть все. 

Будьте совершенны, как совершен Отец ваш небесный (Мф. 5, 48), – говорит Христос всем людям, а не только избранным. Притом же христианину внушается искать на земле не чести и славы, а служить благу и счастью других из любви к Богу и ближним, безкорыстно,ничесоже чающе (Лк. 6, 35); заповедуются усиленные труды в борьбе с греховными навыками и влечениями, а слава за это обещается не в здешней земной жизни, а в будущей, вечной. И как часто желание славы не только не возвышает и не улучшает человека, а, напротив, портит его! Не любовь ли к славе заставляет людей совершать поступки недостойные и непохвальные? Не заражает ли она человеческого сердца самолюбием, гордостью и высокомерием? Очевидно, указанное побуждение к добродетельной жизни не только не ведет к желаемой цели, а, наоборот, сопровождается вредом и порчей для души.

Можно, говорят, вести умеренную и воздержную жизнь ради собственного своего благополучия и спокойствия. Порок – сам по себе зло; он ведет ко многим неприятным последствиям: осуждению от людей, расстройству здоровья, потере имущества и другим бедствиям. Поэтому возможно будто бы удаляться от греха из страха перед ним.

Что сказать на это? Конечно, возможно и естественно. Но будет ли это жизнь действительно добрая и христианская? Если мы станем избегать греха только из страха перед его вредными последствиями, то, значит, мы будем жить не для Бога и не по заповедям Божьим, а для себя и по простому расчету и выгоде. Какую же цену будет иметь наша жизнь перед Богом? Так жить могут и не знающие Бога язычники...

Притом же, если человек будет сообразовывать свое поведение только с правилами умеренности и воздержания, то на самом деле станет ли он нравственно добрым и безукоризненным? Без сомнения, руководствуясь такими побуждениями, он стал бы избегать пороков явно для него гибельных и опасных. А почему он считал бы для себя необходимым воздерживаться от таких грехов, вред от которых не сознавался бы им со всей ясностью и очевидностью? Значит, и указанные побуждения недостаточно сильны для того, чтобы поднять и улучшить народную нравственность.

Итак, все доводы, которые могут быть продуманы человеческим разумом для того, чтобы расположить и побудить людей вести благочестивую жизнь, в действительности не в состоянии этого сделать. Настроить свое поведение согласно строгим правилам нравственности – дело для человека чрезвычайно трудное; это – величайший подвиг, требующий особенных усилий и напряжений. Это значит как бы поднять руку на себя самого, объявить решительную борьбу против своей грехолюбивой природы; расстаться со страстями, с которыми мы сжились, сроднились... Поэтому и побуждения к такой перемене должны быть сильные, настоятельные. А т. к. все люди обязаны быть нравственными и добродетельными, то и побуждения к этому для всех должны быть ясными и убедительными. 

Каждый человек – образованный и простой, богатый и бедный, молодой и старый, мужчина и женщина – должен ясно и твердо сознавать, почему он обязан воздерживаться от худых поступков и жить добродетельно. Где же и в чем найти такие побуждения?

Единственно – в вере в Бога. Вера и имеет своим назначением воспитывать людей в добре, внушать им правила честного, хорошего поведения и удерживать от дурных поступков. Она изрекает свои предписания от имени Бога как Его непреложный и безусловный закон, причем старается внушить человеку, что он во всякое время находится под всевидящим оком своего Творца, Которому известны все его мысли, желания и действия и Который некогда потребует отчета о прожитой жизни. Все наши мысли и чувства она старается поднять и направить к высшему, небесному миру; учит жить более для безсмертного духа, чем для тленного тела. Внушает побеждать в душе низкие и самолюбивые желания и возгревать в себе чувство братской любви ко всем людям, даже врагам и ненавистникам; предписывает постоянно бодрствовать над собою и обуздывать страсти и греховные порывы...

Вот в этих-то наставлениях и заключается единственно правильное и самое надежное средство повлиять на народ и улучшить его нравственность. Недаром еще древние законодатели защищали даже ложную языческую религию и считали ее необходимой для людей в тех видах, чтобы они страхом божества удерживались от преступлений.

Правда, против сказанного можно слышать такое возражение: предписания веры слишком высоки и трудно исполнимы для слабого человека. Что же? Разве все трудное для нас должно быть отвергнуто и признано необязательным только потому, что оно трудное? И разве можно рассуждать так: хорошим человеком быть трудно, а потому и не надобно им быть; худым же сделаться легче, а следовательно, и нужно быть таким?! 

В самих предписаниях веры, в евангельских требованиях, преподанных нам Христом Спасителем, заключается благодатная помощь, ободряющая и укрепляющая человека в деле их исполнения. Учение Христа – это не простые и холодные слова, а дух и жизнь (Ин. 6, 63); это – сила Божия ко спасению всякому верующему (Рим. 1, 16). При том же основании сущность евангельских истин есть любовь. Если любите Меня, соблюдите Мои заповеди (Ин. 14, 15). Потому узнают вас, что вы Мои ученики, если вы будете иметь любовь между собою (Там же. 13, 35). А там, где любовь руководит и движет поступками людей, разве может идти речь о какой-либо трудности и слабости? Не облегчает ли это величайшее и прекраснейшее чувство всякий наш труд и подвиг? Не вызывает ли оно человека на особенные и чрезвычайные дела ради того, кого и что он любит? Доказательством этого служат первые времена Христианства: какие чудеса терпения, самоотвержения и мужества совершали святые мученики за имя Христово! То же подтверждает и история подвижников Христианской Церкви: ради любви ко Христу они отказывались от всяких благ мира, разрывали самые дорогие семейные союзы и совершали такие подвиги воздержания и самоумерщвления, для которых нет повелений и в Евангелии...

Так, вера Христова, сообщая нам ряд совершенно правильных и непогрешимо верных предписаний относительно жизни и поведения, в то же время подает и благодатную помощь для укрепления нас в добре и благочестии. Как же не дорожить этим Богодарованным средством для улучшения и облагораживания наших нравов?! Как не выступать в защиту веры и не приглашать к повиновению ее голосу даже в целях спокойствия и благоустройства нашей земной жизни?! Поэтому-то, ввиду крайнего упадка народной нравственности в наше время и господства среди русских людей всевозможных пороков и преступлений, мы решаемся предложить вниманию читателя несколько бесед о вере как основании добронравственной и благоденственной жизни народа. Но т. к. вера в мире не одна и т. к. все люди исповедуемую ими веру считают единственно правильной и истинной, то мы в своих беседах коснемся вопроса о достоинстве различных вер и кратко укажем их заблуждения и недостатки. Затем скажем несколько слов о Христианстве как истинно Божественной религии на земле, и о Православии как единственно безошибочном, чистом и совершенном исповедании веры Христовой. Наконец, кратко отметим то высокое благотворное значение, которое имело Православие в истории нашего Отечества.

ВСЕОБЩНОСТЬ В МИРЕ ВЕРЫ В БОГА. 
ЕЕ НЕОБХОДИМОСТЬ ДЛЯ УДОВЛЕТВОРЕНИЯ
ВЫСШИХ ДУХОВНЫХ ПОТРЕБНОСТЕЙ ЧЕЛОВЕКА

2018-01-09.jpgВера в Господа Бога, Творца и Управителя мира, существует с древнейших, незапамятных времен: ей нужно приписать столько же лет, сколько лет живет на земле человек. С тех пор как явились на свете разумные существа, возникла и религия, или общение между Богом и человеком. Первая священная книга (Бытие), описывая жизнь первых людей и их потомков, говорит, что они приносили жертвы Богу и призывали имя Господне (см.: Быт. 4, 3–5, 26; 8, 20; 12, 8 и др.). Несмотря на время, в течение которого одни человеческие поколения сменялись другими, вера в Бога никогда совершенно не исчезала на земле. 

Хотя люди в продолжение многих столетий, протекших от создания мира до наших дней, и переживали неоднократно великие события, которые потрясали мир и совершенно изменяли его жизнь (напр., всемирный потоп, рассеяние народов по всей земле), но мысли и думы о Боге никогда не покидали их совершенно: подобно дорогому наследству, они передавались от отцов к детям, от предков к потомкам, из рода в род. В какую бы страну ни приходили люди, где бы они ни поселялись, повсюду они приносили веру в Бога и везде оставили следы ее. Все народы, независимо от того, к каким племенам они принадлежали, в какой части света жили, признавали ту великую истину, что есть особое Высочайшее Существо – Бог, Который невидимо управляет и миром, и людьми. «Ты можешь видеть, – говорит один древний писатель (Плутарх), – государства без стен, без законов, без монет, без письменности, но никто еще не видел народа без Бога, без молитвы, без религиозных упражнений и жертв». Это сказано более двух тысяч лет до нашего времени. 

С тех пор были открыты многие новые земли в разных частях света; стали известны многие дотоле неведомые народы. Но приведенные слова не потеряли своей силы и справедливости. «Если мы пройдем обитаемую нами землю, – говорит один из известных защитников Христианства, – по всем ее направлениям, побывав и в азиатских степях, и на месте жительства диких туземных племен Америки, на самом холодном севере и в раскаленных песчаных пустынях внутренней Африки, – то везде, где только мы найдем человеческое существо, хотя бы даже в диком состоянии, взор его обращается к небу, – то везде, где только мыслит ум, хотя бы то находящийся на самой низкой ступени развития, ему уже присуща мысль о Божестве, – везде, где только бьется человеческое сердце, оно содрогается или радостно трепещет, предчувствуя бытие Вечного Существа. Равным образом где только раздается человеческая речь, хотя бы то еще слишком бедная и грубая, там все-таки уже есть слово для названия Бога».

Правда, верования у людей были различны; каждый народ думал о Боге по-своему; почитал Его такими способами, о которых думал, что они – самые лучшие и Богу угодные. Были (и есть) народы дикие, которые держались мыслей, недостойных Бога, по своей простоте и невежеству приписывали Ему поступки и действия несвойственные и неприличные. Но и эти ложные и искаженные верования имеют свою цену: в них ясно сказались попытки человека найти Бога; обнаружились следы тех путей, которыми люди старались приблизиться к Высочайшему Существу. Если древние египтяне воздавали божеские почести крокодилам, змеям и другим животным, то и в этом неразумном обоготворении земных тварей проявилась глубокая общечеловеческая потребность – религиозная. Если какой-нибудь дикий островитянин преклоняет свои колена перед солнцем или луной или слагает свою добычу под кокосовым деревом, которому он приписывает чудесную силу, то и в этом, для нас странном и безсмысленном поступке выражается вера в Божество.

Так, вера в Бога существовала везде и у всех народов. Отсюда станет для нас понятным такой факт. В глубокой древности появился в Греции ученый человек (Протагор), который стал говорить, что ему неизвестно, существует Бог или нет. Эта мысль показалась афинянам (грекам) до такой степени чудовищной и вредной, что они безбожного ученого изгнали из своих владений; а книги, в которых содержалось его учение, сожгли публично.

Тому же учит наблюдение над обычной, повседневной жизнью. Попробуйте объяснить ребенку что-либо мудреное и недоступное его возрасту: он вас не поймет. Но скажите слово «Бог», начните о Нем говорить, и он вас будет слушать, интересоваться, понимать. Или возьмите человека простого, выросшего на лоне природы и воспитанного главным образом под влиянием творения Божия, возвещающего славу Творца. Спросите его, есть ли Бог, почему он верует в Него. Простолюдин не затруднится ответить, хотя и придет в немалое удивление по поводу того, как можно спрашивать о таком несомненном деле. Спрошенный не будет много умствовать и долго соображать: в собственной своей душе и совести он тотчас найдет готовый ответ. Углубившись на минуту в себя и обративши глаза свои к небу, он искренно и убежденно скажет: «Есть Бог: я верую в Него потому, что Он есть».

О чем же свидетельствует всеобщность веры в Бога? Что значит, что все признают Бога и если не всегда о Нем помнят, не могут забыть Его совершенно? То, что мысль о Боге глубоко хранится в душе человека и составляет ее необходимое требование.

В Священном Писании о происхождении первых людей повествуется так: И создал Господь Бог человека из праха земного, и вдунул и лице его дыхание жизни, и стал человек душею живою (Быт. 2, 7). Из этих слов мы можем понять, что такое наша душа и откуда она ведет свое начало. Душа сообщена человеку от Бога: она есть как бы искра и отражение в нем Самого Божества. А происходя от Бога, имея в Нем родственное себе Существо, она сама собою, по своей воле обращается к Богу, ищет Его. Как лань желает к потокам воды, так желает душа моя к Тебе, Боже! – говорит святой Царь Давид. – Жаждет душа моя к Богу крепкому, живому (Пс. 41, 2–3). Подобно тому, как наши глаза обращаются к свету и устроены для того, чтобы видеть свет, так и душа человека стремится к Богу и имеет нужду в общении с Ним. Как дитя малое ищет свою мать и только вблизи ее чувствует себя спокойным, так и душа наша только в Боге находит себе покой и счастье.

Чем же объяснить это влечение человека к Богу? На чем основывается эта вековая связь между Богом и Его разумными творениями – людьми? Мы видим в природе, что цветок тянется к солнцу. Отчего? Оттого, что от солнца получает он свет и теплоту – то, без чего он не может жить и расти. Подобно этому и постоянное, ничем не преодолимое тяготение человека к Богу происходит от того, что только в Боге наша душа может найти все то, что ей необходимо для правильной и здоровой жизни. А потребности душевные разнообразны и зависят от тех сил и способностей, которыми одарил Господь человеческую душу при ее создании.

Так, мы имеем разум, который отличает человека от всех других творений Божиих. Разум стремится к знанию, старается понять все окружающее, знать всему цену, смысл и значение. И какое широкое поле открыл Господь для работы и упражнения нашего разума! Весь великий мир Свой, всю необъятную вселенную отдал Премудрый и Благой Творец человеку для наблюдения, изучения и пользования их дарами. И в течение веков много трудился ум человеческий для обогащения себя разного рода познаниями. Пользуясь дарованной ему Богом способностью, он старался изучить и понять мир Божий. При помощи устроенных орудий он открыл доступ к небу и многое узнал о светилах небесных. На земле он не оставил и малейшей части ее без своего наблюдения: каждое животное, дерево и растение он изучил, каждое событие и явление в природе он исследовал. Своим любопытным взором проник человек даже вглубь земли, откопал там разного рода металлы и вынес на свет Божий. Не оставил человек без внимания и себя самого: во всех подробностях он рассмотрел свое тело и открыл средства и способы для лечения его болезней. Так воспользовался и пользуется человек данным ему от Бога разумом.

Но не все с одинаковым успехом может понять и изучить наш ум. Есть целая область, область духовная, в которой он не так силен и способен, как в деле изучения предметов земных и временных. Между тем для человека, как существа высшего других тварей и притом предназначенного Богом к вечному существованию, весьма важно знать не только то, что относится к земле и внешнему миру, но еще более – что относится к Богу, к Небу, и что касается самого человека и его духовной природы. Какое Его отношение к миру и человеку? Что такое сам человек среди других созданий Божиих? Для чего и какое место он должен занимать на земле? В чем состоит его долг и обязанности к Богу? Как ему жить, чтобы оправдать свое назначение и не подвергнуться ответственности пред Богом Судией? Вот вопросы, стоящие перед человеком и ожидающие от него ответа. Не задумываться над ними и отказываться от их решения нам нельзя, потому что они близко, весьма близко касаются нас и нашего счастья даже здесь, на земле.

И на самом деле означенные вопросы всегда волновали человеческий ум. Но как трудно было решить их одними человеческими силами! В прошедшие времена сколько было предпринято людьми, притом лучшими и умнейшими, трудов, сколько употреблено усилий и напряжения, чтобы открыть истину! Но все эти старания оказались напрасными: одними своими силами люди не могли дойти до знания Бога. Одного древнего мудреца спросили, что и как он думает о Боге. Вместо того чтобы ответить на этот вопрос, он попросил, чтобы ему дали для размышления один день, по окончании его он попросил два дня и потом еще два дня и, наконец, сознался, что чем более он размышляет о Боге, тем темнее для него становится истина. Как трудно было ее найти и понять!

Святой Иустин, когда еще не был христианином, горел желанием найти истину. И вот он обратился к одному ученому человеку, «некоему стоику». Но, прожив с ним довольно продолжительное время, он не приобрел никакого знания о Боге, т. к. и сам ученый ничего об этом не знал и даже самое знание о том считал ненужным. Потом он пришел к другому ученому мужу. «Сей меня терпел, – говорит святой Иустин, – потом потребовал, чтобы я назначил ему награду, дабы не безполезно было мое с ним обращение. Для сей самой причины я и его оставил, нимало не признавая за философа». Наконец, любознательный Иустин сделал попытку узнать истину от третьего знаменитого мужа древности. Но тот спросил его: «„Учился ли ты музыке, астрономии и геометрии?“ За сим, много похвалив сии науки и сказав, что они нужны, отпустил меня, когда я признался, что их не знаю». Так трудно было в древние времена научиться каким-либо знаниям о Боге у людей!

Точно так же самые разнообразные мнения существовали тогда и относительно таких важных предметов, как душа человека и сам человек. По словам древнего христианского писателя (Ермия Философа), одни признают душу за огонь, другие – за воздух, третьи – за ум, четвертые – за движение, пятые – за число, одаренное силою движения, и т. д. Точно такое же множество суждений существовало у мудрых людей древности о человеке! Вот что говорит об этом вышеназванный Ермий: «То я безсмертен и радуюсь; то я смертен и плачу; то разлагают меня на атомы: я становлюсь водою, становлюсь воздухом, становлюсь огнем; то я не воздух и не огонь, но меня делают зверем, или превращают в рыбу, и делаюсь братом дельфинов. Смотря на себя, я прихожу в ужас от своего тела; не знаю, как и назвать его: человеком ли или собакой, или волком, или быком, или птицей, или змеем, или драконом, или химерой? Я плаваю, летаю, парю в воздухе, пресмыкаюсь, бегаю, сижу… Является, наконец, Эмпедокл и делает меня растением…».

Вот к чему приходили люди, когда они в своих знаниях о Боге руководились только умом! И это понятно. Ум человеческий слаб и ограничен в знании предметов божественных. По самой природе своей он подвержен заблуждениям, склонен к ошибкам. При этом он не имеет твердости и постоянства в своих суждениях и выводах: часто один и тот же человек себе противоречит, признает сегодня то, что отрицал вчера, и наоборот. Каждый думает по-своему, каждый считает себя правым... Где же здесь истина? Кого слушать? Кому верить?

Так, во всех знаниях, которые касаются Бога и отношений к Нему человека, нельзя полагаться на человеческий ум, непостоянный, колеблющийся, сомневающийся. Здесь только Сам Бог может быть руководителем и воспитателем человека. Только Он может открыть и сообщить истину – твердую, несомненную, обязательную для людей. И эту истину, вполне успокоительную и удовлетворительную для ума человеческого, возвестил Христос, наш Спаситель. Я Свет миру, – говорит Он о Себе, – кто последует за Мною, тот не будет жить во тьме, но будет иметь свет жизни (Ин. 8, 12). Христос есть Свет истинный, Который просвещает всякого человека, приходящего в мир(Там же. 1, 9). Он же есть Истина (Там же. 14, 6), Истина совершенная, всецело удовлетворяющая потребностям и вопросам ума человеческого: Кто жаждет, иди ко Мне и пей (Там же. 7, 3); Я есмь Хлеб жизни; приходящий ко Мне не будет алкать, и верующий в Меня не будет жаждать никогда (Там же. 6, 35). Христос в Своем учении возвестил людям все, что им нужно знать о Боге – Отце, Сыне Божием, Святом Духе, о мире, о самом человеке: о цели его жизни, назначении, его обязанностях к Богу и ближним. После Христа нам ничего не остается, как только «веровать в Евангелие» (см.: Мк. 1, 15). Поэтому-то один из древнейших учителей Церкви справедливо сказал: «Мы не нуждаемся в любопытстве после Иисуса Христа, ни в изысканиях после Евангелия. Веруя им, мы не хотим ничему другому верить: думаем даже, что более и верить нечему».

Кроме разума, по природе своей стремящегося к знанию, человек имеет сердце, которое жаждет счастья. Известно, что все люди мечтают о счастье, все желают быть счастливыми. Но где искать счастья, и в чем оно состоит? Чаще всего люди полагают его в богатстве, в чувственных удовольствиях, в почестях, в славе и проч. Но как непрочно и обманчиво счастье, основанное на предметах земных и привязанностях временных!

Богатство часто приобретается с большим трудом и особенными долголетними стараниями. А как мало приносит оно человеку действительного спокойствия и радости сердечной! А честь и слава людская? Как часто они воздаются незаслуженно, лицемерно, неискренне! Разве могут они утешать и радовать человека разумного, знающего цену людской похвале? А в людях пустых, не мудрых, не по заслугам воздаваемая честь может порождать чувства гордости, тщеславия, высокомерия и другие пороки. А это ли счастье для человека? Что касается чувственных удовольствий, то они только на время могут привлекать и покорять себе сердце человека: часто повторяемые, они производят в своих жертвах скуку, мщение, расстраивают здоровье и ведут ко многим другим печальным последствиям.

Все временные блага не доставляют истинного счастья душе человека по той причине, что они не соответствуют ее природе – духовной, имеющей свои нужды и потребности. Если все утешение нашей души заключается в Боге, то как она может успокоиться на предметах земных и видимых? Какой пленник будет чувствовать себя довольным и счастливым на чужой стороне? Какой путник будет заглядываться и увлекаться до забвения красотами и видами чужой и далекой ему природы? Если тому или другому из них и случится быть свидетелями веселья и ликования окружающих их людей, то едва ли это веселье затронет сердце и возбудит в них радостные чувства. Напротив, не заноет ли оно тоской при воспоминании об Отечестве и Родине?

Поэтому-то люди, испытавшие в своей жизни все земные удовольствия, не нашли в них истинного покоя и счастья для своей души. Вспомним Царя Соломона. Он имел доступ ко всем благам жизни; в его власти были все сокровища, приятности и удовольствия мира. Он сам говорит о себе: Чего бы глаза мои не пожелали, я не отказывал им, не возбранял сердцу моему никакого веселия... (Еккл. 2, 10). И что же? Был ли счастливым мудрейший и славнейший из Царей? Все суета и томление духа (Там же), – сказал он. Вот итоги жизни, проведенной среди удовольствий, веселия и роскоши! 

Или – вот другие примеры в доказательство той же истины. Римский Император Тиверий владел почти целым миром; его богатства были несметны; в своих удовольствиях он не знал никаких ограничений. Чтобы доставить себе большие приятности, он поселился на одной из лучших местностей земного шара: жил на прекрасном острове, отличавшемся самым здоровым и прекрасным климатом в мире. Но был ли Император спокоен и доволен своим положением? Нет! Из своего прекрасного жилища он писал римскому Сенату, что он чувствует себя крайне несчастным и не знает, как просить всех богов о прекращении своей жизни. 

Знаменитый английский поэт Байрон рассчитал, что только одиннадцать счастливых дней он имел в своей жизни. 

Халиф Абдурахман ((891–961), восстановитель Кордовского эмирата – исламского государства в средневековой Испании, – примеч. ред.) перед своей смертью писал: «Я царствовал пятьдесят лет. Я имел богатство, почести и всевозможные наслаждения. Я пользовался любовью и уважением моих друзей. У меня не было недостатка ни в чем, чем в этом скоропреходящем мире Творец может наделить человека. Поэтому я захотел сосчитать те дни, в которые, по моему мнению, я чувствовал себя совершенно счастливым, и нашел четырнадцать дней».

Так, ничто в мире не приносит истинного счастья человеку. Где же оно? Доступно ли и возможно ли для людей? Разве напрасно вложена в нас эта ничем не утолимая жажда счастья? Неужели нет предмета, в котором бы человек нашел свое успокоение и удовлетворение? Этот предмет всех желаний и чаяний нашего сердца, предмет любви и влечения всякой благочестивой души есть Бог – Источник всякого блага и счастья. Приидите ко Мне все труждающиеся и обремененные, и Я успокою вас (Мф. 11, 28), – говорит Христос; только в Нем печаль ваша в радость будет (Ин. 16, 20); только в общении с Христом поистине возрадуется сердце ваше, и радости вашей никто не отнимет от вас (Там же, 22). Притом же полное счастье ждет человека-христианина не здесь, не на земле и не во время его пребывания в мире, но обещается на Небе, после трудов благочестиво и свято проведенной жизни: Не видел того глаз, не слышало ухо и не приходило то на сердце человеку, что приготовил Бог любящим Его (1 Кор. 2, 9).

 Человек по природе своей стремится к святости и благочестию. С первого взгляда может показаться, что эта мысль неправильна и противоречит действительности: на самом деле мы видим, что многие ведут грешную жизнь и вовсе не заботятся о святости. Но если мы присмотримся внимательно к себе и к другим людям, прислушаемся к внутреннему голосу совести своей, то поймем, что в глубине нашей души лежит желание добра, что для людей ничто так не свойственно, как правда, святость и благочестие.

Спросите каждого из нас, каким человеком он хотел бы лучше быть – добрым, хорошим или грешным и порочным. Без сомнения, всякий станет на сторону добродетели и откажется от порока. Если человек и служит ему, то поступает так по увлечению, по ошибке, под обольстительным влиянием греха, вследствие чего делает не что хочет, а то, что ненавидит (см.: Рим. 7, 15). Проходит увлечение, исчезает греховный туман, и человек раскаивается, глубоко скорбит о своем падении. Что это значит? То, что грех есть нечто несвойственное нашей душе, есть своего рода язва или болезнь, нарушающая ее покой и счастье. Совершенно иначе действует на душевный мир человека сделанное им добро: оно доставляет нам радость и удовольствие. Приятно нам видеть добро и в других людях. Поэтому мы не можем не относиться с уважением к истинно благочестивым людям: как-то невольно проникаемся к ним любовью и расположением.

Напротив, люди порочные редко находят себе искренних почитателей. От них все сторонятся, с ними стесняются заводить близкое знакомство. Даже присутствие их бывает нам неприятно. Да и сам человек предосудительного поведения старается скрывать последнее. Кто хвалится худыми поступками? Кто выставляет напоказ свою порочность и злые дела? Напротив, и худой человек старается в глазах других людей казаться порядочным и благонравным или пытается оправдать свое дурное поведение какими-либо причинами и извинениями. Что значит это лицемерие и желание ввести в обман людей наружным видом? Не то ли, что пороки, как они ни обычны для нашей грешной души, на самом деле ей несвойственны и противны?

Так, желать добра и стремиться к нему свойственно душе человека. Поэтому-то и языческим народам, не знавшим истинного Бога, не чужда была отчасти добродетельная жизнь. И они совершали некоторые добрые дела, и притом не по требованию каких-либо законов и правил, а единственно по влечению своей богосозданной души. По словам святого апостола Павла, язычники, не имеющие закона, по природе законное делают (Там же. 2, 14).

Если же человеку по самой природе свойственно желать и делать добро, то где и в чем он найдет удовлетворение, как не в вере Христовой? Все Евангелие и все учение Апостолов и направлено к тому, чтобы внушить нам необходимость святости и благочестия. При этом Христианство никого не оставляет в неведении относительно того, какими путями и способами должно достигать добродетели. Оно дает наставления, руководящие во всех случаях нашей жизни, обнимающие все наше поведение в отношении к Богу, ближним и самим себе. Оно предъявляет к своим последователям самые широкие требования, указывает безконечный путь к нравственному усовершенствованию, путь, приближающий человека по его душевной чистоте и святости к Самому Господу Богу: Будьте совершенны, как совершен Отец ваш Небесный (Мф. 5, 48). Мало того: наша вера не только учит и заповедует, но и обещает, и самым делом дает в святых своих Таинствах силу, помогающую и укрепляющую человека в добре. Поэтому-то, при содействии Божией благодати, иго Христово благо и бремя Его легко (см.: Там же. 11, 30). И люди святые, которые старались исполнять заповеди и испытали на себе эту небесную помощь, свидетельствуют, что сила Христова совершается в немощи (см.: 2 Кор. 12, 9) и что заповеди Его нетяжки (1 Ин. 5, 3).

К сказанному относительно святости и благочестия следует присовокупить, что блюстителем и охранителем доброй жизни человека служит его совесть. Это – внутренний, незримый, но несомненный свидетель всех наших поступков. Он постоянно присутствует в нашей душе, всегда видит и замечает все в ней происходящее. Притом он не безучастно и не безразлично относится к нашим поступкам: хорошие дела он одобряет, а худые порицает и осуждает. За первые награждает спокойствием и миром душевным, за вторые наказывает внутренним мучением и тоской. Суд совести – самый строгий, самый справедливый, ничем не подкупный и ничем не отвратимый. От голоса своей совести, одобряющего и успокаивающего или ропщущего и негодующего, никуда не уйдешь, никуда не скроешься, не заглушишь его никаким весельем, не заставишь молчать никакими извинениями и оправданиями. Он сильно восстает против неправды, карает за грехи и своими терзаниями в состоянии отравить всю жизнь человека.

Но что такое совесть и когда она правильным образом действует в человеке? Совесть – это вложенное Господом Богом в нашу душу чувство добра и правды. Это естественный закон, написанный невидимой рукой Творца в сердце человека. Значит, власть совести потому и сильна в нашей душе, что она (совесть) действует от имени Бога и есть голос Божий внутри нас. Бог как праведный Судия мира есть самая надежная опора нашей совести. Поэтому, если есть в человеке вера в Бога, действует в нем и совесть; не потерял он страха Божия, боится и суда своей совести. Напротив, по мере того, как вытесняются из нашей души мысли о Боге, затемняется и чувство ответственности за свои действия, ослабевает и голос совести нашей. Без Бога в сердце и суд совести теряет свою обязательную силу и перестает руководить поступками людей. Через грехи человек может совершенно удалиться от Бога, тогда и совесть в нем замолчит и будет мириться с самыми отвратительными поступками. Вместо грозного и властного обличителя неправды она явится только «немощною» (см.: 1 Кор. 8, 9) и даже «сожженною» (см.: 1 Тим. 8, 7), (т. е. как бы совсем уничтоженной) свидетельницей возобладавшего над нами зла.

Наконец, еще одно свойство нашей души, которому может удовлетворять только вера Христова, это – наше безсмертие. Правда, люди, преданные заботам или удовольствиям мира, мало размышляют о своем последнем конце. Но тем не менее жить одним только настоящим и не думать о том, что станет с нами по смерти, несвойственно человеку. Как внутренний голос, так и внешняя, окружающая нас жизнь громко говорят о том, что мы не вечно будем жить на земле, что рано или поздно наступит конец нашему земному пребыванию. А потом что? Ужели все для нас прекратится со смертью? Неужели наша душа, оживляющая тело, должна рассыпаться и уничтожиться вместе с ним? Над этими вопросами всегда задумывался человеческий ум и решал их в пользу безсмертия. Вера в него присуща как всем народам, так и отдельному человеку, независимо от его жизни – благочестивой или грешной. Спросите подвижника, отказавшегося от всех удовольствий мира, что заставляет его вести такую строгую и тяжелую жизнь. «Есть Бог, – скажет он, – Который впоследствии вознаградит достойным образом труженика». Спросите человека, всю жизнь проведшего во грехе, почему он так страшится смерти. «Есть жизнь будущая, – скажет он, – где не один конец праведному и нечестивому». Спросите страдальца, на которого ополчились все бедствия и невзгоды житейские, что удерживает его от отчаяния и дает ему силу безропотно переносить страдания. «Будет время, – скажет он, – когда сеявшие со слезами будут пожинать с радостью (см.: Пс. 125, 5)».

Так, человеку свойственно надеяться и ожидать, что его существование не прекратится со смертью, что он будет жить и за гробом. Но что уверит его в этом с несомненностью? Кто сообщит ему верные и несомненные сведения о будущей жизни? Кто приподнимет ему завесу в тот таинственный мир, который называется вечностью? А знать о ней необходимо человеку, необходимо потому, что дело касается его собственной участи, его или вечного спасения, или вечного страдания. И только вера Христова с несомненностью решает все вопросы, относящиеся к будущей нашей жизни. Я есмь воскресение и жизнь, – говорит Христос, – верующий в Меня, если и умрет, оживет. И всякий, живущий и верующий в Меня, не умрет вовек (Ин. 11, 25–26). Притом в учении Христовом проливается свет и на то отношение, которое жизнь вечная будет иметь к настоящей. В притчах о сеятеле (см.: Мф. 13, 24–30) и о талантах (см.: Там же. 25, 14–29) доказывается та истина, что не одинаковая судьба ждет по смерти праведников и грешников, а в притче о богатом и Лазаре (см.: Лк. 16, 19–31) с поразительной наглядностью раскрывается жизнь тех и других.

Таким образом, вера Христова удовлетворяет всем духовным потребностям человека, идет навстречу его лучшим желаниям. Все силы и способности нашей души в учении веры находят для себя необходимую пищу, поддержку и правильное развитие. Поэтому вера для души человека – это то же, что хлеб, вода и воздух для нашего тела. Лишите всего этого тело – и оно не в силах будет жить на земле: станет постепенно слабеть, изнемогать и приближаться к смерти. Отнимите у человека веру, и самые печальные последствия произойдут для его души: она впадет в безпокойство, тоску, уныние и отчаяние...

НЕВЕРИЕ

2018-01-10а.jpgЕсли вера в Бога так же необходима для нашей души, как пища и воздух для нашего тела, то как объяснить тот факт, что на самом деле не все люди – верующие? Мы говорили выше о том, что вера в Бога всегда была на земле и никогда не оставляла людей совершенно. Но справедливость требует сказать, что и неверие существовало в мире, хотя и не всегда в одинаковой силе. Были времена, когда оно широкой волной разливалось по земле и, подобно повальной болезни, заражало род человеческий. Так сильно было неверие перед потопом (см.: Быт. 6, 3), сильно будет и перед Вторым Пришествием Христа на землю (см.: Мф.24:37–39), так что Сын Человеческий, придя, найдет ли веру на земле? (Лк.18:8).

И в наше время можно встретить людей неверующих. Одни совсем не задумываются о духовных вопросах и живут, как им хочется, не признавая ничего сдерживающего и стесняющего их свободу, как будто нет над ними Бога, нет суда и ответственности за поведение. Другие держатся мысли, что вера есть нечто трудное и малопонятное для человека: в ней колеблются, сомневаются, не руководятся ею в жизни... Третьи открыто объявляют себя врагами Христианства: не признают Бога, отвергают веру со всеми ее правилами и обрядами, смеются над людьми истинно верующими, называя их невежественными и отставшими. Печальнее всего то, что яд неверия они не только носят в себе, но стараются заразить им и других: без стеснения высказывают свои ложные мысли, притом не только в домашних беседах и частных разговорах, но и посредством печатного слова.

Как же понять это печальное явление в человеческой жизни – неверие? Чем объяснить его существование? Как примирить и согласовать его с другим несомненным и доказанным фактом – всеобщностью веры в Бога среди людей?

Неверие – это болезненное и уродливое явление в человеческой жизни. Ведь есть люди, которые имеют различные недостатки и неправильности в своем теле: вместе со здоровыми мы нередко встречаем и больных – слепых, глухих, хромых, калек. Точно так же могут быть люди больные и как бы искалеченные и по душе. И с этой стороны в человеческой семье встречаются исключения, как и со стороны телесной. Никто из зрячих людей не сомневается, что на небе есть солнце. Но как доказать его существование человеку слепому? Что есть Бог – Управитель Вселенной, это для огромного большинства людей – несомненная, очевидная истина. Но неверующий ее не признает. Не есть ли это своего рода порок и уродливость души? Вce, что мы видим и ощущаем вокруг нас и внутри нас, все говорит о Боге и Его непрестанном действии на мир и на нашу душу. Но человек неверующий ничего этого не видит; этого для всех ощутимого действия Божия не замечает. Не есть ли это внутренняя слепота и оцепенение душевное? И Священное Писание только безумием человеческим объясняет неверие: Сказал безумец в сердце своем: нет Бога (Пс.13:1). Поэтому справедливо один из мудрых людей древности (Цицерон) говорил: «Что Бог существует, это такая общеизвестная истина, что я усомнился бы в здравом уме того, кто стал бы отрицать ее» (Геттингер. Апология Христианства. СПб., 1873. Ч. 1. С. 74).

Однако должны же существовать какие-либо основания к неверию, – нельзя без рассуждения и необдуманно отвергать то, что признают все люди. Какие же это основания?

Часто люди неверующие прикрываются наукой: говорят, что науки естественные (занимающиеся изучением видимого мира) идут против веры в Бога и против христианского учения. Но что такое наука? Наука есть дело ума человеческого, а он может и ошибаться. Между тем вера есть откровение Самого Господа Бога и потому содержит в себе одну только правду и истину. Чему же нам больше верить: уму ли человеческому – слабому, обманчивому, – или неложному слову Божию? Притом же наука не окончила еще своего дела и не сказала своего последнего слова. Кто поручится, что в будущем, с большим усовершенствованием, науки не будут говорить иное, чем теперь? Кто может утверждать, что со временем рознь между учением веры и учением науки будет возрастать и увеличиваться, а не сглаживаться и уменьшаться?

Послушаем, что говорят сами ученые люди. Во второй половине прошлого (XIX) века английские ученые-естествоиспытатели в числе 210 человек высказали следующее свое убеждение: «Слово Божие, отразившееся в книге природы, и Слово Божие, выраженное в Священном Писании, не противоречат одно другому, хотя бы они, по-видимому, не согласовывались между собою: науки естественные находятся лишь на пути своего развития и еще не достигли окончательного своего совершенства; настанет время, когда обе эти книги, т. е. книга природы и книга Завета, придут в совершенное согласие» (Странник. 1865. Т. II. С. 146). Так говорят люди, занимающиеся науками и знающие им цену.

И на самом деле настоящие ученые никогда не восставали против веры и учили согласно с ней. Многие Отцы и Учители Церкви отличались большими познаниями в мирских делах, что не помешало им сделаться усердными проповедниками и горячими защитниками Христианской веры. Точно так же и из светских ученых многие известны своей крепкой и убежденной верой в Бога и искренним, глубоким к Нему благоговением. <…> Значит, истинная и серьезная наука не может приводить к неверию: напротив, она укрепляет в человеке веру в Бога и воспитывает в Нем религиозное настроение.

Другим основанием к неверию, кроме науки, служит сомнение. Вера Христова содержит в себе учение и откровение Самого Господа Бога, иногда не совсем ясное и понятное для ума человеческого. Притом же она требует повиновения и послушания себе, что для грехолюбивой души нашей не всегда легко и приятно. Вот отчего у некоторых людей зарождается сомнение относительно веры. Посмотрим теперь, хорошо ли поступает человек, отказываясь от веры на том основании, что у него появилось в чем-либо сомнение? Если кто сомневается в вере, тот еще не решил, права ли она или не права; истинна или не истинна, и нужно ли ей повиноваться; а может быть, все это – неправда, суеверие, и принимать и следовать ей не следует... Как же здравый разум внушает нам поступать в таком случае? Что мы делаем, когда в делах житейских берет нас какое-либо раздумие или сомнение? Разузнаем, спрашиваем совета у других людей, стараемся дело понять и изучить, для того чтобы нам не ошибиться, а действовать правильно и надежно. При этом чем важнее для нас дело, чем ближе нас касается – тем с большим усердием и заботой мы стремимся рассеять свои недоразумения и колебания. Спрашивается: почему же, соблюдая осторожность и благоразумие в делах житейских, мы не хотим так же действовать и в таком великом и важном деле как наша вера? Почему неверующий отвергает все, чему учит вера, без расследования, без раздумывания, единственно на основании своего сомнения? Всякий согласится, что поступать так неблагоразумно и опасно. А что если сомнение ложно и несправедливо? Что если вера Христова говорит нам одну только Божию правду (как и есть на самом деле)? Отвергая Бога, Небо, ад и жизнь будущую, человек неверующий не подвергает ли себя величайшей опасности – погубить свою душу навеки? Не рискует ли он навлечь на себя грозный Суд Божий и страшное наказание?

За неимением разумных и твердых оснований, которые бы говорили в защиту людей неверующих, последние прибегают к разного рода остротам, насмешкам и кощунственным выходкам против веры. Но разве умно так делать? Какая цена этим поступкам? Разве можно такими средствами опровергнуть и разрушить Христианскую веру? Одного ученого, но неверующего, однажды спросили, признает ли он существование Бога. Он отвечал: «При помощи телескопа я внимательно осмотрел все небо, но нигде не заметил там Бога» (Алексий, еп. Жизнь без Бога. Казань, 1903. С. 5). Как назвать эти слова? Это – грубая и легкомысленная шутка, недостойная ученого и того предмета, к которому она относится. Каждый рассуди: разве можно видеть Бога по Его существу телесными глазами? Разве можно смешивать Его с творением? Как многое мы не видим своими глазами, но верим и убеждены, что оно есть! Кто, например, видел свою душу? Кто наблюдал и рассматривал глазами свои или чужие мысли? Однако никто не сомневается в существовании своей души. Никто не отрицает, что мы имеем способность думать и рассуждать.

Кроме того, люди неверующие не стесняются употреблять и явную ложь, чтобы только нанести вред христианской вере. «Ложь, – говорит один известный невер (Вольтер), – есть самое почтенное дело, когда она имеет в виду цель. Всякий должен лгать, не стесняясь ни совестью, ни временем, лгать всегда и отважно». Но разве это – хорошее дело? Кому может нравиться такой совет невера? Только обманщикам и людям нечестным.

Если люди неверующие ничем не могут оправдать и извинить своего неверия, то почему же они его держатся? Что заставляет их идти против веры и ее учения? Главнейшая причина этого заключается в порче и злом направлении человеческого сердца. Сказал безумец в сердце своем: нет Бога (Пс.13:1). Значит, безбожие зарождается в сердце человека и потом овладевает его умом и выражается в богохульных и кощунственных словах. Когда душа человека сильно привязывается ко греху, ей делается неприятным все, что отвлекает ее от худого настроения. Не нравится то, что служит для нее укором и обличением. Потому-то человек порочный и восстает против веры: она не одобряет его поступков, грозит ему будущим Судом и наказанием. Больной глазами избегает света, потому что свет неприятно действует на его глаза. Так точно и всякий делающий злое ненавидит свет и не идет к свету, чтoбы не обличились дела его, потому что они злы (Ин.3:20). «Когда жизнь становится достойной осуждения, тогда возникает и такое же учение, – говорит святитель Иоанн Златоуст. – И можно видеть многих, которые ниспали от этого в бездну грехов и совратились в язычество. Чтобы не терзаться страхом будущего, они стараются убедить себя в душе, что все наши угрозы ложны» (Свт. Иоанн Златоуст. Полное собрание творений: В 12-ти томах. СПб., 1905. Т. 11. С. 654).

Так, грешная жизнь располагает к неверию: появляются в сердце человека какие-либо страсти; бороться с ними или нет охоты, или не достает сил. И вот, чтобы успокоить себя и усыпить голос ропщущей совести, грешник прибегает к неверию; начинает высказывать вольнодумные мысли. Если он и не может совсем освободиться от мыслей о Боге, то для него спокойнее менее думать о Боге или воображать, что Он далеко стоит от мира и не видит наших худых дел. Он, пожалуй, не против безсмертия души, но для него приятнее рассуждать так: «Мы о том ничего не знаем, никто не возвращался с того света, чтобы открыть нам, что ожидает нас за гробом». И для неверующего Христос может представляться Существом величайшим и мудрейшим, но для него более выгодно думать, что Он – не Сын Божий и что Его учение о святости жизни слишком строго и невыполнимо для слабого человека. Во всех таких и подобных рассуждениях людей неверующих сказывается любовь к пороку и старание чем-либо его прикрыть и извинить. «Желалось бы, – говорит один ученый, – найти такого человека, который, будучи вполне воздержен, во всем умерен, справедлив и целомудрен, в то же время отвергал бы бытие Бога и безсмертие души. От него можно было бы ожидать, по крайней мере, безпристрастия. Но такого человека нет» (Геттингер. Указ. соч.).

Но что же? Приносит ли неверие какую-либо пользу? Дает ли оно на самом деле душевный покой? Служит ли безопасным громоотводом от всяких страхов за будущее? Нет! Неверующий – самый несчастный человек на свете.

По своим мыслям, убеждениям и по своему душевному настроению он остается совершенно одиноким в мире, отчужденным от людей, как лист, оторванный ветром с дерева.

Без веры в Бога он теряется в понимании самых простых вещей. Мир Божий – для него загадка. Откуда он произошел, если нет Творца? Как он стоит в своей красоте и порядке, если нет Бога-Промыслителя? А люди и их жизнь? Что это для человека неверующего, как не царство блуждающих теней, царство непонятное, безсмысленное? Отказываясь признавать за истину то, чему учит вера, неверующий готов усвоить себе всякую ложь, суеверие и заблуждение. В таком состоянии находится ум невера.

А что сказать о его сердце? Если неверие берет и начало свое в нашем сердце, то понятно, как оно развращается и портится у человека неверующего. С потерей веры он сбрасывает с себя всякую узду и преграду, сдерживающие его чувства и действия; злые наклонности поднимают свою голову, получают полную свободу развиваться и властвовать в душе человека. Мало-помалу в нем теряется вкус ко всему хорошему и святому, замирает всякое доброе чувство, истребляется всякий стыд и страх за свои поступки. Совесть без действия веры теряет всякую власть над человеком; она становится безсильной воздействовать на волю и направлять ее по-своему; заглушенная и подавленная злыми страстями, она безмолвствует, спит; а иногда доходит до такого повреждения, что оправдывает и извиняет самые худые дела невера. Поэтому справедливо можно сказать, что человек без веры есть человек без совести.

Вот в каком мрачном и тяжелом состоянии находится душа неверующего! Кто назовет это состояние счастливым и естественным? Кто его одобрит и ему позавидует? Если жизнь такого человека, по милосердию Божию, даже и идет обычным порядком, без несчастий и потрясений, тогда она – бедственна, жалка. Без веры в Бога, любвеобильного Отца всех людей, без добра и спокойствия в душе не может быть для человека счастья на земле: тяжесть, мука, тоска, неудовлетворенность должны чувствоваться во всей своей силе. Под действием этой внутренней пустоты иногда и безбожники жалели об утраченной ими вере. Так, Штраус (Давид Фридрих Штраус, 1808–1874 – германский философ, историк, публицист, – примеч. ред.) этот заклятый враг Христианства, говорил: «Потеря веры в Провидение принадлежит к самым чувствительным лишениям, соединенным с отречением от христианско-церковной веры. После того вы видите себя поставленным в середине какой-то чудовищной машины с ее железными, зубчатыми колесами, с шумом вращающимися вокруг вас, с ее тяжелыми молотами, оглушительно ударяющими около вас; видите себя среди этого ужасного механизма беззащитным и безспомощным, необезпеченным ни на один момент от того, чтобы при малейшей неосторожности быть задетым каким-либо колесом и разорванным на клочки или быть приплюснутым каким-либо молотом» (Алексий, еп. Жизнь без Бога. Казань, 1903. С. 27). 

Но что, если какие-нибудь бедствия обрушатся на невера? Где он найдет утешение и защиту? Откуда возьмет силы и мужество вытерпеть и вынести все невзгоды жизни? Неудивительно, что в тех случаях, когда людям неверующим приходилось переносить какое-либо горе и скорбь, они отказывались от своих убеждений и склонялись в сторону веры. Вот по этому поводу назидательный рассказ.

Страшная, мучительная болезнь постигла одну умную пятнадцатилетнюю девочку. Больной оставалось жить несколько минут. Она попросила позвать к себе отца, человека неверующего, безбожника; взявши его за руку, начала говорить: «Милый папа! Я скоро умру; скажите мне совершенно серьезно, должна ли я верить тому, что Вы так часто говорили в моем присутствии, что нет ни Бога, ни рая, ни ада; или же мне верить тому, что я учила в катехизисе и что подтверждала мне моя покойная мама?» Отец стоял, как оглушенный громом; потом, наклонившись к постели больной, сказал прерывающимся от рыданий голосом: «Дитя мое, доброе дитя мое, верь только тому, что говорила тебе мать и что ты учила в катехизисе» (Воскресное Чтение. 1884).

Так человек неверующий перед лицом смерти не устоял в своем противлении вере и обратился к ее заветам. И, действительно, грозное и ничем не устранимое событие смерти для людей неверующих представляет тяжелую загадку, перед которой они останавливаются с полным недоумением и сердечной тревогой. В то время, когда человек молод, полон сил и здоровья, он может жить более или менее благополучно на свете, не задумываясь над мыслями о Боге, душе и вечной своей участи. Но когда жизнь клонится к закату, чувства начинают слабеть, тело изнемогать, тогда он невольно должен обращать свой взор к концу и задумываться над вопросом, что же будет с ним дальше. Сомнение и неверие не дадут нужного ответа на этот вопрос. И вот тогда-то мучительное состояние овладевает душой невера: он напрягает все силы, чтобы успокоить свой возмущенный дух, и не может этого сделать; ищет света и не находит...

И как часто в эти минуты тяжелого раздумья и душевной тревоги совершался перелом в жизни людей неверующих. Как часто после этой душевной бури человек выходил на истинный путь, прозревал духовно и изменял свои мысли. Без сомнения, такой конец нужно признать весьма счастливым для людей неверующих: Господь принимает позднее раскаяние человека, лишь бы оно было настоящим и искренним. Но, к сожалению, не всегда так бывает: многие, зараженные болезнью неверия, остаются в ней на всю жизнь, до самой своей смерти. Это – самые несчастные люди. Каждому человеку неминуемо должно пройти через врата смерти: но как пройти без веры в Бога и без надежды на Его милосердие? Если для каждого из нас страшен час смертный, то тем более – для невера и для безбожника. Что может утешить его в последние минуты жизни? В прошлом он все свое счастье находил в предметах земных; предавался разным удовольствиям. Но они недоступны умирающему. А в будущем что его ожидает? Жизнь по смерти есть жизнь в Боге, жизнь духовная; а к ней человек неверующий не привык, не испытал и к ней не способен. Расставаясь с миром, он как бы собирается к переходу в страну чужую, неизвестную, жить в которой он не может. Не страшно ли сознавать все это человеку неверующему в час смертный? Вот пример того, что испытывает душа невера при расставании с телом. Один французский писатель (Вольтер) должен был на смертном одре испытать все мучения своей нечистой совести. Он в отчаянии умолял своего врача: «Заклинаю Вас, помогите мне; я отдам Вам половину своего имущества, если Вы продлите мою жизнь хотя бы на шесть месяцев; если же нет, то я пойду в ад, и Вы последуете за мною туда же».

БОРЬБA С НЕВЕРИЕМ

2018-02-26а.jpgЕсли неверие есть тяжелая и опасная болезнь, причиняющая великие страдания душе человека как в этой, так и в будущей жизни, то спрашивается: есть ли какие-либо средства против этой болезни? Как и чем лечить ее?

Т. к. неверие имеет свой корень в испорченном сердце человека, то весьма трудно бороться с ним доводами и соображениями умственными. Убеждать неверующего словами – это то же, что доказывать слепому, что небо имеет синий, а трава зеленый цвет: он не захочет понять и взять в толк того, что ему будут говорить. Никакое человеческое слово и даже чудо, совершенное перед его глазами, не в состоянии вразумить упорного и ожесточенного невера. О людях, чрезмерно преданных удовольствиям мира, Авраам говорит страждущему в геенском пламени богачу: Если Моисея и пророков не слушают, то если бы кто и из мертвых воскрес, не поверят (Лк. 16, 31). То же можно сказать об упорных неверах. «Покажи мне хоть одного воскресшего из мертвых, чтобы увидеть и поверить», – говорил неверующий Автолик Феофилу, епископу Антиохийскому. «Я, может быть, показал бы тебе, – отвечал Феофил, – мертвеца, который воскрес, еще жив, но ты и этому не поверишь» (Три книги к Автoлику о вере христианской. Кн. 3. Гл. 13). Если и можно на кого подействовать словом, то разве на человека, заблуждающегося относительно веры по неведению, по простоте, а не по упорству и развращенности сердца. Но неужели нельзя указать никаких путей, которыми и упорных неверов можно было бы привести к покаянию и обращению к Богу?

Одно из средств – это вразумление людей неверующих особенным, чудесным образом. Господь Бог, заботящийся о спасении грешников, иногда употреблял чрезвычайные меры к тому, чтобы остановить и исправить неверов. При этом Он действовал, сообразуясь с их душевным настроением; врачевал применительно к их болезни. Чаще всего Премудрый Промыслитель вразумлял неверующих через особенно тяжкие бедствия, в которых давал чувствовать Свою грозную, наказующую руку. Укажем несколько примеров наказания Божия за неверие.

Летом 1887 года в деревне Кувшиновой, близ Вологды, произошел следующий поразительный случай. Молодой деревенский парень поссорился со своей матерью и грубо толкнул ее в спину.

– Бога ты не боишься! – крикнула оскорбленная мать.

– Да Бога-то нет! – со злым нахальством отозвался молодой парень.

Через несколько времени в тот же день богохульник вместе с матерью вышел на работу в поле. День был ясный, только небольшие тучки ходили по небу. Вдруг сверкнула яркая молния, раздался громкий удар грома, и отрицатель Бога упал на землю. Сбежался с поля народ и окружил его кольцом. Пролежав несколько минут без чувств, молодой парень очнулся, жалуясь на боль спины. Мать и крестьяне обнажили его спину и ужаснулись: на спине оказался крупный след от обжога молнией в виде креста. Парень раскаялся в своем неверии и упал матери в ноги, прося прощения за обиду (Церковные ведомости. 1907. № 43. С. 1889).

Молодой человек, воспитанный в детстве добрыми и набожными родителями в вере и благочестии, испортился под влиянием дурных товарищей. «Я сделался отчаянным безумцем, – говорил он о себе. – Бытие Бога, бытие души, будущая загробная жизнь – все это я считал порождением фантазии и зло смеялся над всем. Крест, это орудие нашего спасения, я сбросил с себя и с каким-то презрением посмотрел на него. Когда стоял в церкви по велению начальства, как издевался я, как смеялся над отправлением Божественной службы! Когда наступали постные дни, я нарочно старался поесть скоромного, чтобы показать полное презрение к церковным постановлениям. Святые иконы, жития святых были главными предметами моих насмешек. Одним словом, в это время я был каким-то извергом, а не человеком». Единственная добрая искра, оставшаяся в душе молодого человека, – была некоторая его любовь к родителям. Вот этим-то остатком добра в порочном человеке и воспользовался благой и премудрый Господь для вразумления невера. Когда родители молодого человека в один год умерли от холеры, у него появилось желание побывать на их могиле. Приехав в родное село, он отправился к месту упокоения отца и матери. Но каково же было его удивление и страх, когда, приближаясь к могиле родителей, он почувствовал головокружение и без памяти упал на землю.                 Обморок случался с молодым человеком всякий раз, когда он хотел подойти к дорогой для него могиле. Наконец, он почувствовал общее расслабление тела: не мог пошевелиться, язык не повиновался. Впоследствии болезнь осложнилась тем, что на теле появились гнойные раны, от которых несся смрадный запах. Врач, сначала лечивший больного, потом отказался от лечения, заявив, что болезнь для него непонятна. Каково было положение молодого человека? Ни днем, ни ночью он не находил себе покоя. Вот в это-то время милосердный Господь употребил особенное средство для вразумления невера – через его умершую мать. «Как только я стал засыпать, – рассказывал впоследствии молодой человек, – вдруг почувствовал в своей руке другую руку. Я вздрогнул, раскрыл глаза, и – Боже мой! – что я увидел? Передо мною стояла моя мать. Я не мог вообразить, как и каким образом она очутилась передо мною. 
  „Да ведь она умерла, – подумал я, – как же она может существовать?!“ А между тем сердце билось при виде дорогой матери. Она была в белом, и только в одном месте было черное пятно. Ее лицо было сумрачно. „Я – твоя мать, – начала она, – твои беззакония и твоя распутная жизнь, полная неверия, дошли до Господа, и Он хотел истребить тебя, стереть с лица земли. Ты не только погубил себя, но даже запятнал и нас, и это черное пятно на моей одежде – твои тяжкие грехи. Господь, говорю, хотел поразить тебя, но отец и я молились перед престолом Всевышнего о тебе, и Он захотел обратить тебя к Себе – не милостью, потому, что ты этого не мог понять, а строгостью. Он знал, что одна могила наша дорога для тебя здесь, и потому не допустил тебя к ней, поражая сверхъестественной болезнью, дабы ты признал над собой Высшую Силу, тобой отвергаемую, но ты не обратился! Потом Господь послал меня к тебе – это последнее средство для твоего исправления. Ты не признавал Бога, будущей жизни, безсмертия души; вот же тебе доказательство загробной жизни: я умерла, но явилась и говорю с тобой. Уверуй в отрицаемого тобой Бога. Помни твою мать, которая, жизни не жалея, старалась сделать из тебя истинного христианина“. 
   С этими словами лицо ее еще больше омрачилось, глухие могильные рыдания раздались в комнате и потрясли мою душу. „Еще раз заклинаю тебя, – продолжала мать, – обратись к Богу. Ты не веришь и, быть может, думаешь объяснить мое явление расстройством твоего воображения; но знай, что все твои объяснения ложны, и я своим духовным существом перед тобой. И в доказательство этого вот тебе крест, отвергнутый тобой, – прими его, иначе погибнешь. Уверуй – и твоя болезнь исцелится чудесными образом. Погибель и вечный суд тебе, если ты отвергнешь меня“. Так сказала мать и скрылась. Я опомнился и увидел в руке своей маленький крестик. Сверхъестественное явление матери, ее просьбы и проклятия потрясли до самой сокровенной глубины мою душу; никогда, кажется, не бывало со мной такого переворота; совесть поднялась со всей силой; прежние убеждения разрушились, и я в минуту, кажется, весь переродился!» Такими словами закончил свой рассказ молодой человек, вразумленный столь поразительным образом за свое неверие. (Ледовский, свящ. Торжество веры над маловерием и безбожием в примерах современной жизни. 1904. С. 13–17).

Так вразумлял Господь людей неверующих, вразумлял через Свой грозный суд и наказание. Но тех же людей обращал к Себе милосердный Бог и другими средствами, не такими чудесными и поразительными, но имевшими самое благотворное действие на неверов.

Был один помещик-безбожник, отличавшийся большой ученостью и метким остроумием. Эти свои способности он тратил чаще всего на то, чтобы смеяться над Православной верой. С кем поумнее ни встретится, сейчас начинает речь о вере и опровергает ее учение. Больше всего ему не нравилось учение о вечных муках грешников, и он нападал на него с особенной силой. Многих людей, даже самых умных и знающих, он побеждал и оспаривал. И что же? Господь вразумил самонадеянного и дерзкого невера через простого сельского священника. Приходит священник к помещику по делу. «Что, батюшка, не о вере ли говорить пришли? – спрашивает помещик. – Пожалуй, я сему очень рад». – «Нет, господин почтенный, – отвечает священник, – где нам, людям неученым и темным, спорить с Вами; я пришел совсем за другим, поговорить о своем домашнем деле». Но тем не менее помещик поспешил завести свой любимый разговор о том, что вечных мучений не будет. Выслушав его, священник сказал: «В самом деле, хорошо бы, если бы не было вечного мучения. В таком случае и всем нам можно было бы пожить, как кто захочет, и всякий, кто только имеет способы, мог бы пить, есть и веселиться, не думая о будущем и ничего не боясь после своей смерти. Но что, если оно есть? Подумали ли Вы об этом? Если вечное мучение есть, то не сделаете ли Вы самой большой ошибки? Мы, веря вечному мучению и стараясь поэтому избегать грехов, ничего не потеряем, если бы наша вера оказалась и напрасной; и при вере в суд Божий и будущее наказание мы можем быть счастливыми и спокойными, если только будем делать добро. Но Вы отвергаете возможность вечного мучения и, ничего не страшась в будущем, живете теперь в полное свое удовольствие. А что, если Вам на самом деле придется изведать тяжесть этих мук? Каково Вам покажется тогда? Подумали ли Вы об этом?» При этих словах священника мысль о возможности адских мучений пронеслась в голове помещика. Он живо представил себе, какого наказания достоин за свои грехи. Близкий к отчаянию, он упал со стула и воскликнул: «Горе мне, я погиб!» Священник пришел к нему на помощь: напомнил о безконечном милосердии Божием, принимающем всякого грешника, и тем внес некоторое утешение в сокрушенную душу бывшего невера (Там же. С. 53–57).

Так вразумил Господь образованного и остроумного безбожника через простого и неученого священника. Для той же цели Он употреблял иногда самые, по-видимому, простые средства.

Один германский ученый, закоренелый невер, зашел случайно в дом крестьянина и увидел на стене картину, изображающую распятие Иисуса Христа; на картине имелась следующая надпись: «Вот что Я для тебя сделал! Что ты сделал для Меня?» Картина и эти слова так потрясли душу ученого, что он не мог удержаться от слез, ушел поспешно домой и раскаялся в своих заблуждениях (Там же. С. 59).

Но, кроме чрезвычайных и особенных способов, которыми обращал к Себе Господь людей неверующих, есть средства к их спасению, зависящие от самих людей. Главнейшее из них заключается в том, чтобы жить согласно заповедям Божиим. Неверие, как сказано выше, происходит от уклонения сердца человека в сторону зла, от нежелания его исполнять требования веры. Поэтому, когда есть это желание, наши сердце и воля не только не восстают против Бога и Его заповедей, но и охотно их исполняют. Они действуют также и на ум человека и располагают его веровать и во всем подчиняться истине Божией. Сам Христос указывает нам это средство борьбы с неверием в следующих словах: Мое учение – не Мое, но Пославшего Меня; кто хочет творить волю Его, тот узнает о сем учении, от Бога ли оно, или Я Сам от Себя говорю (Ин. 7, 16–17). Спасительность и действенность указанного средства к убеждению в истине Христианства была проверена людьми на самом опыте.

В первой половине 18-го столетия жил в Германии знаменитый законовед и судья Иоганн Якоб Мозер. В юности своей он познакомился с насмешками Вольтера над Библией. Но прежде чем поверить суждениям Вольтера, он решился сам внимательно прочитать Библию и рассмотреть, действительно ли тот прав. Читая Слово Божие, он обратил внимание на приведенное свидетельство Иисуса Христа о Своем учении. «Как? – сказал Мозер самому себе. – Иисус Христос сделал испытание столь легким? Было бы низко и безсовестно, если бы человек с душой, жаждущей истины, прошел мимо, не проверив его. Попробуем». И вот он начинает исследовать волю Того, Кто послал Иисуса. Он читает Слово Божие, и все, что он читает, звучит новыми звуками в ушах его, дает новое направление его сердцу. Он начинает жить в Боге. С каждым днем он более и более признает волю Божию, и с каждым днем он более и более исполняет заповеди Божии. Но все обширнее и неизмеримее представляется ему круг заповедей Божиих, и чем больше кажутся ему заповеди, тем меньше и ничтожнее представляется он сам себе, тем величественнее является Христос. Спустя немного времени он с твердостью и радостью в душе мог исповедать: «Да, Святый Боже, кто Тебя видит, видит Отца». Он сделался верующим христианином (Ледовский, свящ. Торжество веры над маловерием и безбожием в примерах современной жизни. 1904. С. 88–89).

Кроме того, добрая жизнь может скорее всего расположить и других людей к нашей вере. Известно, что пример и дело гораздо сильнее действуют на людей, чем слово и убеждение. Если мы будем жить по заповедям Божиим, великая польза последует отсюда как для нас самих, так и для наших ближних: мир и спокойствие совести принесут истинное счастье нашей душе; любовь, благожелание, справедливость и честность вызовут и к нам добрые чувства со стороны других людей. Разумеется, такое наше поведение не останется незамеченным со стороны других и расположит их к той вере, которую мы исповедуем и которая управляет нашими поступками. Вы – свет мира, – говорит Христос. – Не может укрыться город, стоящий на верху горы <...>. Так да светит свет ваш пред людьми, чтобы они видели ваши добрые дела и прославляли Отца вашего Небесного (Мф. 5, 14–16). Христианская вера потому и распространилась быстро на земле, что первые ее последователи изумляли и покоряли мир своей святой и благочестивой жизнью.

ВЕРА КАК ОСНОВАНИЕ ЗЕМНОГО СЧАСТЬЯ ЧЕЛОВЕКА

2018-03-02.jpgСвятая Православная вера есть величайшее для человека благо, с которым не может идти в сравнение ничто другое ценное в этом мире. Она подобна тому сокровищу, которое человек находит в поле и ради которого продает все, что имеет, и покупает поле то (Там же. 13, 44). Что для нас может быть дороже своего спасения? Какое другое благо может быть выше и желательнее того, чтобы наслаждаться вечным счастьем по смерти? Но это мы можем получить через веру Христову. Жизнь в небесных обителях назначена только тем, которые до конца сохранили веру в Бога и исполнили ее заповеди.

Но счастье, доставляемое нам верой, не ограничивается только вечным спасением, хотя оно – самое высшее благо для нашей души. Вечное спасение – это последняя и окончательная награда за веру и благочестие. Хотя вера Христова и имеет своим первым делом приготовить и воспитать человека для будущего блаженства, но она не оставляет без благословения и земной нашей жизни. Она проливает свет на эту жизнь, дает указания в разных житейских случаях и старается оградить нас благополучием, спокойствием и здесь, на земле: Благочестие на все полезно, имея обетование жизни настоящей и будущей (1 Тим. 4, 8). Вера есть источник и земного счастья человека.Хотя счастье люди понимают неодинаково: один признает счастьем то, другой – другое; но есть некоторые предметы, относительно которых люди согласны, что в них заключается для нас добро и польза.

Так, справедливо думают, что доставляет счастье человеку хорошее здоровье. Правда одно здоровье еще не делает нас совершенно счастливыми, но для спокойствия нашей жизни оно совершенно необходимо. Если мы имеем у себя все необходимое, но лишены здоровья, то какую цену и отраду может представлять для нас жизнь? Что из земного может утешать больных? Лучше бедняк, здоровый и крепкий силами, нежели богач с изможденным телом; здоровье и благосостояние тела дороже всякого золота, и крепкое тело лучше несметного богатства (Сир. 30, 14–15), – говорит ветхозаветный мудрец.

Без сомнения, здоровье есть великий дар Божий, цену которого особенно чувствуют больные. Но когда человек наслаждается этим даром? Когда он чувствует себя здоровым? Тогда, когда располагает жизнь свою согласно требованиям святой веры: Блажен человек, который снискал мудрость (а мудрость есть страх Божий) <...>. Долгоденствие – в правой руке ее, а в левой у нее – богатство и слава (Притч. 3, 13, 16); Начало мудрости – страх Господень <...>. Потому что чрез меня умножатся дни твои, и прибавится тебе лет жизни (Там же. 9, 10–11); Бойся Господа и удаляйся от зла: это будет здравием для тела твоего и питанием для костей твоих (Там же. 3, 7–8).

Так благотворна и полезна, по учению Слова Божия, добрая жизнь для нашего здоровья: хорошее поведение служит как бы предохранением от болезней и слабостей тела. И на самом деле, пока первый человек был свят и невинен перед Богом, он пользовался цветущим здоровьем и был безсмертен; но когда согрешил, навлек на себя болезни и смерть: Возмездие за грех – смерть (Рим. 6, 23). Между грехом и болезнями существует самая тесная связь: первый ведет ко вторым. Кто не знает, что многие болезни происходят от худых привычек: лености, невоздержания, пьянства, сладострастия и прочих? Нужно ли доказывать и убеждать в этом? Напротив, жизнь благочестивая поддерживает и укрепляет здоровье человека: удаляя его от грехов, она тем самым предохраняет и от многих болезней. Кроме того, хорошее поведение приучает нас к порядку, а все это способствует сохранению и укреплению телесных сил.

Доказательством той пользы, которую приносит здоровью человека жизнь, согласная с верой, служат люди святые. Они часто жили в бедности, тесноте, среди разных лишений и неудобств – скитались по пустыням и горам, по пещерам и ущельям земли (Евр. 11, 38); удручали себя постом и трудными подвигами. Однако, несмотря на все это, отличались хорошим здоровьем, крепостью сил и достигали долголетия. Так, Антоний Великий двадцать лет прожил на башне, причем целые ночи проводил без сна и питался одним хлебом с водой. Когда он оставил затвор и явился к людям, все знавшие его нашли таким же, каким он был до своего отшельничества: лицо его цвело свежестью и красотой. О другом древнем подвижнике (св. Оре) говорится: «Вид имел ангельский, ему было девяносто лет от роду, но тело его ничего не потеряло, лицо у него было светлое и доброе; с первого взгляда внушало почтение к себе». Так святая душа подвижников отражалась в их здоровом и благообразном теле. Если и в наше время люди доживают до глубокой старости и сохраняют свое здоровье, то этим бывают обязаны главным образом доброй и благочестивой жизни, соединенной с умеренностью, воздержанием и удалением от грехов.

Так, добрая христианская жизнь доставляет одно из важнейших земных благ – здоровье и крепость сил телесных.

Кроме здоровья, люди полагают свое счастье в богатстве. Действительно, для благополучия и спокойствия жизни необходимо иметь некий достаток и средства к удовлетворению насущных потребностей. Как болезнь есть зло, так и бедность – несчастье [в категориях земного мира]. Во время райского блаженства человек имел все необходимое для жизни, т. к. в раю произрастил Господь Бог из земли всякое дерево, приятное на вид и хорошее для пищи (Быт. 2, 9). И народу еврейскому в знак Своего благоволения обещал Господь изобилие плодов земных – как одно из необходимых условий его благоденствия и счастья на земле. Христос Спаситель не порицал и не возбранял богатства, если оно правильно употреблялось, не осуждал тех богатых людей, которые с богатством соединяли истинное благочестие. Напротив, он имел особенную любовь к семейству Лазаря, которое принадлежало к богатым домам селения Вифинии.

Но когда человек имеет достаток в средствах и когда пользование ими доставляет истинное счастье? Тогда, когда он живет по правилам святой веры: только добрым и благочестивым людям Бог посылает такое богатство, которое служит к благополучию их жизни и делает их действительно счастливыми. По учению слова Божия изобилие благ земных служит наградой за благочестиеБлажен муж, боящийся Господа <...>, обилие и богатство в доме его (Пс. 111, 1–3); Я был молод и состарился, – говорит святой Царь Давид, – и не видал праведника оставленным и потомков его просящими хлеба (Там же. 36, 25); Чти Господа от имения твоего и от начатков всех прибытков твоих, и наполнятся житницы твои до избытка, и точила твои будут переливаться новым вином (Притч. 3, 9–10). И Сам Господь говорил народу еврейскому: Если вы будете поступить по уставам Моим и заповеди Мои будете хранить и исполнять их, то Я дам вам дожди в свое время, и земля даст произрастения свои, и дерева полевые дадут плод свой; <...> и будете есть хлеб свой досыта, и будете жить на земле вашей безопасно (Лев. 26, 3–5). Христос Спаситель учил: Ищите же прежде Царства Божия и правды его, и это все (необходимые средства жизни) приложится вам (Мф. 6, 33). Так, по учению слова Божия богатство и достаток в средствах принадлежат людям благочестивым; доброе поведение привлекает на них благословение от Господа и вместе с ним приносит все потребное для существования.

Но в действительности, по-видимому, бывает совершенно иначе: богатством пользуются и люди порочные, а праведники нередко терпят нужду и бедность. Еще в древности пророк спрашивал Бога: Почему путь нечестивых благоуспешен, и все вероломные благоденствуют?(Иер. 12, 1). Преподобный Антоний, задумываясь над тем же вопросом, восклицал: «Господи, для чего одни бедны, а другие богаты? Для чего нечестивые богаты, а благочестивые бедны?» Святому подвижнику был ответ от Бога: «Антоний! Себе внимай. А то – суды Божии, и тебе нет пользы испытывать их». Как же объяснить это явление? Как примирить слово Божие с тем, что мы видим в действительной жизни?

Богатство для людей порочных не составляет счастья: оно для них – зло и источник многих грехов. Если оно и нажито честно, но употребляется несогласно с учением веры, то какая от него польза человеку? Тем, что оно только лежит в сундуках богача, оно не доставляет ему большой радости. В этом случае собиратель богатства, по словам святого Иоанна Златоуста, есть только «страж своего имущества, а не господин; раб, а не властелин». А какое от того удовольствие богатому? «Сребролюбцу, – говорит святой Василий Великий, – никогда не достает счастья и довольства: его не столько веселит то, что он нажил, сколько печалит то, чего у него не достает. Он дня не проведет мирно, ночи не уснет покойно». Где же здесь счастье? А если богатство тратится на роскошь, прихоти и греховные удовольствия, то оно уже зло и погибель для человека, т. к. приносит величайший вред его душе.

А что сказать о богатстве, неправедно приобретенном? Оно служит постоянным укором хищнику и обманщику: всегда напоминает ему о нечистых средствах обогащения и тем тревожит его совесть, мучит его душу. Притом же такое богатство непрочно: как легко наживается, так скоро и исчезает. О неправедном богаче святой апостол Иаков говорит: Богатый <...> прейдет, как цвет на траве. Восходит солнце, настает зной, и зноем иссушает траву, цвет ее oпaдаeт, исчезает красота вида ее; так yвядаeт и богатый в путях своих (Иак. 1, 10–11). Видел я нечестивца грозного, – говорит святой Царь Давид, – расширявшегося, подобно укоренившемуся многоветвистому дереву; но он прошел, и вот нет его; ищу его и не нахожу (Пс. 36, 35–36). Так обманчиво и ненадежно богатство неправедное! А что, если оно оставит своего поклонника? Как он себя почувствует? Привыкши к довольству и роскоши, не зная никакого труда и забот, без богатства он останется в самом тяжелом положении. И благо ему, если он на несчастье посмотрит очами веры, смирится и придет в покаяние; иначе будет для человека того последнее хуже первого (Лк. 11, 26).

Итак, справедливо сказать, что богатство, если оно находится в руках нечестивых людей, не доставляет им истинного счастья: оно служит для них злом, поводом ко греху и препятствием к спасению.

Не таково богатство праведных: как плод их честных трудов, благословляемых Богом, оно приятно и надежно; не смутит их совести, не вызовет обличений; правильно употребляемое, оно приносит и временное благополучие, и надежду в жизни будущей. Счастливых обладателей такого богатства мы можем находить как в глубокой древности, так и в настоящее время. Вспомним ветхозаветных патриархов – Авраама и Иакова: они были богаты и святы по жизни. Праведный Иов по всему востоку славился как своим богатством, так и благочестием. Родители святого Григория Богослова и Василия Великого пользовались известностью между своими современниками по своим добродетелям и – богатству.

А как дивно награждает иногда Господь богатством людей, крепких верой в Бога, показывает следующий назидательный рассказ.

«Я – сын отца весьма славного, который был очень щедр и очень много раздавал бедным, – говорил о себе один благочестивый человек. – Однажды отец, подозвав меня к себе, сказал: „Сын, что тебе более нравится: то ли, чтобы я тебе оставил деньги, или – чтобы поручил покровительству Христову?“ Я, подумав несколько, сказал: „Лучше желаю предаться Христу, потому что все другое с каждым днем исчезает“. Отец мой, выслушав меня, удвоил свою щедрость до того, что по смерти его мне ничего не осталось. Итак, я остался бедным и незнатным с крепкой надеждой на Бога, покровительству Которого вверил меня отец мой. Был же один богатый человек из важной фамилии, имевший набожную и богобоязненную жену. У них детей была одна только дочь. Жена говорит мужу: „Детей у нас с тобой только и есть одна дочь, а Господь наделил нас таким богатством“. „Чего же не достает ей?“ – спросил у нее муж. „Если мы будем стараться, – отвечала жена, – выдать ее в замужество за человека, равного нам по богатству, но с дурным сердцем, то он будет огорчать ее. Так не лучше ли нам подыскать для нее бедного, но богобоязненного человека, который бы любил ее в Боге и согревал ее своей любовью“. „Хорошо ты придумала, – отвечал ей муж, – ступай же в церковь, молись прилежно и сядь там. Кто первый войдет в церковь, тот пусть и будет избранный от Господа жених для нашей дочери“. Она так и сделала: помолилась, села. И вот я первый вошел в церковь. Она тотчас послала слугу за мной, и лишь только я подошел к ней, начала спрашивать меня: „Откуда ты?“ Я сказал ей: из такого-то города, такого-то отца сын. „Того-то милостивого?“, – прервала она и сказала мне: „Женат ли ты?“ „Нет“, – отвечал я, и рассказал ей все, что говорил мне отец мой, и что я ему. Она, прославив Господа, сказала: „Благой Промыслитель, Которого я буду прославлять, послал тебе жену и богатство, чтобы ты и тем, и другим обладал в страхе Божием“» (Иоанн Мосх. Луг Духовный. Гл. 199).

Так дивно и неожиданно награждал Господь земными благами людей благочестивых. И последние были так уверены в милости Божией, что советовали родителям заботиться не столько о приобретении средств для детей, сколько о воспитании их в вере и послушании Богу. «Если ты оставляешь детям все нужное для жизни, – говорил святой Василий Великий, – то все вверяешь их сомнительному и опасному хранению. Но если бы ты оставил им в наследство Бога, то оставил бы им безчисленные сокровища <...>. Лучше не оставляй детям никакого богатства, но оставь им добродетель».

Великое счастье заключается для человека в его чистой и спокойной совести. Мы уже говорили, что такое совесть и когда она правильно действует в человеке. К сказанному присоединим, что мир и спокойствие совести – это такие блага, которые ничем не могут быть заменены и ни с чем не сравнимы.

«Имеющий добрую совесть, – говорит святитель Иоанн Златоуст, – хотя одет он в рубище, хотя борется с голодом, благодушнее живущих роскошно. Но сознающий за собой худое, хотя обложен кучами денег, беднее всех».

Как справедливы эти слова! Если есть у человека все необходимое для благополучия, но внутри его мрачно и безпокойно, кто назовет его счастливым? Наоборот, если в душе своей чувствуем тишину и спокойствие от того, что мы правы и невинны, то что может нас лишить этого настроения? Никакие бедствия и невзгоды не подавят и не отнимут у нас счастья чистой совести. Тот, кто имеет его, благодушен и спокоен, как бы житейские бури не бушевали вокруг него. По словам святителя Григория Богослова, такой человек подобен скале, которая стоит неподвижно среди волн морских, тогда как сами волны, ударяясь об нее и отраженные ею, превращаются «в пенистые и высоколетящие брызги».

Когда целомудренный Иосиф подвергся искушению от легкомысленной египтянки, голос совести удержал его от падения: Как же сделаю я сие великое зло и согрешу пред Богом? (Быт. 39, 9), – говорил он своей беззаконной госпоже. И в награду за свой поступок невинный юноша получил похвалу и одобрение от своей совести; а при этом не важен был для него суд человеческий; не страшна была и темница.

А вот другой приговор для того же «домашнего и неложного судилища» (так свт. Григорий Богослов называет совесть). Каин, вопреки ее предостережениям, совершил вопиющее преступление – убил своего брата Авеля. И что же? В той же совести он нашел себе всегдашнего и безжалостного мучителя. Терзаемый ею, нигде не находил покоя и впал в отчаяние (см.: Быт., гл. 4).

Так, спокойствие совести составляет величайшее благо для человека. Но кому оно принадлежит? Тому, кто живет согласно с верой Христовой. Что требует от нас совесть, то повелевает и вера: основание той и другой есть одно и то же – Господь Бог. Он вложил первоначально в нашу душу чувство законности и правды. Он же изрек Свою волю в Ветхом Завете через Моисея, в Новом – через Иисуса Христа. Поэтому-то внушения совести и требования веры во всем согласуются и сходятся. Поэтому-то, живя по заповедям Божиим, мы делаем как угодное Богу, так и приятное своей совести; приобретаем милость и благоволение от Господа, а также находим внутри себя мир и спокойствие душевное.

Каждый знает, что внутреннее наше благополучие состоит в тесной связи с тем, как мы живем и как мы себя ведем. Если нам удается сделать что-либо доброе, например, удержаться от греховного соблазна, побороть в себе какую-либо злую привычку, то мы чувствуем себя довольными и счастливыми. А по мере того как мы будем отступать от требований веры, нарушать заповеди Божии, будем терять и спокойствие совести, лишать себя мира и довольства душевного. Поэтому-то справедливо один из отечественных святителей сравнивает сердечную радость, неизменную спутницу доброй совести, с чистой и невинной девой: «Как благоразумная и целомудренная дева, она может быть в обществе только с теми, которых и поступки непорочны, и слова скромны, и намерения чисты и возвышенны. Как скоро вы позволяете себе дела порочные, слова праздные и легкомысленные, намерения нечестные и низкие, она тонко примечает сие, и ее благородство посрамляется, ее целомудрие стыдится, и она убегает и скрывается от вас» (Свт. Филарет (Дроздов)). Тогда внутренняя пустота и тоска сердечная овладевают душой человека. А если он попытается не помнить и заглушить их веселием и удовольствиями, то совесть вооружится своими обличениями отравить и самые удовольствия. Нечестивым же нет мира, говорит Господь (Ис. 48, 22).

Правда, иногда и порочные люди не чувствуют угрызений совести, даже наслаждаются, по-видимому, полным ее спокойствием, но это спокойствие не то же, что у людей благочестивых и добрых. Его можно сравнить с грозным безмолвием природы перед наступлением бури. Это тишина мрачная и зловещая. И хорошо, если она разразится благотворным дождем, который освежит спертый воздух и оросит засохшую землю. Но что, если это безмолвие природы перед бурей окончится ураганом – губительным и разрушительным? То же нужно сказать о молчании совести в душе грешника. Это спокойствие – наружное и обманчивое. Подобно тому, как иногда под пеплом скрывается искра огня, которая при соприкосновении с горючим материалом может внезапно вспыхнуть ярким пламенем, так и совесть грешника может неожиданно проснуться и встать против него с ужасающей силой. И счастье для него, если это пробуждение совершится не поздно и под влиянием Божией благодати направит его путь к покаянию. Но возможен и другой конец: уныние и отчаяние могут овладеть душой грешника и привести его к погибели...

Так, чистая и спокойная совесть, составляющая истинное счастье человека, принадлежит только людям благочестивым; а такими они могут быть только тогда, когда живут согласно с верой Христовой.

Из сказанного становится понятным, что жизнь по вере Христовой приносит нам все, что необходимо для нашего истинного счастья, именно: содействует здоровью, приобретению достатка и спокойствию нашей совести.

Но по грехам нашим не может быть на земле прочного счастья. Для весьма многих людей жизнь – не радость, а печаль, не приятное времяпрепровождение, а крест тяжелый. Болезни, смерть близких людей, бедность, людская злоба, зависть, клевета и другие бедствия – необходимые спутники на нашем жизненном пути. При этих несчастьях человеческая жизнь часто кажется людям уже не драгоценным даром Божиим, а тяжелым и мучительным бременем. Где и в чем искать утешения страдальцам? Люди в таких случаях бывают безсильны помочь и удалить бедствия.

В самом деле, какое облегчение мы можем оказать человеку безнадежно больному? Чем утешим скорбящую мать, горько оплакивающую свое единственное дитя? Что скажем в ободрение безвинно оскорбленному и напрасно гонимому? Конечно, мы можем говорить больному о необходимости терпения, плачущей матери внушать мысль о том, что смерть есть общая участь людей; можем обращать внимание безвинного страдальца на то, что правота его рано или поздно откроется и восторжествует... Но всеми этими речами принесем ли мы пользу названным людям? Облегчим ли действительно их страдания? Нет! Только вера Христова может доставить нам истинное утешение в несчастьях. Только она своей благодатной силой способна оказать спасительное действие на страждущую душу, утолить внутреннюю муку и удержать от безнадежного отчаяния. Она скажет несчастливцу, что и для него не все потеряно, что у него есть самое главное – Бог. Для христианина Он – Отец Небесный, всегда готовый его услышать и защитить, невидимый Покровитель, могущий его избавить от бедствий, и мудрый Промыслитель о его благе и счастье.

Какое утешение всякий страждущий найдет в благодатном слове Божием! С какой душевной отрадой он прочтет, например, такие изречения Священного Писания: Призови Меня в день скорби; Я избавлю тебя (Пс. 49, 15); Господь – твердыня моя и прибежище мое, Избавитель мой, Бог мой, – скала моя; на Него я уповаю (Там же. 17, 3); Господь – Пастырь мой; я ни в чем не буду нуждаться <...>. Если я пойду и долиною смертной тени, не убоюсь зла, потому что Ты со мной (Там же. 22, 1, 4); Придите ко Мне все труждающиеся и обремененные, и Я успокою вас (Мф. 11, 28); Да не смущается сердце ваше; веруйте в Бога, и в Меня веруйте (Ин. 14, 1).

Вот какое благодетельное значение имеет для нас вера Христова! Она, служа единственным путем к Жизни Вечной, в то же время содействует и помогает нам во всем, что относится к нашему земному благополучию. Призывая нас к работе, умеренности и воздержанию, она способствует поддержке и укреплению наших телесных сил. Низводит Божие благословение на наши труды и тем доставляет изобилие благ земных. Направляя нашу жизнь по заповедям Божиим, водворяет мир в нашей душе; приносит высшее счастье – спокойствие совести. Наконец, во время несчастий служит единственно надежным источником утешения, ободряя нас надеждой на Бога, Всесильного Помощника нашего.

НЕОБХОДИМОСТЬ ВЕРЫ   
ДЛЯ БЛАГОЧЕСТИЯ ЧЕЛОВЕКА

2018-03-06.3.jpg

Теперь побеседуем о том, что вера Христова совершенно необходима для благочестивой жизни. Только она, вера, может располагать нас к доброму поведению, учить честным поступкам и приводить к святости. Без веры в Бога человек неизбежно впадает в пороки, предается безнравственной жизни и погибает. Для доказательства этих мыслей вспомним, как люди вели себя без веры в Бога и как жили под руководством веры; сравним жизнь язычников и жизнь первых христиан.

Как известно, люди жили на земле и до Христианства. При этом со стороны своей природы были всегда одинаковы, имели одни и те же душевные силы, те же естественные потребности. Если некоторые народы древности находились в диком и невежественном состоянии, то другие, напротив, отличались своим образованием: у них были науки, искусства, торговля... Словом, внешняя жизнь некоторых народов древности была похожа на современную. Но одного, и самого главного, не было у нехристианских народов – истинной веры в Бога. Относительно веры они лишены были ближайшего руководства и научения от Бога, были предоставлены себе и своим силам. По словам святого апостола Павла, Бог в прошедшие времена попустил им ходить их собственными путями (см.: Деян. 14, 16). Он определил жительству каждого из них предназначенные времена и пределы, дабы они искали Его, не ощутят ли и не найдут ли Его (см.: Там же. 17, 26–27).

Но без особенной помощи Божией люди не могли найти Бога и впали в тяжелое заблуждение – идолопоклонство. Утратив вследствие своих грехов истинное знание о Боге, люди стали боготворить все, что казалось им удивительным и непонятным, особенно грозные и благодетельные явления природы обращали на себя внимание. Вместо Бога люди начали почитать его творение. А т. к. предметы этого творения безчисленны, то и богов явилось великое множество. При этом сам человек стал считаться за Бога: даже его пороки боготворились.

Понятно после этого, какова была жизнь людей в язычестве. Вера не учила их ничему доброму, не давала никаких правил к тому, как нужно жить и вести себя по отношению к Богу и к людям. Даже к богам она не проповедовала любви, а внушала только страх и поклонение перед ними. Святой жизни в язычестве также не требовалось: она считалась невозможной для человека. Это и понятно: если в своих богах язычники часто прославляли человеческие пороки и страсти, то как можно было видеть в них что-либо грешное и нечистое? Если достоинством богов награждались люди явно преступные и развратные, то зачем было вести хорошую и благочестивую жизнь?

К порокам располагало язычников и то, что они или вовсе не имели, или имели смутные и неясные понятия о жизни будущей, загробной. Даже лучшие и умнейшие люди древности думали, что смерть есть последний конец человека. А что же сказать о других, о народе? Откуда ему было научиться вере в безсмертие и в жизнь будущую? И действительно, язычник мало о ней думал: он жил настоящим, успокаивался на временном. Понятно, какие последствия отсюда происходили. Если со смертью человека все оканчивается, если за гробом ждет его одна пустота и ничтожество, то к чему на этом свете вести себя хорошо и воздержно, к чему себя стеснять и ограничивать в своих желаниях? Не нужно ли жить только для своего удовольствия и счастья? «Лишь бы мне было хорошо и благополучно», – вот главнейшее правило житейской языческой мудрости. В язычестве каждый любил и ценил только себя самого. «Своекорыстие, – говорит один языческий писатель, – есть отец, брат, родственник, отечество, бог людей». Им человек только и жил, ему служил и в нем полагал все свое счастье. Высокомерие, честолюбие, слава людская – вот высшее благо, больше которого язычники ничего для себя не желали и выше которого ничего не ставили.

Ясно отсюда, как они смотрели на других людей, своих ближних. Если каждый человек жил только для себя, то другой человек существовал настолько, насколько он был нужен и полезен для личного спокойствия и счастья. Если он приносил язычнику пользу, то ценился и признавался, а если он мешал, заграждал к чему-либо дорогу, то становился уже не ближним, а врагом, по отношению к которому законны и позволительны были всякие неприязненные действия. Отсюда – вражда, ненависть, убийства и преступления среди язычников были самыми обычными и естественными явлениями.

Совершено другое настроение воспитывала в людях Христианская вера. Она учила, что Бог есть любовь (1 Ин. 4, 8) и Отец наш небесный (см.: Мф. 6, 9); что Его любовь и благость к людям – неизмеримы и безпредельны: Так возлюбил Бог мир, что отдал Сына Своего Единородного, дабы всякий верующий в Него не погиб, но имел жизнь вечную (Ин. 3, 16). Сознание того, что сделано Господом Богом для нашего спасения, было чрезвычайно живо в первых христианах. Они высоко ценили крестные страдания Христовы, стояли как бы ближе нас к Голгофе и ко Кресту Господню. Отсюда – чувство величайшей любви и признательности к Богу воодушевляло первых христиан: оно проявлялось в постоянной молитве, в дневном и ночном богослужении и в особенности в страданиях за веру Христову. Ниже мы укажем некоторые примеры христианского мученичества.

Любовь к Богу у древнейших христиан самым тесным образом связывалась с любовью к людям. Христос Спаситель завещал Своим последователям любовь как отличительный их признак: По тому узнают все, что вы Мои ученики, если будете иметь любовь между собою(Там же. 13, 35). Как Я возлюбил вас, так и вы да любите друг друга (Там же, 34). Наша вера возвестила миру, что Бог есть общий Отец для всех людей и что Иисус Христос есть Один для всех Спаситель и Избавитель. Поэтому в Христианстве должны были уничтожиться все преграды, отделявшие людей друг от друга: Здесь нет различия между иудеем и еллином, потому что Один Господь у всех, богатый для всех, призывающих Его (Рим. 10, 12). И, действительно, первые христиане глубоко и живо были проникнуты этим возвышенным чувством братской любви друг к другу: любовь царила в семействе, проявлялась в общественной жизни, простиралась даже за пределы Христианской Церкви, изливаясь на врагов и язычников. Сами язычники при всей своей ненависти к христианам удивлялись этому их высокому качеству и говорили: «Смотрите, как христиане любят друг друга и как они готовы один за другого душу положить». Это великое и святое чувство, одушевлявшее древних христиан, имело самые благодетельные последствия: оно как бы создавало новых людей, совершенно преобразовывало их и составляло из них такое общество, подобного которому не знал языческий мир.

Посмотрим теперь, в чем и как проявлялась христианская любовь в древнее время. Прежде всего, обратим внимание на семейную жизнь христиан. В языческих государствах не существовало правильно устроенного семейства, т. к. не было правильного взгляда на женщину и детей. У народов, не знавших истинного Бога, женщина ценилась и ценится невысоко. Это – раба, полностью зависящая от своего мужа. Одной прихоти последнего было достаточно для того, чтобы сделать жизнь ее самой несчастной. Он имел над ней право суда, наказания и даже смертного приговора. Тот же дух господства и порабощения создавался и в отношении отца к детям. Дети составляли собственность родителей, наравне с недвижимым имуществом и рабами. Законы языческие отдавали детей в полную власть отца. Он мог их не только наказывать, но и продавать другим, мог и убивать, если они почему-либо ему не нравились или были болезненны. Понятно, какова была семейная жизнь, основанная на рабстве и жестокости. Для языческих супругов недоставало самого первого условия счастья – взаимной любви и доверия. Поэтому раздоры, вражда, нарушение супружеской верности, развод по самым ничтожным причинам были обычными явлениями в языческих семействах. Безотрадно было и положение детей: они составляли для родителей излишнюю тяжесть, мешавшую свободной распущенной жизни. О воспитании их никто не заботился: лишенные родительской любви и попечения, они были брошены на произвол судьбы.

Совсем не то мы видим в семействах древних христиан. Вера Христова возвысила значение женщины, указала, что она также сотворена по образу Божию, имеет одну и ту же природу с мужчиной и с ним может участвовать в спасении и наследовании Царства Небесного. Поэтому-то и на брак первые христиане смотрели как на свободный союз того и другого пола, заключенный единственно по чувству любви и доверия друг к другу для высоких целей рождения и воспитания детей. Жизнь христианских супругов была самая мирная и согласная. Мужья почитали своих жен не рабынями и служанками, а подругами и помощницами на пути жизни. Жены, со своей стороны, относились к мужьям с полной любовью и уважением. Вследствие этого совместная жизнь христианских супругов отличалась истинным счастьем, которое так трогательно описал один из древних духовных писателей (Тертуллиан): «Они [муж и жена] – как дети Одного Отца, как рабы Одного Господа: нет между ними никакого раздора или разделения ни в душе, ни в теле. Они два во единой плоти: где плоть едина, там и душа едина. Они вместе молятся, вместе припадают на колена, вместе постятся, взаимно ободряют и руководят друг друга. Они равны в церкви и в общении с Богом, равно делят бедность и обилие, ничего один от другого скрытного не имеют, не в тягость друг другу... Иисус Христос радуется, видя такое домоводство их, посылает мир Свой на их дом и обитает в нем вместе с ними, а где Он находится, туда не может войти дух злобы». При такой семейной жизни, конечно, не могло быть супружеских несогласий, раздоров и измен друг другу. Нарушение супружеской верности считалось самым ужасным преступлением и случалось чрезвычайно редко.

Предметом особенной заботливости христианских супругов были дети. На них родители смотрели как на дар Божий и будущих наследников Царства Небесного. Поэтому при воспитании особое внимание обращалось на то, чтобы научить детей вере в Бога и доброму, благочестивому поведению. «От кого узнал ты, что Бог един?» – спрашивал языческий судья одного христианского отрока. Тот отвечал: «Этому научила меня мать; а мою мать научил Дух Святый, и научил ее для того, чтобы она меня научила. Когда я качался еще в колыбели и сосал ее грудь, тогда уже навык веровать во Христа». Как было приятно и отрадно родителям видеть в чадах такие прекрасные плоды своего воспитания! Особенно трогательно проявлялась родительская любовь во время гонений от язычников. Тогда в числе страдальцев за веру Христову нередко оказывались и дети. Отцы и матери провожали их на места казней не с печалью, а с сердечной радостью и увещаниями к мужественному терпению мучений.

Так, правитель Публий хотел принудить святую мученицу Филицату (память 25 января / 7 февраля) отречься от веры Христовой тем, что напомнил ей о семи сыновьях и предстоявших им мучках. В ответ на эту угрозу святая сказала: «Мои дети сохранят жизнь, отказавшись от идолопоклонства, а в противном случае – навеки погибнут». При этом она обратилась к сыновьям с такими словами: «Дети! Смотрите на небо; туда поднимите ваши глаза, где Христос со Своими святыми ждет вас. Сражайтесь за души ваши, докажите любовь к вашему Спасителю!»

Другая мать-христианка так ободряла сына-отрока, обреченного на раны и изнемогавшего под жестокими ударами: «Не бойся, милое дитя мое, смерти. Ты не умрешь, но вечно жив будешь; из-под секиры примут тебя ангелы и возлетят с тобою в райский вертоград, в жилище вечного блаженства. Там встретит тебя Христос. Там будешь другом всех святых, и я приду к тебе скоро, весьма скоро».

Разумеется, дети платили родителям за их попечение и заботы самой горячей любовью: относились к ним с искренним уважением, преданностью и полной готовностью жертвовать всем для их блага и спокойствия. Бедные, больные и старые отцы и матери находили в чадах надежную опору и посильную помощь. Особенно старались дети послужить им в какие-либо трудные минуты жизни. Так, когда во время гонений родители попадали в темницы, сыновья и дочери навещали их, утешали и помогали в нуждах.

До чего простиралось усердие и готовность детей служить родителям, показывает следующий трогательный случай. За исповедание веры некая христианка была лишена свободы: ее задумали уморить голодом и запретили доставлять ей пищу. Дочь мученицы, узнав, что мать так страждет в заключении, решилась поддерживать ее жизнь молоком собственной груди. Язычники удивились столь самоотверженному поступку молодой христианки и выпустили ее родительницу из темницы.

Весьма близко к христианским семействам стояли рабы. У языческих народов их положение было крайне тяжелым. Даже лучшие и умнейшие люди древности не хотели признавать в рабах человеческого достоинства. «Что вол для бедного, то раб для богатого, – говорит один из древних мудрецов. – Как для упражнения во всяком искусстве нужны известные орудия, так и домоводство требует орудий; но одни из них мертвые (безжизненные), другие – живые. Раб принадлежит к разряду последних». Согласно такому взгляду, владельцы обращались со своими рабами как с вещами и животными: могли подвергать их жестокому наказанию, дарить и продавать, как товар, в чужие руки и даже по своему произволу лишать жизни. При этом нужно заметить, что количество рабов в древнем мире было чрезвычайно велико – они составляли более двух третей всего человечества. В некоторых государствах рабы вдвое, втрое или даже в десять раз превышали число свободных граждан. Закономерно, что в такой ситуации у свободных возрастали крайнее самолюбие и гордыня, а невольники ощущали безполезное озлобление и отчаяние.

Вера Христова совершенно изменила жизнь рабов. Хотя она и не проповедовала отмены рабства, но своим учением облагородила и смягчила сердца человеческие. Она возвестила миру, что все люди – создания Божии и дети Одного Небесного Отца, что за каждого из них пострадал Единородный Сын Божий, что всем открыт источник благодатных сил Духа Святаго и все имеют право быть участниками небесного блаженства. Такие истины, проповедуемые Христианством, конечно, сгладили резкую разницу между господами и рабами, уравняв их перед Богом и внеся в их отношения дух любви и братства. Поэтому многие из богатых людей с принятием веры находили невозможным держать у себя в подчинении рабов и отпускали их на свободу. Другие совершенно изменяли свое обращение с подчиненными – между ними устанавливались как бы родственные отношения. Так, в христианских семействах господа не считали унизительным сидеть с рабами за одним столом, заботились об их содержании, не обременяли непосильным трудом, учили вере и благочестию, а в случае болезни даже сами за ними ухаживали. Конечно, и рабы понимали и ценили такую доброту – старались служить своим владыкам с усердием и любовью.

ПРИМЕРЫ СТРАДАНИЙ 
ЗА ВЕРУ ХРИСТОВУ

2018-03-17.jpg

<…> В Месопотамии, в провинции Низибии, в начале IV века по Р.Х. пользовалась большой славой женская община, основанная преподобной Платонидой. Когда в царствование Императора Диоклетиана в Римском государстве вспыхнуло жестокое гонение на христиан, из этой общины вышли многие исповедницы имени Христова. Особенно мучительные страдания претерпела святая Феврония. Она была представлена на суд Селения, человека весьма жестокого и отличавшегося сильной ненавистью к христианам. Сначала Селений, тронутый красотой Февронии, предлагал ей брак со своим племянником Лизимахом. Но когда святая решительно отказалась от этого предложения, мучитель подверг ее самым ужасным пыткам. Он приказал привязать ее между четырьмя столбами и разложить под ней огонь. И вот в то время, когда огонь жег тело мученицы, палачи осыпали ее градом жестоких ударов, кровь полилась ручьями, тело падало на землю клочками. Зрители казни были поражены такой жестокостью: одни из них теряли сознание, другие громко требовали прекратить зверство. От страшной пытки Феврония казалась мертвой, – мучение ее было остановлено. Но когда она была приведена в чувство водой, жестокий судья спросил: «Удачен ли твой первый бой, Феврония? Как находишь ты его?» – «Ты сам можешь судить, – отвечала страдалица, – жестокость твоя победила ли мою слабость?» – «Повесить ее, – сказал мучитель, – драть бока железными когтями и жечь до костей». Палачи принялись за работу. Тело отделялось вместе с кровью, огонь проникал до внутренностей. Святая сперва говорила: «Спаситель мой! Не покинь меня в страшный час!» Потом страдала молча. Мучитель неоднократно предлагал Февронии отречься от Христа и принести жертву богам. Но т. к. она не соглашалась на это, то он придумывал все новые и новые жестокости: приказывал вырвать язык, зубы, отрезать груди, руки, ноги и, наконец, отрубить голову. Твердость и непреклонность христианской мученицы привели Селения в такой гнев и озлобление, что он, придя домой с места казни, размозжил себе голову о столб (см.: Там же. Апрель. С. 56–57).

Положение христианских мучеников становилось особенно тяжелым, когда к телесным страданиям присоединялись еще и пытки душевные. Исповедникам Христовым приходилось иногда бopoться не только со страхом мучений и смерти, но и с сердечными привязанностями дорогих и близких людей.

Во время казни святого епископа Иринея пришли его родители и умоляли исполнить приказание судьи – принести жертву богам. Дети, обнимая ноги страдальца, говорили: «Пожалей себя и нас, отец!» Тут уговаривала мать, там умоляла жена; все родные и друзья глубоко скорбели и плакали. Но святой мученик был тверд в своей вере во Христа. На все мольбы и увещания родных он отвечал: «Знайте, ни ваша любовь, ни угрозы власти не заставят меня нарушить волю Господа моего». И он до конца остался непреклонным. Когда судья приказал отрубить ему голову и бросить тело в реку, святой мученик произнес: «Благодарю Тебя, Господи Иисусе Христе, дарующего терпение скорбей и участие в Жизни Вечной!» (см.: Там же. Март. С. 206–207).

Великую душевную борьбу должна была вытерпеть перед своей мученической кончиной и святая Пeрпетуя. У нее были престарелый отец и мать – язычники – и первый грудной ребенок от брака. Отец всеми силами старался отговорить дочь от страданий за имя Христово. «Батюшка! – отвечала Перпетуя, – видишь ли этот сосуд глиняный?» «Вижу», – сказал он. «Можно ли дать ему другое название, кроме того, какое он уже имеет?» «Нет», – ответил он. «Так и я – христианка и другого имени дать себе не могу».

Несмотря на такой решительный ответ святой Перпетуи, отец продолжал упрашивать ее отречься от Христа. Когда не успел достигнуть этого через угрозы, старался подействовать ласками и убеждением. «Сжалься над старостью отца, – говорил он, – не отдавай меня на позор людям. Вспомни о матери и о свекрови, вспомни о твоем сыне, который не останется в живых без тебя. Не подвергай всех нас неизбежному стыду, кто из нас сможет выйти в люди, если ты кончишь жизнь от руки палача? Пощади свою жизнь для того, чтобы не погубить всех нас». Говоря это, несчастный родитель целовал у дочери руки и в слезах падал перед ней на колени. Но никакие его просьбы не заставили святую Перпетую отказаться от Христа. Она была осуждена на смерть (Память св. мученицы 1/14 февраля. О страданиях ее см.: Филарет, архиеп. Жития святых, чтимых Православною Церковью. СПб., 1892. Февраль. С. 3–14).

Вот какую любовь к христианской вере имели святые мученики: ради нее готовы были пожертвовать всем на свете, охотно отказывались от земного счастья и благополучия, отрекались от отца, матери и детей, чтобы только умереть христианами! И какое мужество, спокойствие и самообладание проявляли они среди самых жестоких страданий!

Преподобномученик Евфимий был присужден к отсечению головы. Палач нанес ему удар, но неудачно. «Секи вернее», – сказал тогда страдалец Христов.

Для святого архидиакона Лаврентия придумали жестокую пытку: приготовили костер и железную решетку, на которую и положили мученика в оковах. Когда одна часть обгорела, мученик спокойно сказал своим палачам: «Уже одна сторона испеклась, пора бы оборотить на другую» (Четьи-Минеи, 10 августа).

При той любви, которую древнейшие христиане питали ко Христу, понятно, с какой грустью смотрели они на отречение от веры. В нем видели ужасное несчастье, ведущее душу человека к вечной погибели. Один исповедник писал другому: «Прошу тебя, исполни мое желание; оплачь вместе со мной смерть моей сестры, которая в это гонение отпала от Христа, принесла жертву (идолам), оскорбила Господа. О ее-то погибели я день и ночь провожу в слезах, и даже в настоящий праздник Воскресения Христова» (Там же, 10 августа).

Равным образом считалось большим преступлением искажать и изменять учение Христово: по справедливому мнению древних христиан, быть еретиком значило то же, что быть отверженным от Христа.

К преподобному Агафону, пустыннику Египетскому, пришли однажды некоторые иноки с целью послушать его духовную беседу. Желая испытать смирение святого человека, спросили: «Ты – Агафон? Мы слышали, что ты человек гордый и невоздержный…» Он отвечал: «Да, это правда». Опять спрашивают: «Ты, Агафон, лжец, и любишь пересуживать других?» «И это правда», – отвечал святой. И еще говорят: «Ты, Агафон, еретик?» Он отвечал: «Нет, я не еретик». «Почему же ты прочие пороки на себя принимаешь, а от последнего отрекаешься?» – спросили иноки. Он отвечал: «Тех пороков нельзя не приписать себе, потому что всякому человеку свойственно погрешать, а быть еретиком значит быть отлученным от Бога, но быть отлученным от Бога я не xoчy» (Там же, 2 марта).

Вообще, веру в Бога древние христиане считали самым первым и самым великим даром Божиим, который должно ставить выше всего на свете. Об этом святитель Василий Великий так внушал вступающим в Церковь Христову: «Паче всего и прежде всего храни добрый залог, для которого живу и несу свое звание, которое желал бы я иметь спутником при отшествии от мира, с которым и все скорби переношу и презираю все приятности жизни, – храни исповедание веры в Отца, Сына и Святаго Духа. Сие исповедание вверяю тебе ныне, с ним погружу в купель, с ним и изведу. Его даю тебе на всю жизнь товарищем и защитником» (Творения Святых Отцов в русском переводе. Т. 3).

Святитель Иоанн Златоуст говорит: «Как змий ничего не бережет и, когда тело его рассекают на части, не сильно защищается, чтобы только соблюсти голову, так и ты, говорит Христос, все отдай: и имение, и тело, и самую душу – кроме веры. Вера есть глава и корень. Если ты сохранишь ее, то, хотя бы и все потерял, опять все приобретешь с большей славой» (Свт. Иоанн Златоуст. Полное собрание творений. СПб., 1901. Т. 7. С. 364).

2018-10-23.2.2.jpg

 ЧАСТЬ 2
ИСТИННАЯ ВЕРА – ОДНА

Так много значит для человека вера! Но вот вопрос: вер на свете много, и притом вер разных, одна с другой несогласных. Почти каждый народ верует и служит Богу по-своему. Как же быть? Как убедиться в том, что одна вера – истинная, другая – ложная? Ясно, что все они вместе не могут быть правы. Если об одном и том же предмете один человек говорит так, а другой – иначе, то каждый понимает, что один говорит правду, а другой – ложь.

Когда русский Князь Владимир решил переменить свою языческую веру на истинную, то к нему приходили посланные от различных народов и каждый хвалил свою веру и осуждал веру других. Умный и осторожный Князь, выслушав различных проповедников, сказал: «Подожду да умом пораскину». Эти слова Великого Князя хорошо помнить каждому русскому человеку. Когда речь идет о вере, каждый думай усердно и рассуждай внимательно!

Мы верим, что полная правда и чистая истина Божия заключаются в одной Православной вере. В других же она более или менее испорчена и повреждена. Множество вер означает, что порчи и искажений в истину Божию внесено много. Поясним сказанное наглядным примером. Когда мы идем в большом лесу, встречаем много дорог. Они имеют разную ширину, направляются в разные стороны. Одни протоптаны больше, другие – меньше... Каждому понятно, что только одна дорога ведет к месту жительства людей. Другие же – тропы и дорожки – идут в глубь леса и пропадают в его чаще. Точно так же, хотя вер на свете много, только одна из них – правая и истинная, это – вера Православная: только она одна ведет к месту, для всех желаемому и приятному – Царству Небесному.

Вот в подтверждение этой мысли красноречивое доказательство. К святому старцу Кириаку, подвизавшемуся близ реки Иордан, пришел однажды инок по имени Феофан, чтобы послушать его беседы. Во время разговора открылось, что пришелец держится ереси (несторианской). Святой Кириак стал убеждать гостя оставить свои заблуждения и говорил, что спастись можно только в вере Христианской. На это Феофан отвечал: «Все ереси говорят, что человек может спастись только их вероисповеданием. Что же мне делать? Человек Божий! Помолись Господу, чтобы Он каким-либо откровением дал мне узнать истинную веру». Старец с радостью согласился на эту просьбу: «Останься в моей келии, – сказал он, – я надеюсь на Бога, что Он откроет тебе истину». После этого святой Кириак удалился и стал молиться Богу о вразумлении заблуждающегося.

На другой день в десятом часу Феофан увидел перед собой прекрасного, но грозного видом юношу, который сказал ему: «Пойди и познай истину». Взяв еретика за руку, он привел его на некоторое мрачное, смрадное и жаркое место и показал ему в огне Нестория, Евтихия, Аполлинария, Диоскора и других еретиков. «Вот место тех, – указывая на ад, сказал юноша, – которые нечестиво умствуют, и тех, которые следуют их учению. Итак, если тебе нравится это место, оставайся при своем учении. Если же не хочешь подвергнуться подобному наказанию, обратись к Святой, Соборной и Апостольской Церкви, к которой принадлежит наставляющий тебя старец. Я говорю тебе истину. Не забудь ее: если человек все добродетели сотворит, но не будет православно веровать, придет на это место». После этого юноша стал невидим, а Феофан поспешил обратиться к Православной Церкви.

Так, нет другого пути ко спасению, как только через Православную веру. Все же другие веры содержат в себе много разных погрешностей и потому жить в них нельзя: можно заблудиться и погубить свою душу навеки.

Чтобы видеть, как далеко отстоят от истины все другие вероучения, кроме Православного, и по каким ложным путям они ведут своих последователей, сделаем краткие замечания о язычестве, еврействе, магометанстве, католичестве, протестантстве, сектантстве и «старообрядчестве».

ЯЗЫЧЕСТВО

Язычество до пришествия Господа Иисуса Христа на землю существовало у всех народов и доселе существует во многих странах мира. Современное язычество можно разделить на две главнейшие группы: 1) то, которого держатся первобытные, дикие племена и 2) исповедуемое более развитыми и образованными народами.

Отличительным признаком религиозных верований язычества первого рода служило и служит идолопоклонство. А главнейший грех последнего состоит в том, что вместо Бога истинного люди почитают разные творения Божии: солнце, луну, звезды.

Разве это не безумие, не ослепление душевное – воздавать божескую честь тому, что не есть Бог и что не достойно такой чести? Разве это не оскорбительно для Бога? Какой Царь мог бы спокойно относиться к тому, если бы его подданные стали принимать и почитать за Царя не его, а кого-либо из слуг и подчиненных? Не разгневался ли бы он на таких безумцев и не наказал ли бы их достойным образом? Так точно и Богу неприятно, когда люди, Его создания, на которых Он всегда изливает дары Своей милости, не хотят знать Его, своего Творца и Благодетеля, и не воздают Ему подобающей чести.

До тех пор, пока Сын Божий не пришел на землю и не научил нас истине, люди не имели возможности знать Бога и могли оставаться в идолопоклонстве по неведению. Но теперь, с пришествием Христа в мир, языческая вера потеряла всякое оправдание, и держаться ее – величайшее заблуждение, неизбежно приводящее человека к вечной погибели.

2018-10-31.1.jpg
Буддийский монах

БУДДИЗМ И ЕГО УЧЕНИЕ
 
Пособиями при составлении настоящего отдела служили: 1) Рождественский Н.П., проф. Христианская апологетика. СПб., 1893; 2) статьи о буддизме проф. Миротворцева в «Православном собеседнике» за 1873, 1874 и 1876 годы; 3) Гусев А. Нравственный идеал буддизма в его отношении к христианству. СПб., 1874; 4) Ольденбург Г. Будда, его жизнь, учение и община. Пер. с нем. М., 1884.

Особый вид язычества представляют религии более или менее образованных культурных народов. Из этих вер как по количеству последователей (на 1910 г., – примеч. ред.), так и по выдающимся особенностям первое место принадлежит буддизму.

Буддизм получил свое название от его основателя – Будды. Будда (его подлинное имя – Гаутама; «Будда» в переводе на русский язык означает «Просветленный», – примеч. ред.) происходил из одного царского рода в Индии и жил в VII веке до Рождества Христова (род. в 623 или 624 г. до Р. Х). Хотя молодой принц с детства был окружен всевозможной роскошью и удовольствиями, тем не менее он в ранних летах пришел к мысли о непрочности и бедственности человеческой жизни. С целью отрешиться от свойственной людям привязанности к внешним, чувственным благам и достигнуть высшего совершенства, он оставил дом своего отца и сделался странствующим нищим. После шестилетних усиленных трудов, проведенных в скитальческой жизни, строгом воздержании и непрерывных размышлениях, Будде удалось якобы открыть истину, сделаться всезнающим и совершенным. Он выступил с проповедью своего учения людям. Какую же истину он открыл? Чему учил современников?

По мнению Будды, мир и все, что в нем существует, не есть само по себе действительное, прочное и ценное. Это – пустота, ничтожество, обман. Но т. к. человек живет в мире и чувствует в себе привязанность как к своему существованию, так и к разным внешним предметам, то отсюда и происходят все наши несчастья. Жизнь как таковая есть зло и бедствие, а потому и желание жизни приносит человеку одно только страдание и мучение. <…> Т. к. жизнь в мире неизбежно соединена со страданием, то и освободиться от последнего можно не иначе, как через отречение от мира и от всех привязанностей к предметам чувственным. <…> Но возможно ли это сделать? И всякому ли человеку по силам такой чрезвычайный подвиг? Сам Будда сознавал трудность открытого им пути к освобождению человечества от несчастий и говорил, что его «закон глубок, тонок, остроумен и неудобопонятен; доступен только ученым и мудрым», поэтому и всех своих последователей он разделял на два различных класса: монахов-аскетов и обыкновенных мирских людей. Соответственно этому и нравственные предписания буддизма двоякого рода: одни предназначены для избранных, другие – для остального человечества. Главнейшие правила относительно жизни аскетов касаются следующих добродетелей: отречения от мира, безбрачия и нищенства. <…> Что же касается обыкновенных смертных, которые не могут отрешиться от мира и его привязанностей, то все их назначение состоит в том, чтобы служить и поддерживать жизнь аскетов и по возможности подражать им. <…>

Справедливо можно сказать, что ни в одной из языческих религий так глубоко не понята испорченность нашей природы и так верно не осознана необходимость обновления ее через внутреннее душевное усовершенствование человека, как в буддизме. Также суета, непрочность и бедственность человеческой жизни нигде не нашли такого подробного и правдивого изображения, как в проповедях и беседах Будды. Вообще, в числе нравственных правил буддизма есть много таких, которые заслуживают внимания как по верности и глубине содержащихся в них мыслей, так и по практичности и благотворности их влияния на жизнь общества. Но на чем утверждается весь этот нравственный закон, который Будда оставил своим последователям? Где источник и корень всех этих безчисленных предписаний относительно воспитания нашей души и освобождения ее от страданий – как в земной жизни, так и по смерти?

Во всех религиях нравственные требования вытекают из догматического учения. Чем выше и чище последнее, тем строже и совершеннее первые. Между тем буддизм совсем не занимается догматическими вопросами. Все его внимание сосредоточено на нравственной стороне человеческой жизни. Так, буддизм ничего не говорит о самом важном предмете нашей веры – о Боге. «Система буддизма вовсе не знает вечного, не созданного Божественного Существа, Которое существовало бы прежде всякого времени и создало бы все видимое и невидимое» (буддизм никогда не признавал, что есть Бог-Творец вселенной, от Которого зависим и мы и к Которому можно обращаться с просьбами и молитвами); «Во всем буддизме нет следа идеи о Боге»; «Буддийские книги не знают Всевышнего Существа», – вот как отзываются о буддизме его ученые исследователи. А если Будда не признавал Бога и не учил этому своих последователей, то на чем он мог основывать свои нравственные правила? Если в них не выражалась воля Божия, то почему они стали обязательными для людей? Какие побуждения были к их исполнению?

Мы замечали в своем месте, что без веры в Бога не может быть в людях истинной нравственности и доброго поведения. Очевидно, нравственные правила буддизма, как не основанные на вере в Бога, теряют под собой твердую почву. Они – не что иное, как человеческие измышления, не имеющие никакого общеобязательного значения. В них нет самого главного свойства, которое придавало бы им высшее достоинство, безспорную требовательность и жизненную силу – нет происхождения от Бога.

Кроме того, как бы ни были мудры и целесообразны нравственные требования, они не могут выполняться одними только силами человека, без содействия Божией благодати. Между тем, с точки зрения буддизма, о ней нет и речи. Здесь всю работу над своим душевным обновлением совершает сам человек. Если он достигает каких-либо успехов и наконец освобождается от всех бедствий и страданий, то этим бывает обязан только своим усилиям. Даже сам Будда ничем не может помочь подвижнику, разве только своим примером и указанием якобы пути к нравственному совершенству.

2018-10-31.2.jpg
Колесо – в буддизме один из символов 
безпрестанного круговорота рождений и смертей

У буддистов нет того, что мы называем молитвой. Она в буддийских собраниях заменяется исповедованием вероучения, изложением обязанностей, лежащих на учениках Будды, и хвалебными изречениями в память последнего. Правда, впоследствии, когда Будда был возведен в степень святого и поставлен даже выше всех богов, возникли и молитвенные к нему обращения. Но и теперь молитва у буддистов не получила надлежащего значения. Ей стали придавать волшебное, магическое действие. По сознанию позднейших буддистов, «приобретение блаженства вовсе не требует целого дня, а только немногих минут каждого утреннего часа, и состоит в десятикратном повторении изречений, называемых молитвой». Так молитва была низведена на степень дела совершенно механического и безсмысленного. Просимое достигается, по мнению буддистов, не только при безсознательном повторении молитвенных формул, но и при употреблении молитвенных машинок, которые своим вращением совершают дело человеческого спасения.

Из сказанного понятно, что нравственность буддизма имеет совсем другой смысл, чем нравственность христианская. Такой громадный и существенный недостаток как отсутствие мысли о Боге, Творце и Промыслителе мира, не мог не отразиться и на всем нравственном учении Будды: в деле своего спасения человек занял исключительное положение. Тогда как в Христианстве главнейшим двигателем добрых поступков человека служит любовь к Богу и к ближним, в буддизме на первый план выступают другие побуждения, менее высокие и доброкачественные. Здесь не Бог и не ближние имеются в виду при совершении нравственных подвигов, а только сам подвижник и его личное благо.

Во всех своих трудах буддист главным образом преследует одну и ту же излюбленную цель – водворение в своей душе тишины и спокойствия.Добрые и злые поступки оцениваются не с точки зрения какой-либо высшей правды или пользы их для людей, а с той отвлеченной позиции, что добро для человека во всяком случае лучше и плодотворнее зла. «Кто говорит или действует с нечистыми помыслами, – читаем мы в буддийских книгах, – за тем следует страдание, подобно тому, как следует колесо за ногой возового животного. Кто говорит или действует с чистыми помыслами, за тем следует радость, подобно тени, никогда его не покидающей».

«Земледелец, который обработал бы плодородное поле, не разбросав на нем семени, не мог бы рассчитывать на жатву. Точно так же и я, жаждущий вознаграждения за добрые дела, если бы я имел великолепное поле действий, не сделав при этом никакого добра, то не рассчитывал бы на вознаграждение за свои поступки». Так, единственным побуждением к доброму делу служит польза и награда подвижнику. О том, чтобы делать добро из любви к нему, как единственной потребности человека по самой его природе, буддисту ничего не известно.

Заслуживает также внимания и то душевное настроение, с которым буддист совершает свое доброе дело. Одно из главнейших качеств буддийского мудреца – это постоянная внутренняя уравновешенность: ему должны быть чужды какие-либо волнения и возбуждения душевные. Если последние когда-либо переживаются учеником Будды, то это свидетельствует о его несовершенстве и о недостаточной опытности в искусстве владеть собой. Истинный буддист ко всему должен относиться спокойно и равнодушно. Поэтому и совершая то или другое доброе дело, он не может волновать своего сердца, ощущать в своей душе какие-либо приятные и услаждающие чувства. Он должен быть выше того, чтобы испытывать внутри себя удовольствие, свойственное человеку по совершении какого-либо хорошего и благородного поступка. <...>

Вообще, по буддийским понятиям, праведник представляется каким-то сверхчеловеком. От него отнимается не только то, что составляет врожденную слабость и испорченность нашей природы, но признаются неприменимыми и такие внутренние качества, которые свидетельствуют о добрых и привлекательных свойствах нашей души, например, о любви к родителям, семье, Отечеству, сострадании к чужому горю, отзывчивости на благодеяния и проч. 
Эта резкая черта отчужденности и исключительного положения буддийского «святого» среди других людей отчасти сказалась и во внутреннем устройстве буддийских монашеских общин. Так, хотя Будда, вопреки браминскому учению о кастах, и проповедовал о равенстве людей, однако в свое общество не принимал всех без разбора: из него исключались преступники, одержимые какими-либо болезнями (проказой, зобом, чахоткой и др.), и люди, несвободные от общественных обязанностей. Как это далеко от Христианской религии, открывающей двери спасения всякому желающему, безотносительно к тем или другим нравственным, а тем более физическим недостаткам!

Мы оставляем в стороне разбор частных пунктов буддийского учения: о происхождении зла и бедствий в мире и в человечестве, о семейной жизни, о женщине, труде, аскетизме, собственности и др., т. к. это повело бы нас слишком далеко от нашей задачи – представить лишь краткий обзор нехристианских религий, инославных исповеданий и сектантских учений в отношении к Христианству и Православию.

Скажем несколько слов о буддийском взгляде на последнюю участь человека: в их понимании есть много странного и фантастического, сравнительно с христианским учением о том же предмете.

Т. к. по буддийским понятиям здешний мир не содержит ничего светлого и отрадного, то смерть должна представляться самым счастливым событием для человека. Но смерть, по учению буддистов, не всегда служит последним пределом нашего существования. До тех пор, пока сохраняется в душе человека некоторая, хотя и слабая привязанность к миру и малейшая жажда жизни, он не может найти себе успокоения и по смерти. В момент последней, когда прекращаются все отправления нашего духовно-телесного состава, остается только сознание. И вот, если оно направлено на предметы мира сего, умирающий снова возникает в жизни, хотя и в ином теле и в ином виде. На этом основывается буддийский догмат о возрождении души по смерти и о переселениях ее в других людей, животных и даже в материальные предметы, смотря по заслугам и поведению человека.

В пояснение этого странного догмата укажем на следующие слова Будды: «Случается, ученики, – говорил он, – что монах, одаренный верой, одаренный праведностью, одаренный знанием учения, воздержанием, мудростью, думает о себе так: если бы я мог, после того, как мое тело будет разрушено смертью, возродиться в могущественном, царском роде… Он думает эту думу, он не расстается с ней, он ее в себе питает... И это ведет к его возрождению в подобном существовании».

Так и каждый человек возрождается по смерти соответственно своим душевным желаниям и наклонностям. Но когда после безконечного ряда превращений и возрождений он вполне освободится от всех мирских привязанностей, достигнет совершенного безпристрастия ко всему окружающему, умертвит в себе все представления, желания и надежды, он приблизится к своему спасению. При смерти такого человека в нем гаснет сознание, зародыш будущих возрождений, и он никогда больше не возвратится к жизни, а погрузится в особое таинственное состояние, которое буддисты называют нирваной.

Что такое нирвана? Есть ли это жизнь, полная блаженства и радости, или – совершенное уничтожение человека и превращение его в ничто? В буддийском учении эта последняя и вожделенная цель человека изображается в таких отрицательных чертах, что трудно составить о ней ясное представление. «Есть, ученики, юдоль, – говорит Будда, – где нет ни воды, ни земли, ни света, ни воздуха, ни безконечности пространства, ни безконечности разума, ни чего-либо действительно сущего, и отсутствия чего бы то ни было <...>, где нет ни этого, ни того мира, ни солнца, ни луны. Это, ученики, назову я ни приходом, ни уходом, ни стоянием, ни смертью, ни рождением. Оно без основы, без продолжения, без роздыха; это – конец страдания!» <…> Судя по тем сравнениям, которые приводятся буддистами относительно нашей жизни и смерти, нужно допустить, что нирвана есть не что иное, как совершенная гибель человека и окончательное уничтожение его души. <…> Насколько возвышеннее, удовлетворительнее и соответственнее здравому смыслу христианское учение о переходе души в другое состояние – счастливое и радостное или печальное и мучительное, в зависимости от дел умирающего!

Что касается учения о душепереселении, то оно утверждается на двух ложных основаниях. Во-первых, на буддийском учении о мире как о зле, подвергающем человека страданиям до тех пор, пока он совершенно не освободится от влияния всего внешнего. Но зло, по христианскому понятию, заключается в душе человека, в его свободной воле и в уклонении ее от указанного Творцом предназначения к служению Богу, к истине и святости. Между тем мир и все его наполняющее не есть само по себе зло: что вышло из рук Бога-Создателя – «добро зело». Во-вторых, изложенное учение буддизма, по словам профессора Рождественского, «выходит из того положения, что душа человека не существует отдельно от формы и нуждается во внешней оболочке для продолжения своего существования». Но так думать о душе – значит отвергать ее самостоятельность и духовную сущность! <…>

В заключение нашей речи о буддизме считаем нелишним заметить, что в некоторых частях его позднейшего учения, особенно нравственного, заметно влияние Христианства. По предположению профессора Гусева, буддизм в своем развитии прошел три ступени: из них одна падает на древнейшие эпохи, другая примыкает ко времени Рождества Христова, третья относится к V или VI веку по Р. Х.

2018-11-14.jpg

ЕВРЕЙСТВО

Настоящий отдел составлен на основании сочинений: 1) Ковальницкий А., свящ. Теоретическое богословие евреев-талмудистов. СПб., 1898; 2) Ковальницкий А., свящ. Нравственное учение евреев-талмудистов. Киев, 1877; 3) Алексеев А. Очерки домашней и общественной жизни евреев. Новгород, 1822 и 4) Современное иудейство и отношение его к Христианству // Труды Киевской Духовной академии. Киев, 1861. № 9).

Современное еврейство или новоиудейство ведет свое начало от древнейшей богооткровенной религии – корень его скрывается в глубине незапамятных библейских времен. Родоначальниками еврейского народа были великие ветхозаветные праведники Авраам, Исаак и Иаков, прославляемые и новозаветной Христианской Церковью. Им и их потомству были обещаны от Бога особенные блага – благоволение Божие, умножение на земле, земное благополучие, счастье и – самое главное – происхождение по человечеству из их рода Христа, Спасителя мира.

Ввиду этого еврейский народ имел высокие преимущества перед всеми другими народами – из всего человечества Господь выделил его как Свою собственную часть и наследственный удел Божий (см.: Втор.32:9), выделил для того, чтобы он хранил истинную веру в Бога и распространял ее на земле. И, действительно, в то время, когда все другие народы погрязали в забвении Бога и идолопоклонстве, одни только евреи имели истинную религию и знали пути, ведущие ко спасению – им вверено было Слово Божие (см.: Рим.3:2); спасение должно было произойти от иудеев (см.: Ин.4:22). Другое, весьма важное назначение евреев во всемирной истории заключалось в том, что они должны были приготовить как себя, так и других людей к пришествию в мир Спасителя.

Источником, из которого они могли почерпать сведения о Христе, служило как все Ветхозаветное Священное Писание, так особенно пророческие книги. Изрекши людям еще в раю обетование об Избавителе (см.: Быт. 3), Господь в разное время и различным образом напоминал еврейскому народу о Своем Сыне, имевшем явиться на землю для нашего спасения. Начиная с общих и туманных начертаний лица Спасителя то под видом Семени Жены, то под видом Семени Авраама, через которое получат Божие благословение все народы земли (см.: Быт.22:7–18), предсказания о Христе в Священном Писании Ветхого Завета становятся со временем все более ясными и определенными. Так, патриарх Иаков (см.: Там же.49:10) и пророк Даниил (см.: Дан.9:24–27) предвозвестили время явления в мир Спасителя. Святой Царь Давид с поразительной ясностью изобразил в своих пророческих псалмах Иисуса Христа как Бога и Человека-Страдальца (см.: Пс.2:6–7;109; 21:7–9, 12:19; ср.: Ис.53:3,5–8,12). Даже частные события из Его жизни были предуказаны в Ветхом Завете, именно: что Христос родится от Девы (см.: Ис.7:14), в городе Вифлееме (см.: Мих.5:2); будет творить чудеса (см.: Ис.61:2; 35:3–4), установит Новый Завет (см.: Там же. 2:3; Иер.31:31); по смерти низойдет в ад (см.: Пс.15:10), воскреснет из мертвых (см.: Там же. 70:20), вознесется на Небо (см.: Там же. 56: 6; 23:7) и вместо Себя пошлет уверовавшим в Него Духа Святаго (см.: Иоил.2:28).

Таким образом, лицо Иисуса Христа было подробно и ясно начертано в Ветхозаветном Священном Писании, – евреи, читавшие его со вниманием и без предубеждения, могли узнать Спасителя мира, когда Он, по исполнении времен, явился на земле. Но этого не случилось. Евреи отказались от Христа перед Пилатом: От Святого и Праведного отреклись, и просили даровать вам человека убийцу, а Начальника жизни убили (Деян.3:14–15). Таким печальным образом еврейский народ окончил свою историю. Он не узнал дня посещения его Господом (см.: Лк.19:4); не оправдал в своей жизни того высокого призвания, которое было возложено на него свыше. А вместе с тем утратил все свое достоинство и славу, которая принадлежала ему, как народу избранному и любимому Богом. Не милость и благоволение Господа почивают теперь на этом народе, а праведный гнев Его и отвержение: Так говорит Господь: за три преступления Израиля и за четыре не пощажу его, потому что продают правого за серебро (Ам.2:6). И доселе не сбывается ли над евреями древняя угроза Божия: И будешь ужасом, притчею и посмешищем у всех народов, к которым отведет тебя Господь (Втор.28:37)?

Несмотря, однако, на великий грех, тяготеющий над иудейским племенем (отвержение Сына Божия), евреи и до сих пор считают себя народом близким и угодным Богу. По учению Талмуда (еврейского закона), евреи для Бога приятнее ангелов. По своей душе они якобы весьма сродны Самому Творцу, – душа еврея – это часть существа Божия, и потому каждый еврей представляет собой как бы частичку Бога, подобно тому, как каждый сын есть часть существа своего отца. Все благосостояние мира будто бы покоится на сынах Авраама. Если бы не было на земле евреев, то не было бы и благословения Божия над нашей планетой, – не было бы ни солнца, ни дождя; и никакой народ не мог бы существовать на земле без евреев. Такой высокий взгляд высказывает Талмуд относительно евреев.

Что же ценного содержит в себе современная еврейская вера? Как она учит о главнейших предметах человеческого знания – о Боге, о человеке? Какие предписания дает относительно нашей жизни и поведения? Нужно заметить, что современные евреи основывают свое вероучение на Ветхозаветном Священном Писании. Но при этом ценится не столько сама Библия, сколько многочисленные толкования на нее еврейских законоведов, составляющие знаменитый Талмуд. По учению иудейских раввинов, «слова писателей талмудских приятнее слов Библии»; «человек не живет одним хлебом, а всем, что исходит из уст Божиих. Хлеб означает Библию, а слова „все, что исходит из уст Божиих" – означают изречения, повести и басни, заключенные в Талмуде». Вследствие этого истинное Слово Божие у современных евреев утратило свою чистоту и божественное достоинство – оно совершенно искажено человеческими вымыслами и ложными толкованиями.

Изложим некоторые мысли Талмуда о Боге. Согласно Талмуду, занятия у Господа Бога в продолжение дня распределяются так: в течение первых трех часов Бог промышляет о мире, в следующих часах оживотворяет всю вселенную, а затем сидит и забавляется с Левиафаном, царем рыб; ночью же изучает Талмуд. Впрочем, игра с Левиафаном продолжалась только до разрушения Иерусалима. С этого времени Бог не забавляется и не радуется, а постоянно плачет, потому что, допустив разрушение святого города, Он тяжко согрешил; грех этот так безпокоит Бога, что в течение трех частей каждой ночи он сидит, рыкает как лев, и с плачем взывает: «Горе Мне, что Я допустил опустошить дом Мой, сжечь храм и отдать детей Моих в рабство». Много и других ложных мыслей высказывает Талмуд о Боге, именно: будто бы Бог может совершать неосновательные поступки, нарушать клятву и обманывать людей...

Точно так же нелепыми бреднями наполнено учение Талмуда об ангелах – добрых и злых, о рае, аде и о будущей жизни человека. Так, по словам Талмуда, в раю праведники питаются соленым мясом самки Левиафана (которую Бог убил из опасения, чтобы мир не был наполнен огромными существами, способными Его уничтожить); питаются также и мясом какого-то громадного вола, который ежедневно съедает траву на 1000 горах. Напитком для жителей рая служит превосходное старое вино, которое Бог сохраняет с шестого дня творения мира. Но всеми этими удовольствиями будут пользоваться только евреи, а все другие народы пойдут в ад на мучения.

Следует, наконец, отметить учение Талмуда о Мессии, которого евреи все еще ожидают. Когда придет Мессия, земля будет рождать готовые уже испеченные блины, а также особого рода пшеницу, зерно которой будет толще двух вместе сложенных почек громаднейшего вола. Мессия даст евреям Царство на земле – им будут служить все народы, все Царства будут находиться у них в подчинении. Господству евреев будет предшествовать величайшая война, в которой погибнет две трети человечества, а для евреев потребуется семь лет, чтобы успеть сжечь добытое у других народов во время войны оружие. Евреи будут весьма богатыми, потому что все сокровища мира достанутся в их руки. С пришествием Мессии все народы примут иудейскую веру; только христиане не удостоятся этой милости и будут совершенно истреблены с лица земли.

Такими нелепыми баснями, противоречащими даже здравому человеческому смыслу, наполнено догматическое учение современного еврейства. Хотя его религия и отрицает идолопоклонство, но в своих грубо-чувственных представлениях о Боге и духовной жизни она недалеко ушла от древнего язычества.

Что же касается нравственных правил Талмуда, то они – не только ошибочны и низкопробны, но и крайне вредны для спокойной жизни человечества.

По учению Талмуда, только евреи – люди. Остальные же народы имеют свойства зверей и происходят от животных. «Семя человека не еврея есть семя животного», – говорится в Талмуде. Поэтому неудивительно, что в некоторых местах Талмуда встречается название не евреев собаками. Понятно само собой, как такие взгляды должны отражаться на отношениях евреев к другим людям. По воззрениям талмудистов, весь мир и все, что в нем, принадлежит евреям. «Явился Гоcподь Бог, измерил землю и отдал иноплеменников во власть Израильтян. Так как дети Ноя не исполнили семи заповедей Божиих, то Господь Бог отдал все их имущество Израильтянам. Детьми Ноя, по учению Талмуда и раввинов, называются все народы мира в противоположность детям Авраама. Поэтому раввин Альбо учит вместе с другими раввинами, что Бог дал евреям власть над имуществом и кровью всех народов». Отсюда следует, что все поступки евреев по отношению к иноплеменникам, хотя бы они были, по общему мнению, низменными и безчестными, – позволительны и законны.

Так, по учению Талмуда, евреям можно обманывать безбожных, ибо написано: «Будь чистым к чистым и несправедливым к неверным». Точно так же не составляет греха для еврея ограбить и обворовать гоя (иноплеменника): заповедь «не укради» относится только к евреям и не касается иноплеменников. Наконец, еврей, по учению Талмуда, имеет право и над жизнью других людей. Еврейские раввины учат, что «кто не признает хотя бы одного пункта иудейской веры, тот отщепенец и эпикуреец, которого ты должен ненавидеть, презирать и истреблять, потому что написано: "Я должен, Господи, ненавидеть тех, которые Тебя ненавидят”».«Кто, – говорит Талмуд, – имеет намерение убить зверя, а вследствие неосторожности убьет человека, или кто хочет убить язычника (т. е. иноплеменника), а вследствие ошибки убьет еврея, тот в преступлении не виновен». «Кто проливает кровь безбожных (то есть не евреев), – учат раввины, – тот приносит Богу жертву». Таковы предписания Талмуда, устанавливающие обязанности иудейского племени в отношении к неевреям, безбожникам. При этом под последними вместе с язычниками разумеются и христиане.

По учению Талмуда, Иисус Христос был изменник и отступник от еврейской веры, еретик. Он отвратил Своих последователей от Бога и Сам стал принимать божескую честь. Поэтому христиане – идолопоклонники. «Все, блуждающие за Иисусом, – пишет один еврейский раввин, – хотя в своем учении разнятся друг от друга, – вообще идолопоклонники, и с ними нужно обращаться, согласно ясному предписанию Талмуда, как с идолопоклонниками».

Такова еврейская вера по учению Талмуда догматическому и нравственному. Первое наполнено баснями, напоминающими древние языческие религии, а второе проникнуто враждой и ненавистью ко всем людям. Ошибочность того и другого учения Талмуда, по-видимому, начинает сознаваться и самими его последователями: авторитет и обязательность этого иудейского закона во всей совокупности его правил признается далеко не всеми евреями. В 20-х годах XIX столетия среди ученого еврейства под влиянием философской науки того времени образовалось стремление изменить и обновить догматы своей веры. Первоначально это преобразование имелось в виду провести в весьма широких размерах и распространить даже на самые источники еврейских верований. Поэтому в иудейской ученой литературе стали высказываться мысли о необязательности талмудических преданий и о временном значении закона Моисеева, будто бы потерявшего теперь всю силу в отношении к евреям. Но эти смелые попытки поколебать вековые основы иудейства, как и нужно было ожидать, не имели успеха; громадное большинство сынов Израиля оказалось не на стороне преобразователей. Тем не менее, отмеченное движение в ученом еврейском мире не прошло совершенно безследно для иудейского вероучения: зародилась мысль придать последнему иной вид, более осмысленный и отвлеченный, чем оно имеет в символической книге еврейства – Талмуде. Нынешние евреи обнаруживают склонность внести в свои догматы такие толкования, которые, хотя и приближают их учение к религиозно-нравственному сознанию большинства современного человечества, но находятся в явном противоречии с основными источниками их веры.

Так, главнейший догмат Израиля – единство Божие – в объяснениях нынешних ученых евреев получает такой смысл, что он служит источником и основой нравственного усовершенствования для всех людей, независимо от племенных и вероисповедных различий. «Насилие и рабство всякого рода – материальное и моральное – должны были исчезнуть и уступить место свободе человека как существа нравственного, идеал стремлений которого в самом вечном. Неровность и разъединение должны были уступить место любви и братству, потому что Вечный Творец человека есть Бог совершенства и гармонии, потому что во всем человеческом роде отражаются Его безконечные совершенства».

Но нетрудно видеть, что такие возвышенные мысли, высказываемые обновителями еврейства, принадлежат не им самим, а заимствованы из христианства. При том же они не согласуются с общим духом Талмуда. В совершенно другом виде, не согласном с верованиями Талмуда, в еврейской ученой литературе представляется и лицо Мессии. Он уже не изображается как всемирный завоеватель и давно ожидаемый устроитель земного благополучия евреев. Цель его пришествия на землю – не счастье только избранного народа, но и всех людей. Когда явится Мессия, «Он оснует Царство Божие на земле, царство Духа... Этот Дух Божий, как показано было еще пороку Илии, не в бурном дыхании ветра, разрушающего горы и скалы, не в землетрясении, не в огне, а в гласе хлада тонка, т. е. не в бурях страстей человеческих, а в мягких движениях кроткой и нежной души». Пришествие Мессии будет сопровождаться общим миром, религиозным энтузиазмом мудростью и ученостью, познанием тайн природы и жизни, всеобщим почтением к Израилю как к народу, который от начала мира предназначен был служить проводником великих нравственных идей для всего остального мира.

Таким образом, цель пришествия Мессии, сравнительно с общееврейскими верованиями, значительно изменяется и расширяется; явление его связывают главным образом с нравственным обновлением и при том не только еврейского народа, но и всего человечества. В какой высокой степени нравственное благо последнего, по-видимому, озабочивает современное иудейство, можно судить по тому, что некоторые из обновителей иудейства под именем Мессии не прочь разуметь не какое-либо определенное историческое лицо, а просто время высшего развития и усовершенствования рода человеческого. По поводу этого взгляда ученой еврейской литературы на Мессию должно заметить, что он не только противоречит изображению Лица Его в Библии и учению о Нем Талмуда, но и упраздняет самую необходимость Его будущего пришествия на землю. Для нравственного обновления человечества уже приходил на землю Единый Мессия, Господь наш Иисус Христос.

2018-11-22.jpg

МУСУЛЬМАНСТВО

Сведения о мусульманстве нами заимствованы из сочинений: 1) Письма о магометанстве. СПб., 1848; 2) Рождественский Н. О мусульманстве и христианстве. СПб., 1877 и 3) статей соответствующего содержания, помещенных в журнале «Православный собеседник» за 1871, 1872, 1874 и 1887 годы.

Основателем мусульманства был араб Магомет, живший 600 лет спустя после Рождества Христова. По своим торговым делам Магомет часто путешествовал по странам Востока, где познакомился с иудейскими и христианскими верованиями. Вообразив себя необыкновенным человеком, посланником Божиим, он составил свое особенное учение, которое изложил в своей книге – Коране.

Главное отличие мусульманства от Христианства заключается в учении о Боге едином и о Магомете как Его пророке. «Нет Бога, кроме Аллаха, и Магомет – пророк Его», – вот главный догмат мусульман. В нем выражается сущность всей их веры. Приведенные слова чаще всего можно слышать на мусульманском «богослужебном» языке: они выкрикиваются ежедневно с минарета мечети перед началом общественных молитв, произносятся во время «богослужения» и часто повторяются каждым «набожным» мусульманином у себя дома. Догмат о единстве Божием имел огромное влияние на религиозное учение Магомета. В частности, от него зависел взгляд арабского лжепророка на Лица христианской Троицы – Сына Божия и Духа Святаго.

Он полагал, что т. к. Бог совершенно Один и не имеет никого равного Себе, то Иисус Христос, в Которого веруют христиане, не есть Сын Божий. Он – слуга и раб Аллаха, посылавшийся в числе многих других к людям для проповеди о едином Боге. Учение Иисуса Христа, по мнению Магомета, не есть высшее и совершеннейшее Откровение Божие, а только подтверждение того, что было известно роду человеческому в Ветхом Завете. Христос – не более как пророк и провозвестник Магомета, имевшего принести людям высшую и совершеннейшую религию. «По учению Корана, Иисус Христос был взят живым на небо, но при кончине мира снова явится на землю для поддержания мусульманской веры. Тогда-то он испытает смерть, будет воскрешен в день всеобщего воскресения и наследует обитель блаженных вместе с другими праведниками» (Православный Собеседник. 1871. Ч. 1. С. 228–229).

Что же касается учения Магомета о Духе Святом, то оно – крайне сбивчиво и неопределенно. Под Духом Святым у него разумеется то отдельная личность, имеющая общение с ангелами и подчиненная Богу, то подразумевается простое вдохновение пророков от Бога; то понимается архангел Гавриил, представляемый магометанами в грубо-чувственном виде.

Таким образом, Магомет, увлеченный мыслью о едином Боге, отверг главнейший христианский догмат о Пресвятой Троице, – отверг на том основании, что по своему невежеству и неспособности понимания богословских вопросов усмотрел в нем признаки многобожия. Нужно заметить, что через отрицание Троичности вносится особый смысл в учение о Боге. Когда Христианство учит о трех Лицах Божества, то этим самым показывает, что Бог есть Существо любящее, как Само в Себе, так и по отношению к людям и к миру. Когда Бог представляется Существом совершенно одиноким и не имеющим в Себе равных между Собою Лиц, то на кого будет направляться и на Ком будет сосредотачиваться любовь Божия? На мир, на человека? Но они не равны Богу, ограничены и временны. Поэтому ими одними не может исчерпываться любовь Божия: она для своего совершенного проявления требует равных и единосущных Богу Лиц, каковыми и являются Лица Пресвятой Троицы. Таким образом, религия Магомета, представляя Бога только в одном Лице, отняла у Него главнейшее Его свойство – любовь в ее высшем и совершеннейшем проявлении. Вместе с тем через указанный догмат внесена Магометом особенная, отталкивающая черта в учение об отношениях Бога и к людям, и к миру. «Нет Бога, кроме Бога» (т. е. Аллаха). Слова эти отрицают в Боге не только всякую множественность по существу и в лицах, но на арабском языке они содержат еще и тот смысл, что Один только Бог есть деятель всего существующего, единственная действующая сила вселенной, в которой, кроме Бога, и нет иной силы, иного начала, и что все творения, как духовные, так и вещественные – от архангела до самой малейшей частицы какой-нибудь пыли, – вполне только страдательны, не имеют никакой свободы, суть только слепые орудия Бога. Так, излюбленным догматом Магомета вводится суровое, грозное и всеподавляющее владычество Божие в мире.

В таком воззрении на Божество заключается уже основание для другой ложной мысли мусульманства – о безусловном предопределении Божием. Должно заметить, что в ранний период жизни Магомета, когда он находился под сильным влиянием иудейских и христианских верований, все его учение было чище и ближе к истине и, в частности, не содержало в себе указанной неправильной мысли. Проповедник из Мекки учил, что Бог, при всем Своем безпредельном всемогуществе, – справедлив, милостив и свят. Поэтому и человек не может потерпеть от Бога никакого зла, обиды и несправедливости: награду или наказание в будущем он получит только за свои дела. «Человеку будет воздано не за что-нибудь другое, а только за его дела». Каждая душа понесет только «ей свойственное бремя» (ее собственные прегрешения). Поэтому, «кто делает добро, делает это только для собственного блага, кто делает зло, тот этим сам себе приписывает наказание». Но впоследствии, под влиянием успеха своего дела и под обаянием своего мнимого небесного посланничества, Магомет изменил до противоположности свое первоначальное учение о Боге и Его отношении к человеку. Он стал приписывать Богу такие названия, которые не согласуются с Его святостью и правосудием. Вместе с наименованием Бога «милостивым» и «милосердным» Магомет не затрудняется называть Его «себялюбивым», «надменным» и «мстительным». В связи с такими представлениями лжепророка о Боге в его душе зародилась мысль о безусловном предопределении Божием, которая в Коране высказывается прямо и решительно: «Сатане предписано, чтобы он того, кто отдается под власть его, вводил в заблуждение и прямо вел к муке в пламени»; «Кого руководит Бог, тот идет по прямому пути, а те, которых Он уклонит от пути, – те блуждают. Для геенны мы сотворили великое число гениев и людей: они имеют сердца, которые ничего не понимают; они имеют глаза, которыми ничего не видят, и уши, которыми ничего не слышат; они – как скоты, – и даже более, чем они, – блуждают»; «Кого Бог вводит в заблуждение, для того уже нет вождя. Таких оставляет Он, и они в своем блуждании ходят как умоисступленные».

Нет нужды говорить о том, как ложно и вредно такое учение о Боге. Если Он распоряжается судьбой человека по Своему произволу, то, следовательно, стесняет и подавляет нашу свободу, которую Сам же нам даровал. Что значат тогда все усилия и труды человека направить к лучшему свою жизнь? Зачем людям наблюдать за своим поведением и совершать дела добрые, если человек, предназначенный Богом ко спасению, так или иначе спасется, а осужденный на погибель – погибнет? Но это было бы в высшей степени несогласно с правдой Божией.

Кроме неправильного учения о Боге, в Коране Магомета допущено много и другого ложного и противоречащего истине. Так, в нем проповедуется ненависть и вражда ко всем людям, которые не принадлежат к мусульманству. «Нет перед Богом животных более гнусных, как те, которые не веруют и остаются неверными»; «Если тебе удастся схватить их во время войны, рассей их посредством их казни, их последователей, чтобы они и о том поразмыслили», – говорится в Коране. Такой воинственный дух учения священной для мусульманской книги вполне согласуется как с характером Магомета, так и с историей распространения eго веры на земле. Лжепророк прокладывал дорогу своему учению мечом: он был в одно и то же время и проповедник новой веры, и полководец, завоеватель.

Здесь невольно приходит на ум сравнение между Магометом и Христом, между верой Христианской и мусульманской. Христос обращал к Себе людей только посредством Своего учения и чудес. Он не употреблял другой силы, кроме силы истины, не прибегал к другому мечу, кроме духовного, который есть слово Божие (см.: Еф. 6, 17). У Него не было войска для зашиты Своего дела. Без всякой посторонней помощи и человеческой поддержки, только трудами двенадцати бедных простолюдинов – святых Апостолов, Он покорил весь мир Своим учением. Арабский же пророк и умер, не погасив в себе чувства ненависти к неверным, – умер с грозным поручением одному из своих приближенных: «Вооружись за дело Божие, веди мужественно святую войну, лезвием меча сотри язычников!» Как это непохоже на предсмертные минуты нашего Господа и Спасителя, который оставил нам заповедь любить и врагов наших (см.: Мф. 5, 44), и Сам молился с высоты Креста за Своих распинателей: Отче! прости им, ибо не знают, что делают! (Лк. 23, 34).

Как войну против «неверных» Магомет считал священной обязанностью каждого мусульманина, так и все отношения последнего к людям старался отравить чувством вражды, злобы и отчуждения. В Коране он заповедует своим последователям гнушаться «неверных» и всячески избегать сообщества с ними под страхом особого наказания Божия. «О верующие, – говорит Магомет, – не избирайте друзей между неверными. Берегитесь сидеть с неверными, иначе вы сделаетесь подобны им; а Бог соберет вместе в геенне лицемеров и неверных. Верьте только тем, которые следуют вашей вере»; «Не избирайте друзьями иудеев и христиан: они – друзья одни другим. Тот, кто примет их за друзей, кончит сходством с ними; а Бог не будет путеводителем нечестивых». При такой человеконенавистнической проповеди понятно, что арабский лжепророк не считал нужным обязывать своих последователей какими-либо правилами честности и справедливости по отношению к немусульманам: для благополучия и счастья «верных» позволительно применять к другим людям и нечестные средства – ложь, хитрость, обман и насилие...

Понятно отсюда, какой гибельный вред представляет для человечества магометанство, проповедующее такое злобное и фанатическое учение. И действительно, история свидетельствует, что распространение мусульманства сопровождалось уменьшением и опустошением тех стран, в которых водружалось знамя Магомета. «И ныне нельзя сказать ни об одной стране, находящейся под владычеством мусульман, что она отличается цветущим положением. В начальном отечестве рода человеческого, в древней Халдее, в странах между Тигром и Евфратом теперь все – пустыня, все безплодно; земледелия мало, городов мало, да и те бедны и в жалком положении; сел нет; люди блуждают, не зная о своих предках, и с каждым днем все ближе и ближе к состоянию дикарей. Все эти великолепные и многолюдные города, о которых говорит история, их многочисленное народонаселение, образованное и богатое, которое оставалось от средних веков, теперь совершенно исчезло. Когда спрашивают причину того, поневоле отвечаешь: причина этого – в ложной религии».

Одним из сильнейших заблуждений мусульманства следует признать допущенное им многоженство. По примеру Магомета, многократно вступавшего в новые супружества, каждый его последователь может иметь одновременно до четырех жен и неограниченное число наложниц. Этот мусульманский обычай основывается на неправильном взгляде магометанской веры на женщину. По христианскому учению, женщина, как и мужчина, создана по образу и подобию Божию; имеет душу свободную, разумную и безсмертную. Ее назначение на земле состоит в том, чтобы служить продолжению человеческого рода и быть подругой и помощницей своего мужа. Поэтому и женщине дарованы Творцом силы и способности – душевные и телесные, – соответственно ее высокому призванию. Между тем мусульманство имеет свой особый взгляд на женщину. «Жены ваши – поле ваше, – говорит Магомет, – ваше поле. Ходите на ваше поле, как хотите». Таким приговором арабского лжепророка женщина не только ставится ниже мужчины, но и приравнивается к вещам бездушным. По словам одного исследователя мусульманства, самки у многих животных уважаются и почитаются более, чем женщина магометанством.

Понятно, что между мусульманами не может быть брака как установления религиозного. У них существует только гражданский брак соглашения между супругами. Вследствие этого женщина-магометанка лишена всех прав: это – вечная узница и безпрекословная раба своего мужа.Последний имеет власть распоряжаться ею по своему произволу: может наказывать, обманывать, выгонять из дома, разводиться, опять принимать к себе и проч. Нет нужды говорить о том, как печально и унизительно такое положение женщины, и как вредно многоженство для благосостояния семейного: множество детей, оторванных от родителей, отсутствие мирной и согласной супружеской жизни, безчисленные братоубийства, нечестивые кровосмешения и всякие гнусные пороки – вот последствия узаконенного Магометом потворства грубой чувственности.

Насколько последняя сильно владела душой Магомета, можно судить по тому, что даже духовные райские наслаждения, которых, по словам святого апостола, не видел глаз, не слышало ухо и которые не могли прийти даже на сердце человеку (см.: 1 Кор. 2, 9), он способен был представлять не иначе как с точки зрения плотского, страстного человека.

Вот как описываются райские удовольствия в Коране Магомета: «Рай обширен, как небеса и земля вместе. Это – сады, мускусная почва которых орошена потоками воды, источниками, катящимися между зелеными берегами, усеянными цветами. Кроме водных источников здесь будут реки молока, меда и вина <...>. Тут растут деревья с плодами всех сортов <...>. Ветви их деревьев погнулись под тяжестью прелестных плодов и сами гнутся к руке, чтобы можно было сорвать их, и даже ко рту, чтобы прямо съесть их. В таких-то садах будут жить праведники. Одетые в зеленые, штофные и атласные одежды, они будут украшены золотыми и серебряными запястьями и жемчужинами. Будут жить они в великолепных шелковых беседках, лежа на пышных роскошных седалищах, украшенных золотом и каменьями. Под ногами их будут ковры с парчовой подкладкой. Деревья покроют их своею тенью, так что они не испытают ни жара, ни холода. У каждого праведника будет круг прислужников, вечно юных отроков. На золотых и серебряных блюдах будут подавать они праведникам разнообразные яства и напитки в золотых и серебряных бокалах. И замечательно, что от этих напитков они не почувствуют ни жажды, ни опьянения. Наконец, праведники будут жить в обществе женщин. Это – девы со скромным взглядом, которых никогда не касался ни человек, ни гений; девы, подобные гиацинту и кораллу. Выпуклая грудь, большие черные глаза, вечная юность, совершенный возраст и постоянно возобновляющееся девство – вот их остальные прелести».

Конечно, дозволение многоженства и обещание чувственных удовольствий по смерти могут приятно действовать на людей плотских и располагать их на сторону мусульманской веры. Но первое – не согласно с волей Господа, сотворившего в начале единую чету – мужа и жену и благословившего их на продолжение человеческого рода (см.: Быт. 2, 24; Мф. 19, 5), а второе – грубая ложь и явная для всех неправда, т. к. в будущей жизни, по слову Иисуса Христа, люди ни женятся, ни выходят замуж, но пребывают, как Ангелы Божии на Небесах (Мф. 22, 30).

Мы не говорим о других заблуждениях магометанства. И сказанного достаточно для того, чтобы видеть, что мусульманская вера – не от Бога, а от вымысла человеческого.


2018-11-30.jpg

ХРИСТИАНСТВО
 
Не может быть в людях правой и спасительной веры без исповедания Иисуса Христа – Сына Божия и Духа Святаго Утешителя. По учению Господа нашего Иисуса Христа, только Он есть дверь, ведущая ко спасению (см.: Ин. 10, 9); никто не может придти к Богу Отцу, как только через Него (см.: Там же. 14, 6); только верующий в Него имеет жизнь вечную (см.: Там же. 6, 47); а неверующий не увидит жизни, но гнев Божий пребудет на нем (см.: Там же. 3, 36). Так, нет для человека иного пути, как путь послушания и труда по исполнению заповедей Христовых. Христианство есть единственно верная религия на земле.

Основателем Христианства был не кто-либо из людей, а Сам Бог, благоволивший послать в мир для его спасения Своего Единородного Сына, Господа нашего Иисуса Христа. Приведем главнейшие доказательства Божественной Личности нашего Спасителя. Сам Иисус Христос ясно засвидетельствовал истину Своего Божественного достоинства, когда учил о Себе как о Сыне Божием, совечном (см.: Там же. 8, 58) и единосущном (см.: Там же. 10, 30) Богу Отцу, явившемся в мир по Его воле (см.: Там же. 6, 38–39; 8, 42; 7, 28–29; 17, 3) и для проповеди Его учения (см.: Там же. 7, 17; 8, 26, 28; 12, 49–50).

Справедливость этого величайшего откровения о Себе Христос доказал всей Своей земной жизнью. Во-первых, Его жизнь была образцом совершенной святости, воплотившей в себе все добродетели: непрерывное, горячее благочестие, безграничную любовь к людям, совершенную чистоту и невинность, полное самоотвержение и презрение земных благ, глубочайшее смирение и кротость, безпримерное великодушие и терпение. Даже ожесточенные враги Иисуса Христа не осмеливались бросить на Него какую-либо тень обвинения и отвечали полным молчанием на Его вопрос: Кто из вас обличит меня в неправде? (Там же. 8, 46). Иуда, хорошо знавший жизнь своего Учителя, должен был сознаться: Согрешил я, предав кровь невинную (Мф. 27, 4).

Во-вторых, жизнь Господа Иисуса Христа исполнена была многочисленными чудесами. Чудеса Христовы были не вымышленными фактами или баснями, а действительными событиями. В этом с несомненностью удостоверяют их непосредственные свидетели: святые Апостолы, иудеи и язычники – современники Иисуса Христа, и целый сонм архиереев и фарисеев. Последние, не имея возможности опровергнуть очевидных и всем известных чудес Спасителя, спрашивали себя: Что нам делать? Этот Человек много чудес творит, – и по предложению Каиафы пришли к заключению: Лучше нам, чтобы один человек умер за людей нежели, чтобы весь народ погиб (Ин. 11, 47, 50).

С другой стороны, знамения, сотворенные Христом, не были и действиями искусства, случая или подлога. Против первого говорит простой и открытый способ совершения чудес и невозможность совершения таких дел естественным образом; против второго – чрезвычайная многочисленность чудес и их удивительная целесообразность; против третьего – святейший характер Иисуса Христа, чуждый какой-либо лжи и обмана, который был бы совершенно невозможным при тех обстоятельствах, среди которых были совершаемы Его чудеса. В последних самым очевидным образом проявилась Божественная сила Иисуса Христа, т. к. действия Спасителя явно выходили из пределов естественных сил и законов природы, например: воскрешение мертвых, укрощение ветров, хождение по воде, мгновенное исцеление больных неизлечимыми болезнями и проч. «Образ, как совершал Иисус Христос чудеса Свои, явно показывал, что Он есть Бог. Ибо как древле Бог „сказал, и они сделались, повелел, и сотворились“ (Пс. 148, 5), так и Иисус Христос говорил – и делалось по слову Его: говорит расслабленному: „Встань, возьми постель твою, и иди в дом твой“ (Мф. 9, 6) – больной встает, берет и идет; говорит мертвому: „Встань“ (Лк. 7, 14) – и встает; Лазарь! иди вон (Ин. 11, 43) – и мертвый выходит из гроба. Только Всесильный, содержащий в деснице Своей жизнь и смерть, может таким образом и такие совершать дела!» (Прибавление к изданию творений Святых Отцов. М., 1845. Ч. 3. С. 373.)

В-третьих, жизнь Спасителя ознаменована была многими пророчествами, произнесенными Иисусом Христом. Знание будущего принадлежит только Богу, и пророчество есть проявление одного из свойств Божиих – всеведения. Одни из этих пророчеств уже исполнились (относящиеся к Самому Иисусу Христу, судьбе Апостолов и Иерусалима), другие исполняются и доныне (о распространении евангельской проповеди по всему миру, о пребывании Церкви Христовой на земле до скончания мира, о рассеянии иудеев между народами), третьи несомненно исполнятся в свое время (о последних судьбах мира и человека).

К числу доказательств Божества Иисуса Христа следует присовокупить также все ветхозаветные пророчества о Мессии (о них была речь выше) и свидетельства Самого Бога Отца о Своем Сыне. Первые были весьма многочисленны и касались как лица Иисуса Христа, так и разных обстоятельств Его земной жизни. Сам Иисус Христос и Святые Апостолы ссылались на ветхозаветные пророчества как на доказательство Божественного достоинства Спасителя (см.: Мф. 1, 22; 2, 17; Лк. 24, 44). Бог Отец неоднократно свидетельствовал с Неба о Своем Единородном Сыне, именно: при Крещении (см.: Мф. 3, 16–17), во время Преображения (см.: Там же. 17, 1–5) и после молитвы Иисуса Христа к Богу Отцу в Иерусалиме о прославлении Им Своего Сына (см.: Ин. 12, 28–30). Наконец, во время самых крестных страданий Спасителя Бог Отец заявил о величии Своего Сына поразительными знамениями: повсеместной тьмой, землетрясением и воскресением мертвых (см.: Мф. 27, 45, 51–53). Не слышно было здесь гласа, изрекающего величие Страдальца, но и небо и земля, по воле Всевышнего, без слов громогласно проповедовали о Божественном величии Иисуса. История рода человеческого не представляет примера, чтобы страдания какого-либо человека были ознаменованы подобными явлениями. И язычники, омраченные тьмой неведения, поражались величием знамений и уразумевали истину, как свидетельствует Евангелист: Сотник же и те, которые с ним стерегли Иисуса, видя землетрясение и все бывшее, устрашились весьма и говорили: воистину Он был Сын Божий (Там же, 54).

На Божественном достоинстве Основателя Христианства твердо и незыблемо утверждается и высокое значение последнего как религии истинной и совершенной. Учение Христианской веры, как исходящее от Самой Небесной Истины, от Бога, Отца светов, есть самое совершенное, возвышенное и чистое: «Чистое, как свет, возвышенное, как небо, и истинное, как Бог» (Шафф Ф. Иисус Христос – чудо истории. СПб., 1874. С. 36–37). Оно проповедано и предназначено Христом для всего мира, а потому заключает в себе такие свойства, что может находить внимание и привлекать к себе сочувствие других людей без различия их племен и народностей. И действительно, Христос Своим учением и делами располагал к вере в Себя представителей всего человечества. «Он находил учеников и поклонников между иудеями, хотя и не принадлежал ни к одной из иудейских сект и не увлекался иудейскими преданиями; Он находил обожателей между греками, хотя и не проповедовал никакой новой философской системы; между римлянами, хотя Он и не одержал ни одной победы в сражении и никакого Царства не основал; между индийцами, которые презирают всех людей из низких каст; между черными дикарями Африки и краснокожими американцами – также успешно и легко, как и между цивилизованными нациями новейших времен всех стран света» (Там же. С. 43).

Как данное для всякого века и времени, учение Христово до безконечности полно и богато своим содержанием: ум человеческий всегда в нем может находить удовлетворительные ответы на все свои вопросы, сомнения и открытия. Вот уже почти двадцать веков «Церковь склоняется над несколькими страницами, заключающими в себе слово Христово, с пламенным желанием увидеть глубину его, исчерпать смысл его; а оно остается также ново, столь же неисчерпаемо, как и при начале этих веков. Величайшие умы, люди святейшие размышляли над ним и с благоговением замечали, что оно безконечно выше их. Прошли века, прошло множество поколений, прошло вместе с тем множество систем, некогда удивлявших своей глубиной, а это Слово по-прежнему стоит твердо на недосягаемой высоте. Бывали минуты, когда люди думали, что нашли ту или другую истину, радостные восклицания их раздавались повсюду, и вдруг – вглядывались в слово Христово и с изумлением находили, что истина, которую они считали своим обретением, уже высказана давно, уже за несколько веков до них» (Искупление рода человеческого Господом Иисусом Христом. СПб., l863. С. 120). Однако при всей своей глубине и возвышенности учение Христово обладает удивительным свойством простоты и общепонятности. Это – не произведение головоломной и туманной мудрости человеческой, доступное только избранным, а живое и увлекательное слово, для всех понятное и вразумительное.

По всему этому учение Христианской веры, как мы видели выше, в полной мере отвечает потребностям нашего ума и сердца: первый найдет в нем ответы на все вопросы относительно близких ему предметов: Бога, человека, его души, безсмертия и будущей жизни; второе – получит доступ к неиссякаемому источнику радости и утешения во всех потребных случаях человеческой жизни.

Благодаря всем указанным свойствам, Христианское учение весьма быстро и широко распространилось во всем мире. Уже Тертуллиан говорил о свoeм времени (II в.): «Мы существуем, так сказать, со вчерашнего дня, и уже наполняем все: ваши [римские] города, острова, замки, пригороды, советы, лагери, трибы, декурии, двор, сенат, форум; предоставляем вам одни только ваши храмы» (Тертуллиан. Творения. Перев. Карнеева Г.; СПб., 1849. Ч. I. С. 77. Цит. по: Шафф Ф. Указ. соч. С. 27). По словам одного автора, «Иисус из Назарета без денег и оружия завоевал миллионы; завоевал более, чем Александр, Цезарь, Мухаммед и Наполеон. Без научного познания и учености Он распространил свет на человеческие и божественные дела – более, чем все философы и ученые, взятые вместе. Без школьного красноречия Он произносил такие слова жизни, какие никогда – ни прежде, ни позже – не были высказаны и произвели такое действие, которое далеко превышает успех какого бы то ни было оратора или поэта. Не написавши ни одной строки, Он привел в движение перья и дал темы для проповедей, речей, сочинений, ученых книг, произведений искусств и сладких песен хвалы, – сделал больше, чем все множество произведений великих мужей древних и новых времен. Рожденный в яслях, Он двигает теперь судьбами цивилизованного мира и господствует над духовным Царством, которое обнимает третью часть обитателей земного шара» (С. 18–19).

Выше мы подробно говорили о том влиянии, которое имело Христианство на древний языческий мир. Это влияние было повсеместное, глубокое и сильное: оно отразилось самыми благодетельными последствиями на всех сторонах человеческой жизни. «Не обязаны ли пришествию Господа религиозная жизнь – небывалым развитием, мирская мудрость – высшим полетом, искусство – новым вдохновением, семейство – лучшим устройством, государство – в некотором отношении счастливым состоянием в сравнении с прежним? Не открылся ли новый мир духа для всех Его последователей? Не основалось ли высшее общество веры, надежды и любви, о котором иудейский и языческий мир едва ли имели представление? Не находятся ли везде следы благословенных стоп Того, Кто еще и теперь, как некогда, ходит в духе, благодетельствуя на земле?» (Шикопп Ю. Апологетические беседы о Лице Иисуса Христа. СПб., 1870. С. 254).

Из всего сказанного следует, что Христианство есть религия необходимая и ничем не заменимая для человека. Это – совершеннейшее и высшее откровение Божие людям. По словам святого Иустина Мученика, «вечный и последний закон дал нам Христос, и завет верный, после коего ни закона, ни повелений, ни заповедей не будет» (Разговор с Трифоном иудеем). Как бы ни ушло со временем человечество вперед, как бы ни развивалось во всех отношениях, Христианская вера всегда будет светить для него достаточно ярким и сильным светом и служить надежным и благодетельным руководством в его жизни. Справедливо по этому поводу сказал известный немецкий поэт (Гете): «Пусть духовная культура идет все более и более вперед, пусть естественные науки растут во всю ширину и глубину, пусть развивается ум человеческий, как он хочет – выше высоты и нравственной культуры христианской, озаряющей нас из Евангелия, человек никогда не поднимется» (Геттингер. Апология Христианства. СПб., 1873. Ч. 2. С. 46).

Даже люди, превратно понимающие Божественную Личность Основателя Христианства, признают высокое достоинство последнего и Его непреходящее значение на земле. По словам Штрауса, «до тех пор, пока человечество будет чувствовать необходимость религии (без религии же оно никогда не останется) – оно никогда не останется без Христа, т. к. желание иметь религию без Христа было бы столь же странно, сколь странно желать поэзии и обходить Гомера, Шекспира и др.» (Шафф Ф. Иисус Христос – чудо истории. СПб., 1874. С. 160). А Ренан говорит: «Христос основал истинное богопочитание, которое до конца мира найдет для себя место в великих делах <…>. Если бы другие планеты были населены жителями, одаренными разумом и нравственностью, и если бы они услышали слово Иисуса, то и их религия не могла бы разниться от той, которую проповедал Он у кладезя Иакова» (Там же).

Здесь нелишне привести некоторые мысли древнего христианского учителя Тертуллиана о превосходстве Христианской веры. По его словам, «Иисус Христос всем народам преподал точный и неизменный Символ веры, которому весь свет обязан верить и которого, следовательно, надлежит искать, чтобы найти его и ему поверить. Но сей единственный и неизменный Символ не требует безконечных исканий. Ищите, пока не найдете; верьте, когда нашли» (Тертуллиан. Творения. СПб., 1847–1850. С. 158).

Но если потому только, что одни учили одно, а другие другое, захотим мы вечно искать, дабы найти, то мы – в опасности всегда искать и никогда не уверовать. Какой же после этого будет предел моих исканий и открытий? «Неосновательно поступает тот, кто таким образом блуждает из стороны в сторону, не пропуская ничего. Каждый имеет право упрекнуть его, что он скитается по-пустому. Но если я уверовал в то, во что действительно должен был уверовать, и если после того воображаю, что мне еще искать должно: то, стало быть, я надеюсь найти еще что-нибудь; а надеяться могу только потому, что под личиною веры действительно не верил, или же перестал верить. Но, отрекшись от веры, я – отступник. Одним словом, если я все ищу: то это знак, что еще не нашел или уже потерял. Евангельская жена погубила драхму едину и прилежно ищет ее; обретши же, перестает искать (см.: Лк. 15, 8–9). Человек просит у друга своего три хлебы взаим, пришедши к нему за тем в полунощи; но как скоро получил желаемое, то перестает стучаться в двери (Там же. 11, 5–8). Вдова просит судию выслушать ее; умолив же его на сей счет, остается спокойною (см.: Лк. 18, 3–5). Так-то справедливо, что всему должен быть предел, ищет ли кто, стучится ли, или просит. Для сего Иисус Христос и говорит: „Всяк бо просяй приемлет, и ищяй обретает, и толкущему отверзется“ (Мф. 7, 8)».

Да и где христианам искать истину? «Не у еретиков ли, у которых все чуждо, все противно истине христианской, и с которыми запрещено нам сообщаться? Да не будет! Какой служитель ожидает пищи от чужого господина, или лучше сказать, от врага господина своего? Какой воин, исключая разве кто беглец, предатель, возмутитель, станет требовать жалованья или вознаграждения у государя, который не в союзе, а во вражде с его государем? Евангельская жена искала драхмы, но в своем доме; человек, просивший хлеба, стучался, но у дверей своего друга; вдова умоляла выслушать ее, но такого судию, который не был ее врагом. Чему научиться от тех, которые не умеют ничего иного делать, как разрушать? Какого света ожидать там, где все тьма? Поищем у себя и у своих, но поищем только того, что служит к разрешению вопроса, не нарушая правила веры» (Тертуллиан. Указ.соч. С. 159–161).

Нельзя искать истины у еретиков потому, что «истина существовала первоначально, а заблуждение явилось впоследствии. Бог сеет сперва семя доброе; потом враг Его приходит и примешивает тут плевелы (см.: Мф. 13, 28). Притча сия явно знаменует два противоположные учения. Слово Божие в той же главе названо семенем. Следовательно, вникая в порядок времени, надобно заключить, что то учение, которое преподано первое, истинно и божественно, а то, которое прибавлено впоследствии, ложно и чуждо» (Там же. С. 177).

Т. к. настоящие строки мы пишем для христиан, более или менее знакомых со своим вероучением, то мы не будем подробно излагать догматов Христианской веры. Но чтобы каждый мог ясно убедиться в высоком преимуществе Христианства перед всеми другими религиями, мы, хотя в общих и кратких чертах, изложим основной догмат нашей веры – об искуплении людей через Господа Иисуса Христа.

Роду человеческому всегда было присуще сознание своей греховности и вины перед Богом. Как бы далеко люди ни удалились от Него, как бы ни старались заглушить в себе высшие потребности души через пристрастие к миру, его красотам и благам, как бы ни забывались в вихре страстей и пороков, – они никогда не могли подавить в себе гнетущего чувства своего недостоинства и отвержения от Святейшего Существа. Пламенное желание сделать что-либо, чтобы загладить и очистить грех и тем умилостивить разгневанное Божество, красноречивым образом выражалось в обычае жертвоприношений, несомненно, существовавшем у всех народов древности. Однако при всей распространенности в дохристианском мире жертвоприношений, даже человеческих, не оставляла людей мысль о недостаточности этого внешнего средства к очищению греха и удалению вины перед Богом. Поэтому-то у многих народов древности, наряду с жертвами, сохранялись знаменательные и таинственные предания о том, что некогда, в будущем, придет к людям помощь и спасение от Самого Бога. Эту мысль можно находить в разных древних сказаниях о героях-благодетелях человечества, предпринимавших для его счастья великие подвиги и даже жертвовавших своей жизнью. Так, китайский мудрец Конфуций давал своим ученикам торжественное уверение в том, что придет с Неба святой, который будет знать все вещи и получит всю силу на земле и на Небе. Он возобновит весь мир, изменит общественные нравы, пострадает за грехи мира, умрет среди страданий и поруганий, отверзет Небо; народы ожидают его, как поблекшие растения – дождя (см.: Шикопп Ю. Апологетические беседы о Лице Иисуса Христа. СПб., 1870. С. 44).

Так, и в дохристианские времена не чуждо было людям сознание своей тяжкой вины перед Богом и настоятельной потребности примирения с Ним. Но всецело и совершенно удовлетворил этой всеобщей потребности только Христос, в Которого верует и Которого чтит Христианство. Как же Господь совершил наше спасение? <…> Господь нашел такое средство спасти человека, в котором, по выражению слова Божия, милость и истина встретились, правда и мир облобызались (см.: Пс. 84, 11). Сам Единородный Сын Божий сделался нашим Искупителем и Спасителем; сошел с Неба, стал истинным человеком, не переставая в то же время быть Богом. Как очевидно и удивительно проявились в этом деле совершенства Божии: любовь, всемогущество, правда и премудрость! Только Христос Богочеловек и мог совершить наше спасение. «Нужно было загладить вину, – говорит святой Григорий Великий, – но она могла быть заглажена не иначе как только жертвой. Где же можно было найти такую жертву, которой достаточно было для уничтожения человеческой виновности? Животное не могло служить жертвой за человека: ею мог быть только сам человек и при том человек безгрешный. Потому-то Бог и принял нашу природу, за исключением греха, и принес в жертву за нас Свое, т. е. воспринятое им тело» (Геттингер. Указ. соч. Ч. 11. С. 353). Или вот что говорит святой Иоанн Дамаскин: «Он [Сын Божий] сделался Человеком для того, чтобы побежденное победило. Всемогущий мог исторгнуть человека из-под власти мучителя и всемогущей Своей властью и силой; но тогда бы мучитель имел бы предлог жаловаться, что он победил человека, но потерпел насилие от Бога. Поэтому Милосердный и Человеколюбивый Бог, восхотев самого падшего явить победителем, делается человеком, дабы восстановить подобное подобным» (Макарий, архиеп. Православно-догматическoe богословие: В 3-х т. СПб., 1851. Т. 3. С. 22).

Что же сделал для нас и для нашего спасения Господь Иисус Христос?

Прежде всего – научил людей истине: возвестил нам все, что касается правой веры и доброй жизни. В частности, преподал совершеннейшее учение о Боге Отце – как Высочайшем Духе, Творце и Промыслителе Вселенной; о Себе – как Единородном Сыне Божием, явившемся в мир для его спасения путем добровольных страданий, крестной смерти и славного Воскресения; о Духе Святом, Утешителе верующих во Христа и имевшем содействовать им в добре и благочестии через свои благодатные силы и дарования; о человеке – как лучшем близком к Богу творении, но павшем и поврежденном в своих духовных силах и нуждающемся в обновлении и восстановлении.

Относительно нравственной жизни Своих последователей Господь, в противодействие греховным наклонностям людей, установил две основные заповеди: о самоотвержении и любви. Первая имела своей целью освободить человека от его коренного зла – гордости и самолюбия, и так далеко простиралась в своих требованиях, что внушала борьбу даже с такими естественными привязанностями, как привязанность к своему телу, к семейству, к миру. Взамен личных эгоистических интересов заповедь Христова стремилась внедрить в сердце человека два высоких и достойных предмета привязанности – Бога и ближнего. Служение тому и другому требуется сердечное, полное и совершенное. Как для Бога должны мы жертвовать всеми силами и способностями, так и любить ближнего до готовности положить душу свoю зa друзей своих (см.: Ин. 15, 13).

При этом чтобы побудить и расположить людей к исполнению названных заповедей, Христос указал, с одной стороны, на вечные и неизреченные блага, которые уготованы истинным Его последователям (см.: Мф. 19, 28–29; 25, 34), с другой – на нескончаемые муки и страдания, ожидающие всех не верующих Его учению и грешников (см.: Там же, 41; Лк. 13, 28).

Второе величайшее дело, которое совершил Христос для спасения мира, это – Его искупительный подвиг. Он состоял в том, что Христос как Вечный, Величайший и Святейший Первосвященник, Самого Себя принес в жертву Богу Отцу и тем удовлетворил правосудию Божию за грехи всего человечества. В частности, первосвященническое служение Иисуса Христа имело два вида, или две степени. Во-первых, т. к. люди согрешили гордостью, самолюбием и противлением Богу, то Единородный Сын Божий благоволил вместо их пройти свой жизненный путь в крайнем смирении, величайшем унижении и совершенном послушании воле Отца (см.: Евр. 10, 5–7; Флп. 2, 6–8). Во-вторых, т. к. люди своими грехами навлекли на себя праведный гнев Божий и подверглись проклятию небесному со всеми его тяжелыми последствиями, то Христос сделался ради нас Агнцем Божиим, взявшим грехи мира. Своими крестными страданиями и смертью Он принес очистительную жертву за людей и тем избавил их от греха, проклятия и смерти.

Искупительный подвиг Иисуса Христа имел безконечную цену перед Богом Отцом: вполне вознаградил правосудию Божию за грехи всего человечества. «Немаловажен был Умерший за нас, – говорит святитель Кирилл Иерусалимский, – не чувственный был Агнец, не простой был человек, но Бог вочеловечившийся. Не столь важно было беззаконие грешников, сколько была важна правда Умершего за них. Не столько мы согрешили, сколько сделал правды Положивший за нас душу Свою». По словам святителя Иоанна Златоуста, «Христос заплатил за нас гораздо больше, нежели чем мы были должны. Его уплата в сравнении с долгом – то же, что безмерное море в сравнении с малой каплей».

Так, с пришествием Иисуса Христа на землю исполнились все чаяния народов: в лице Его люди нашли своего Искупителя. Теперь нам остается только воспользоваться Его крестными заслугами, усвоить их себе и самым делом освободиться от своих личных и произвольных грехов. Но и это наше участие в своем собственном спасении Христос в высшей степени облегчил Своей благодатной помощью. Для освящения людей Он основал на земле Свою Церковь и даровал ей Святые Таинства – как средства, через которые подается людям все потребное для их спасения.

Поэтому долг каждого человека, к какому бы роду и племени он ни принадлежал, быть членом Церкви Христовой, содержать и исполнять ее учение и пользоваться вверенными ей средствами освящения. Вне Церкви нет спасения. «Не имеющий матерью Церкви не может иметь Отцом своим Бога, – говорит священномученик Киприан Карфагенский. – Если бы кто спасся из находившихся вне Ноева ковчега, то и находящийся вне Церкви мог бы также спастись». По словам блаженного Августина, «никто не достигнет спасения и Вечной Жизни, кроме того, кто имеет главой Христа, а иметь главой Христа может лишь тот, кто находится в Его Теле, которое есть Церковь».

Но, к сожалению, Христианство в мире – не одно: оно имеет разные виды. Собственно под именем Христианства разумеется несколько вер, которые исповедуют Христа Иисуса истинным Сыном Божиим и признают для человека обязательным исполнять Его заповеди. Но во многих случаях эти веры разнятся между собой и понимают учение Христово неодинаково. Хотя Христос Спаситель всем людям говорил и проповедовал одно и то же учение, но во многих странах и у многих народов оно не сохранилось в той чистоте и неповрежденности, с которыми было преподано первоначально. Человек всегда склонен думать и рассуждать по-своему. Поэтому люди не могли удержаться от того, чтобы и в учение Христово не внести своих умствований и толкований. Сначала у всех христианских народов вера была одна. В каких бы странах эти народы ни жили, к каким бы племенам ни принадлежали, – все они одинаково думали о вере и согласно служили Богу. Хотя исказители и лжетолкователи (еретики) святого Евангелия, согласно пророчеству Христову (см.: Мф. 24, 5–14), были в мире всегда, но число их было невелико, и они не в силах были увлечь на свою сторону значительное количество христиан. Но со временем целые общества и государства стали уклоняться от учения Христа, произвольно делать в нем разные изменения и дополнения. А т. к. искажение веры есть дело не пустое, а весьма важное, могущее причинить великий вред душе человека, то естественно, что между теми христианами, которые продолжали верно хранить учение Господа, и теми, которые отступили от него, нарушились взаимная любовь и дружба. <…> Отступивши от заветов Христа Спасителя, инославные христиане стали отступать в другом, третьем и т. д. Со временем у них образовались не только свои догматы (учения), но и свое богослужение, свои обряды и обычаи. Так произошли в мире разные веры, образовались различные христианские церкви.

Из инославных исповеданий в настоящее время особенно широкое распространение (преимущественно в Европе) и близкое соприкосновение с Православием имеют католичество и протестантство. Скажем о них несколько слов.

2018-12-12.jpg

КАТОЛИЧЕСТВО

Церковь Католическая, или Римская, как относительно учения, так и своего устройства, в течение первых одиннадцати веков была согласна с Церковью Вселенской. Но потом, по разным причинам, она уклонилась от истины Христовой и вступила на путь многочисленных нововведений.

Так, римские епископы, вследствие своего положения в Риме, столице громадной Римской Империи, стали стремиться к тому, чтобы захватить в свои руки власть не только духовную, но и мирскую. А чтобы оправдать эти свои честолюбивые желания, они придумали следующее учение. Святой апостол Петр был будто бы князь и начальник над всеми апостолами, а он основал Римскую Церковь и был ее первым епископом. Поэтому и римский епископ будто бы есть старший и начальник над всеми другими епископами и имеет власть во всей Христианской Церкви, он – видимая глава Церкви и наместник Христа на земле.

Это учение совершенно несправедливо. Прежде всего, Единый есть верховный Начальник Церкви – Господь Иисус Христос, невидимо управляющий Духом Святым. Его Бог Отец поставил выше всего, главою Церкви, которая есть Тело Его (Еф. 1, 22–23). Он же есть и основной Камень, на Котором утверждена Церковь (см.: 1 Кор. 3, 11), так что и врата ада не одолеют ее (Мф. 16, 18).

С другой стороны, хотя апостол Петр и был старейшим из апостолов, но он не получил от Господа какой-либо особенной власти и начальственного преимущества над другими учениками Христовыми. Всем им Небесный Учитель даровал одну и ту же власть и силу – проповедовать миру Евангелие (см.: Там же. 28, 19), исцелять в людях болезни (см.: Там же. 10, 8), вязать и решить грехи человеческие (см.: Ин. 20, 22–23; Мф. 18, 18) и пасти Церковь Господа и Бога (Деян. 20, 28; см.: 1 Пет. 5, 1–2). А желание мирского господства и управления людьми Господь совершенно запретил Своим ученикамВы знаете, что князья народов господствуют над ними, и вельможи властвуют ими; но между вами да не будет так: а кто хочет между вами быть большим, да будет вам слугою; и кто хочет между вами быть первым, да будет вам рабом (Мф. 20, 25–27).

Если же все святые апостолы получили от Господа одну и ту же власть и равные права, то ясно, что и все епископы, их преемники, – одинаковы относительно своих благодатных даров и преимуществ; не может быть речи о каком-либо верховном из них начальнике и князе над другими.

Так всегда думала и учила Церковь Христова. Вот, например, слова одного из древних ее учителей [святого Иеронима]: «Где бы епископ ни был, в Риме ли, в Эвгубии, в Константинополе, в Регии, в Александрии или в Танаисе, всюду имеет одинаковое достоинство, одинаковое и священство. Могущество богатства и смирение бедности не делает епископа ни высшим, ни низшим. Все они равно преемники апостолов».

Весьма важным отступлением Католической Церкви служит также учение о Третьем Лице Пресвятой Троицы – Духе Святом. Господь Иисус Христос открыл нам, что Дух Святый от Отца исходит (Ин. 15, 26). Согласно этому слову всегда учила и учит о Святом Духе Православная Церковь. Одинаково с ней думали и все римские христиане в продолжение первых девяти веков существования на земле Церкви Христовой. Но по истечении известного времени Католическая Церковь стала учить, что Дух Святый исходит не только от Отца, но и от Сына. Через такое добавление она допустила двойной грех: во-первых, произвольно и без всякой нужды исказила учение Самой Небесной Истины – Христа Спасителя; во-вторых, внесла дополнение в составленный Святыми Отцами первых двух Вселенских Соборов Символ веры – вопреки требованию Святых Отцов ничего не изменять и ничего не переделывать в этом Символе (см.: 7-е прав. 3-го Всел. Соб.).

Замечательно, что против этого нововведения восставали в свое время не только восточные православные пастыри, но и некоторые римские епископы. Так, Папа Лев III не хотел допустить незаконного дополнения к Символу веры. Он повелел употреблять его в католических церквах без всякой перемены, а чтобы и впредь никто не осмелился что-нибудь прибавить в нем или убавить, приказал вырезать его на двух серебряных досках: на одной – по-гречески, а на другой – по-латыни. И положил их в храме при гробнице святых апостолов Петра и Павла, как бы под их защиту, с такой надписью: «Я, Лев, положил это по любви к Православной вере и для охранения ее».

Из других нововведений Католической Церкви отметим еще причащение мирян только Телом Христовым, с удалением от причащения Святой Кровью. Этот обычай введен католиками вопреки повелению Господа верующим в Него вкушать Его Тело и Кровь. Устанавливая во время Тайной Вечери Таинство Святого Причащения, Христос взял хлеб и, благословив, преломил и, раздавая ученикам, сказал: приимите, ядите: сие есть Тело Мое. И, взяв чашу и благодарив, подал им и сказал: пейте из нее все, ибо сие есть Кровь Моя Нового Завета (Мф. 26, 26–28). Ясно, что, по заповеди Христовой, всем христианам должно приобщаться Тела и Крови Христовой. Между тем Римская Церковь с XV века по Р. Х. изменила эту волю Христа Спасителя: причащение под двумя видами она оставила только для лиц духовных, а всех других лишила Святой Чаши.

Нелишне заметить, что в древности причащение одним Телом Христовым существовало у некоторых еретиков, которые за это были строго осуждаемы со стороны пастырей Церкви. Православная Церковь во все время свято и неизменно соблюдает повеление Господа относительно причащения Тела и Крови Его. Она всегда верила, что для спасения необходимо всем людям причащаться под обоими видами: «Смело и не сомневаясь ешь Тело и Пей Кровь Христову, если желаешь Жизни Вечной» (Свт. Григорий Богослов).

Кроме указанных основных отступлений Католической Церкви от истины Христовой, в разное время были допущены ею и многие другие, например: совершение Таинства Крещения через обливание крещаемого водой; опресночный, а не квасной Хлеб при Таинстве Святого Причастия; запрещение брака для духовенства; учение о чистилищном огне, которым будто бы наказываются души умерших людей, не получивших при жизни разрешения от каких-либо легких грехов, или и получивших его, но не понесших за них какого-либо временного наказания на земле.

Из всего, что сказано нами о Католической Церкви, ясно, что она не сохранила учения Господа Иисуса Христа в том виде, в каком оно было сообщено людям Им и Его ближайшими учениками. С течением времени она допустила также весьма многие изменения в тех порядках, которые были введены в жизни христиан или Святыми Апостолами, или древними Святыми Отцами и потом одобрены и приняты всей Вселенской Церковью. А потому и католическая вера не может быть названа истинной верой, несомненно ведущей людей ко спасению.

2017-09-21.2.jpg

ПРОТЕСТАНТСТВО
 
Еще дальше от истины Божией стоит протестантство. Оно введено было в некоторых странах Западной Европы в XVI веке по Р. Х. для исправления и очищения католической веры. 

По мере того как католическая церковь со временем допускала у себя все большее и большее количество разных изменений в христианском учении и в установленных с глубокой древности церковных обычаях, среди самих католиков явились люди, которые стали сознавать и замечать недостатки и заблуждения своей церкви. И вот у них возникло желание в учении и порядках церковных переделать по-своему все, что им казалось неправильным и ошибочным. Но в своих стремлениях изменить старое и создать новое эти реформаторы зашли слишком далеко. Откалывая от католичества то, что приросло к нему из измышлений человеческих, проповедники новой веры повредили многое весьма важное и существенное в Христианстве. Поэтому-то вместо того, чтобы из массы человеческих заблуждений выделить и восстановить истину Христову, основатели протестантства ушли от нее еще дальше. По справедливому сравнению одного нашего богослова, протестантство явилось подобным человеку, который, избавившись от плена, не возвратился на родную сторону, но занесен волнами на пустой и отдаленный берег.

Заблуждения протестантов относительно веры весьма многочисленны. Во-первых, они не признают ценности Церковного Предания. По их мнению, все, что нужно знать человеку для своего спасения, содержится в Священном Писании, понимать и объяснять которое каждый может по-своему. Поэтому Предание, т. е. учение древних Отцов Церкви, нам будто бы не нужно и излишне. Но думать и говорить так несправедливо. Известно, что учение Христианской веры распространялось в людях первоначально путем устного живого слова. Святые Апостолы получили от Господа повеление не писать книги, а «научить все народы» (см.: Мф. 28, 19), «идти по всему миру и проповедовать Евангелие всей твари» (см.: Мк. 16, 15). Из Предания, из устных рассказов очевидцев об учении и делах Христа Спасителя, были составлены и наши святые Евангелия; составлены с той целью, чтобы крепче сохранить в памяти людей те истины, которые были возвещены им Апостолами устно, в живой беседе с ними. Значит, Священное Писание, как составленное из Священного Предания, не может ему противоречить и всегда с ним согласно. Притом же в священных книгах записано не все, чему учил и что делал Господь наш Иисус Христос (см.: Ин. 20, 30). Также и Святые Апостолы не все передавали верующим через писания, но многое сообщили и устно (см.: 2 Ин. 1, 12; 3 Ин. 1, 13; 1 Кор. 11, 34). Следовательно, для того чтобы знать все, что относится к вере, и особенно – к обрядам и обычаям церковным, должно руководствоваться не только Священным Писанием, но и Священным Преданием.

Для правильного понимания Священного Писания нет другого средства, как Священное Предание. Священное Писание есть слово Самого Господа Бога, изречение величайшей премудрости Божией, поэтому оно по местам неясно и невразумительно для слабого ума человеческого. Кто же может понимать его как следует? Не всякий по своему уму и желанию, а тот, кто и сам по жизни своей близко стоит к Богу, и имеет просвещение от Духа Святаго, при помощи Которого и написаны священные книги. А таковыми и были Святые Отцы Церкви, изъяснившие нам Священное Писание в своих творениях.

Во-вторых, протестанты учат, что спасение и Жизнь Вечную Господь дает человеку за его веру, а не за добрые дела. Выходит, как будто мы можем спастись при одной своей вере в Бога, без хорошей и благочестивой жизни. Помимо того что этим учением подается повод слабому человеку безнаказанно грешить в ложной надежде на Божие милосердие, думать так – несогласно со словом Господним. Оно свидетельствует о том, что добрые дела наши угодны Богу (см.: Евр. 13, 16), не забудутся Им (см.: Там же. 6, 10), но вознаградятся по достоинству (см.: Пс. 16, 13; Мф. 16, 27; Откр. 22, 12). И на последнем Страшном Суде Христовом, перед которым в свое время должен предстать весь род человеческий, Праведный Судия призовет к Царству Небесному только тех людей, которые при жизни совершали дела любви и милосердия к ближним (см.: Мф. 25, 31–46). Как же добрые дела не имеют цены перед Богом, и почему они не нужны для нашего спасения?!

Поэтому-то Православная Церковь всегда учила тому, что одной веры недостаточно для спасения, а совершенно необходимы и дела добрые. Пусть не думают верующие, говорят Святые Отцы, будто им достаточно того одного, что они веруют; но пусть знают, что праведный суд Божий воздает каждому по делам его. Человек спасается делами правды. В будущей жизни одна только защита – защита делами: а кто не имеет ее, тому никаким другим средством спастись невозможно. Нам нужна вера и жизнь чистая и светлая. Только это может спасти нас.

В-третьих, протестанты не молятся за своих умерших братьев. По их мнению, судьба человека окончательно решается после его смерти. Люди благочестивые получат Царство Небесное, а грешники – мучение. Следовательно, молиться за умерших безполезно. Между тем, по учению Православной Церкви, только тяжкие, упорные грешники, и притом умершие без покаяния, не имеют надежды на помилование за гробом. Все же другие христиане могут получить отраду и облегчение, и даже совершенное изменение своей вечной участи за молитвы, добрые дела и особенно за совершение в память их на земле святой Литургии. Творить молитвенную память за умерших – согласно и со словом Божиим, и с древнейшим церковным Преданием, и с потребностями человеческого сердца – не забывать своих усопших братьев и делать возможное добро для их пользы и спасения.

В Священном Писании мы находим примеры как молитв за умерших (см.: Вар. 3, 5), так и совершение жертв в умилостивление Бога за их грехи (см.: 2 Мак. 12, 39–46). «Если детей Иова очищала жертва отца, – говорит святитель Иоанн Златоуст, – то почему ты сомневаешься, что когда и мы приносим жертву за умерших, то им бывает некоторое утешение? Бог часто подает благодать одним за других».

У одного святого человека был ученик, проводивший жизнь в безпечности. После его смерти святой старец стал усердно просить Бога за его грешную душу. После продолжительных и слезных молитв Господь открыл старцу, в каком состоянии находится на том свете его бывший ученик. Он почти весь был в огне (до шеи). Святой сильно опечалился и стал еще усерднее молиться Богу за близкого ему человека. Господь снова удостоил старца видения: показал ему ученика стоящим в огне по пояс. Наконец, когда старец еще более усилил молитвы, то Господь через новое видение показал ему ученика совершенно освободившимся от пламени. Вот какую силу имеет перед Богом молитва за умерших!

В-четвертых, протестанты неправильно думают о Таинстве Причащения Тела и Крови Христовых. По их мнению в этом Таинстве Христос присутствует только невидимо и духовно преподается верующим. Между тем по всегдашнему православному верованию хлеб и вино при совершении святой Литургии всемогущей силой Святаго Духа претворяются в истинные Тело и Кровь Христовы, которые и принимаются нами во оставление грехов. Учение православное строго и в точности согласуется со словами Установителя Таинства Иисуса Христа: Приимите, ядите: сие есть Тело Мое <...>. Пийте от нея [чаши] вси: сия бо есть Кровь Моя, Новаго Завета (Мф. 26, 26–28), а протестантское учение есть самовольное искажение тех же слов Господа, допущенное под влиянием ложных измышлений человеческих.

Кроме указанных главнейших заблуждений протестантства есть много и других отличий от Православия, например: отрицание молитв к святым Ангелам и угодникам Божиим, непочитание святых мощей, святого Креста и проч. По всему этому и протестантскую веру нельзя назвать верой истинной, не отступившей от заветов и повелений Христовых.

2018-12-28.2.jpg
 «Корабельное радение» – «богослужебный» обряд хлыстов.
Иллюстрация из книги В. Даля 
«Исследование о скопческой ереси», 1844 год

СЕКТАНТСТВО

Тем более нет и не может быть истины у разных сектантов, число которых как у нас в России, так и за границей весьма велико.

В своем учении сектанты отчасти следуют протестантам: по-своему толкуют Священное Писание, отвергают молитвы святым, не признают постов, не почитают икон, святого Креста, мощей и проч. Но при этом некоторые из сект, наиболее распространенных в народе, в своем невежестве и ослеплении относительно веры доходят до таких пределов, что ничем не отличаются от язычества и неверия.

Так, по учению новых хлыстов, Бог существует только вместе с миром: вне мира Бога нет. Поэтому-то и Бога эти сектанты наделяют человеческой плотью, хотя и более могущественной и сильной, чем плоть наша. Точно также духоборы учат, что Бога Самого по себе нет, и что Он существует только в людях праведных. Одни из сектантов отрицательно относятся к православному учению о Троичности Лиц в Боге: по их понятию, Бог – Один, и не имеет никаких Лиц. Отец, Сын и Дух Святый – это не Лица Святой Троицы, а разные названия одного и того же Бога. Другие не признают божественного достоинства за Иисусом Христом и Святым Духом. Так, духоборы говорят: «Мы верим, что Христос был добрый человек, и ничему больше». По учению молокан, плоть Христа – не человеческая. Иисус Христос якобы принес ее с Неба и вселился в утробу Богородицы. А не имея действительной человеческой плоти, Христос и не умирал подобно людям…

При таких крайних заблуждениях сектантов понятно, что и в остальном своем учении они далеко отстоят не только от Церкви Православной, но и от других христианских исповеданий. Нет у них ни Церкви, ни духовенства, ни Таинств.

По мнению духоборов, Церковь – не есть какое-либо видимое общество людей, соединенных между собою какими-либо определенными законами и установлениями. Церковь – это все люди святые, рассеянные по всему миру и принадлежащие к разным исповеданиям. Сектантские наставники – старцы (у молокан), пресвитеры (у штундистов) – не есть в собственном смысле священники: они не имеют никакой благодати и выбираются общиной только для ограждения порядка «церковного», и в частности – для того, чтобы учить и совершать «богослужение».

Таинств, как таких действий, через которые людям в разных случаях жизни подается благодатная сила Божия, сектанты не признают. Так, Петров, принадлежавший к секте странников или бегунов, признавал полную безполезность Таинств в деле спасения, ибо Бог, при смерти грешника, будто бы невидимо для посторонних глаз принимает исповедание грехов умирающего, таинственно с ним сообщается и освящает его. Если сектанты и говорят о Таинствах, то соединяют с ними особый смысл. Так, по их мнению, Крещение состоит в том, чтобы изучить Слово Божие, а не в том, чтобы омываться водой. «Наука нужна, а не вода», – говорят молокане. Миропомазание – якобы есть просвещение, получаемое человеком от чтения слова Божия; Причащение – принятие учения Христова и исповедание Его заповедей; Покаяние – сокрушение сердца перед Богом; Брак – взаимное согласие брачующихся и благословение родителей; елеосвящение – молитва за больных. Так изгнана сектантами благодатная сила Божия из всех Таинств: они превратились в простые обряды.

Относительно будущей Вечной Жизни человека сектанты говорят темно и сбивчиво. По их мнению, существование этого мира никогда не прекратится: кончина его будет состоять в том только, что истребятся с земли грешники. Воскресения тел человеческих тоже не будет: воскреснут только праведники, и притом – духом, а не телом. Своеобразное понятие имеют сектанты о рае и аде. По мнению шалопутов, рай и ад помещаются в сердце человека. Если человек познал Бога, то он блаженствует и у него в сердце рай; а если он не знает Бога, то он – в аду. Наконец, некоторые сектанты допускают странное, существовавшее у некоторых народов древности, учение о переселении душ. По их мнению, душа благочестивого человека после его смерти переходит в другого человека, а душа грешника переселяется в какое-либо животное (Сведения о сектантстве мы заимствовали из сочинений: 1) Оболенский П. Критический разбор вероисповеданий Русских сектантов-рационалистов: духоборцев, молокан и штундистов. Казань, 1903 и 2) Андерсон В. Старообрядчество и сектанство. СПб., 1908).

Итак, что же такое сектантство? Справедливо можно сказать, что это – общество людей, совершенно сбившихся и удалившихся с пути истины; это – стадо без пастыря, в своей духовной жизни живущее по своевольным правилам и обычаям. Как сказано выше, сектантами искажено и переделано на свой лад все христианское учение: о Боге, о Пресвятой Троице, о Таинствах и о будущей жизни. В сектантстве и человек с его силами и способностями понят превратно. Ему слишком многое предоставляется в деле спасения. Здесь каждый признается способным понимать и объяснять Священное Писание, учить других и указывать, как жить и вести себя.

Причина такого высокого самомнения заключается в том, что все сектанты признают себя людьми, особенно близкими к Богу, сынами Божиими, носителями Духа Святаго, действующими по Его внушению и озарению. Есть секта так называемых прыгунов. Ее последователи приписывают себе чрезвычайные дары Духа Святаго: способность говорить на разных языках, пророчествовать и проч. Во время своих молитвенных собраний они прыгают и скачут: делают это будто бы по наитию Духа Святаго. Какое ложное и грубое самоослепление!

Мы не говорим уже о сектах, которые проповедуют учение, не только враждебное Православной Церкви, но и вредное для общественной жизни народа. Чтобы видеть, до какого безумия может дойти человек, отступивший от истинной Церкви и в деле веры идущий своей выдуманной дорогой, должно указать на то, что есть секты, которые учат уродовать и искажать свое тело, считать принадлежащими всем без разбора чужое имущество и жен; отвергают царскую власть, присягу и военную службу; на самоубийство и на самосожжение смотрят как на великий подвиг, за который будто бы дается человеку Царство Небесное. Понятно, что проповедь такого учения есть дело чрезвычайно вредное для здоровой и спокойной жизни государства, и справедливо такого рода сектанты считаются в нашем Отечестве людьми, подлежащими наказанию наравне с другими преступниками.

2019-01-10.jpg

СТАРООБРЯДЧЕСТВО

Говоря о сектантстве, нельзя обойти молчанием и того печального явления нашей Русской церковной жизни, которое именуется старообрядчеством. <…>

Первоначально у нас на Руси богослужебные книги были не печатные, а рукописные. Переписка книг составляла своего рода ремесло и приносила доход. А потому переписчики, порой люди малограмотные и не сведущие относительно веры, заботились не о том, чтобы написать лучше и правильнее, а чтобы написать больше. Отсюда появилась в книгах масса ошибок, недосмотров и разногласий в тексте. Одна и та же молитва читалась неодинаково. Так, в пасхальной песни произносились то слова «смертью смерть наступи», то «смертью смерть поправ»; в Символе веры о Духе Святом вставлялось лишнее слово «Истинного»; в молитве на освящение воды в день Богоявления без всякого смысла прибавлялось слово «и огнем». Кроме порчи богослужебных книг, у нас появились уклонения от Церкви Восточной и в некоторых религиозных обрядах: проскомидия совершалась на семи просфорах вместо пяти; пели «сугубую аллилуйю» вместо «трегубой» (т. е. два раза вместо трех, – примеч. ред.); хождение вокруг церквей совершали «посолонь» (т. е. по солнцу, – примеч. ред.), вместо того, чтобы ходить против солнца; крестились двумя перстами, а не тремя, и т. д.

Русские святители давно замечали и сознавали эти собиравшиеся веками ошибки в богослужебных книгах и произвольно введенные новшества в обрядах нашей Церкви. На них с укоризной указывали и приезжавшие в разное время на Русь с Востока ученые Патриархи и митрополиты. По временам принимались меры к исправлению поврежденных книг. Но по отсутствию в России людей, достаточно знающих греческий язык, с которого первоначально были переведены славянские книги, исправление последних делалось по славянским же книгам. Но так как между ними не было ни одной без порчи и искажений, то все попытки привести богослужебные книги в порядок не имели успеха.

Когда Патриархом Всероссийским сделался Никон, человек ученый и решительный, дело исправления книг получило новое направление. Поправки делались не по одним только славянским, но и по древним греческим книгам. Никон церковную реформу в области богослужения и обрядов вел настойчиво, но в то же время обдуманно и осторожно. Прежде всего, он приступил к этому делу не по прихоти и самовольно, а по требованию крайней и настоятельной нужды. На ошибки в наших богослужебных книгах было обращено внимание православного Востока: афонские иноки признали еретическими и сожгли московские книги, в которых говорилось о двуперстии для крестного знамения. На многие новшества, введенные в богослужении и обрядах Русской Церкви, указывали Никону и посещавшие Россию греческие святители. Во-вторых, дело исправления книг было поручено людям благонадежным, хорошо знавшим греческий и славянский языки. В-третьих, новые книги вводились в употребление при богослужении со всей осторожностью. Они предварительно рассматривались на Московских Соборах (1655 и 1656 гг.), на которых присутствовали, кроме русских архиереев, и некоторые Восточные Патриархи. Поэтому вся деятельность Патриарха Никона по исправлению книг не заслуживает осуждения; напротив, это было дело необходимое, святое и законное.

Но, к сожалению, оно не окончилось благополучно, а встретило сильное противодействие со стороны некоторых неразумных и невежественных приверженцев старины. При том благоговении к богослужебной книге, которое отличало наших предков, во мнении многих из них всякое посягательство на исправление богослужебного текста считалось неуважением к святыне и еретичеством. «Дрожь великая взяла и ужас напал на меня», – говорил писец Михаил Медоварцев, когда преподобный Максим Грек велел загладить ему несколько строк в одной богослужебной книге. Понятно, что дело, задуманное Никоном и приводившееся в исполнение со свойственной ему решительностью, не могло не вызвать возбуждения в некоторой части Русского народа.

Протест против нововведений Патриарха первоначально обнаружился в небольшом кругу духовных лиц, недовольных Никоном (Неронов, Аввакум и др.), а потом, отчасти благодаря писаниям первых старообрядцев, отчасти вследствие строгих мер, принятых против них правительством, перешел в народ и стал там распространяться. При этом недовольство высказывалось относительно не только новоисправленных богослужебных книг, но и всего того, что содержала Православная Церковь.

Вот как описывает смуту, произведенную расколом в русском обществе, Московский Собор 1666 года: «Многие невежды не только из простых, но и из клира, одни – по неведению Божественных писаний и порочной жизни; другие, по видимому и добродетельные, но надменные самомнением и считая себя мудрыми, хотя исполнены всякого безсмыслия; третьи, увлекаясь ревностию не по разуму, возмутили души многих неутвержденных – иные словом, иные же и письменно. Книги печатные, исправленные при Патриархе Никоне с древних греческих и Русских книг, называют еретическими, самого Никона всячески злословят и хулят, и весь архиерейский чин уничижают; говорят, что церкви теперь не церкви, архиереи не архиереи, священники не священники, и многие другие подобные хулы. <...> А многие христиане совсем отлучились от церковной молитвы, перестали ходить в церковь, лишают себя Исповеди и Причастия Христовых Таин. В Москве люди, имеющие средства, держат по домам своих вдовых священников без благословения и свидетельства архиерейского, часто пришлых из других епархий, запрещенных и даже лишенных сана, чтобы только не ходить в церкви, где совершаются церковные службы по новопечатным книгам. Между многими в народе распространено мнение, будто церкви и чины, и Таинства, и последование церковное осквернены многими ересями и антихристовою скверною» (Макарий (Булгаков), митр. История Русской Церкви. СПб., 1883. Т. 12. С. 655–666).

Православная Церковь не могла, конечно, оставаться равнодушной ко всем этим клеветам и нападкам, обрушившимся на нее со стороны заблудившихся ее членов, и должна была принять канонические меры к ограждению Русских людей от язвы старообрядчества. Последователи его сначала вразумлялись и убеждались к покаянию Русскими святителями, а потом, вследствие безуспешности этой меры и упорства самовольных отступников от Православия, были отлучены от Церкви. Большой Московский Собор 1667 года, одобрив исправленные при Патриархе Никоне богослужебные книги и изложив православный взгляд на те предметы, о которых ложно учили старообрядцы, определил: «Если же кто не послушает нашего повеления и не покорится Святой Восточной Церкви и сему Освященному Собору, или начнет прекословить и противиться нам, мы такового противника данною нам властию, если будет от священного чина, извергаем и предаем проклятию, а если будет от мирского чина, предаем проклятию и анафеме как еретика и непокорника и от Церкви Божией отсекаем, дондеже уразумится и обратится в правду покаянием» (Там же. С. 159).

А т. к. после этого постановления собора мнимые приверженцы старины не раскаялись в своих заблуждениях и не обратились к истине, то они и составили и доселе составляют отдельное от Православной Церкви общество верующих в нашем Отечестве. Так произошло Русское старообрядчество.

Теперь посмотрим на то, есть ли правда в нашем старообрядчестве. Все, кто к нему принадлежат, – составляют ли единую Церковь Христову? Старообрядцы на этот вопрос отвечают утвердительно, признают свою общину истинной Церковью Христовой. Но это их мнение – ложь и самообман.

Истинная Церковь Христова не может быть без иерархии, т. е. без особых лиц, законно и правильно поставленных для того, чтобы проповедовать людям слово Божие, совершать Таинства и духовно руководить верующих ко спасению. В частности, совершенно необходимы в Церкви епископы, они – истинные преемники Христа и Апостолов, имеют верховную власть в Церкви, и им одним собственно принадлежит право учить, священнодействовать и управлять христианской паствой. А т. к. последняя и может существовать только при том условии, что есть проповедь о Христе, совершение Таинств и руководство в духовно-нравственной жизни, то отсюда явствует, что Церкви истинной не может быть без епископов.

По словам святого Киприана, епископа Карфагенского, «Церковь установлена на епископах». Он же говорит: «Церковь есть стадо, прилепляющееся своему пастырю, а посему знай, что епископ в Церкви, а Церковь в епископе, и ежели кто не с епископом, то тот и не в Церкви».

По мнению отцов Иерусалимского Собора 1672 года, «епископ так же необходим для Церкви, как необходимо дыхание и солнце для мира».

Но т. к. одни епископы не в состоянии исполнять всего, что относится к их должности, то отсюда является нужда в другой иерархической степени – священстве. Священники необходимы Церкви как помощники епископов, от них получающие рукоположение в свой сан и от них зависящие. Святые Апостолы, устрояя в разных местах христианские церкви, или общества верующих во Христа, поставляли для них священников (см.: Деян. 14, 23) или поручали это делать избранным ими епископам (см.: Тит. 1, 5).

По словам святого Иоанна Златоуста, «без священников нет возможности спастись, войти в Царство Небесное, и кто не верует, что священнические действия может совершать только принявший пресвитерскую (священническую) хиротонию, тот не христианин и почти то же, что и неверный, т. е. язычник».

«Где нет священников, там нет и Христианства», – говорится в книге «Большой Катехизис». Это и понятно. Чтобы человек мог вести истинную добро-христианскую жизнь, он имеет нужду в Божией благодати, даруемой в установленных Христом Таинствах. Последние так же необходимы для спасения, как необходим корабль для переплытия морской глубины. Но кто может совершать Таинства, кроме поставленных для того Богом лиц – епископов или священников? Думать, что совершение Таинств может быть предоставлено каждому человеку – значит противоречить как слову Божию, так и постоянному и твердому голосу всей Вселенской Церкви.

Итак, без иерархии нет ни Церкви как общества людей, правильно верующих во Христа и руководимых законными пастырями ко спасению, ни Таинств как благодатных средств для поддержания и укрепления нас в истинно доброй и благочестивой жизни. А без всего этого человек лишен возможности спасти свою душу и осужден на вечную погибель.

Между тем, у старообрядцев нет правильной и истинной иерархии. Все его последователи разделяются на две главнейшие группы – поповщину и безпоповщину. Первая из них признает необходимость иерархии, но считает возможным ограничиться одними священниками, без епископов. Первоначально все старообрядцы, отделившиеся от Православной Церкви в конце XVII века, или обходились без духовенства, или довольствовались священниками, переходившими к ним из Православия. Но потом часть их признала своим архиереем митрополита Боснийско-Сараевского Амвросия. В 1846 году он был приглашен старообрядцами в Белокриницу и стал рукополагать для старообрядцев епископов и священников. Так решался вопрос о церковной иерархии в одной половине старообрядческого мира.

Но в действительности у старообрядцев не было законного священства как до митрополита Амвросия, так и после него. По каноническим правилам каждый священник получает от своего епископа благословение и право совершать известные священные действия только на определенном месте, а не везде, где ему бы заблагорассудилось отправлять церковные и другие службы. При том же он действует законно и правильно только тогда, когда действует с согласия и в единении со своим епископом. Поэтому и священники, перешедшие в старообрядчество из Православия, через это потеряли право совершать священнодействия. Последние, как незаконно отправляемые, не имеют благодатной и спасительной силы и служат только во вред совершителям.

Что же касается старообрядческой иерархии, ведущей свое начало от митрополита Амвросия, то и о ней должно сказать то же самое. Это духовенство самозваное и незаконное. Митрополит Амвросий, как поставленный у старообрядцев людьми мирскими по допущению иноземного и иноверного правительства и без собора епископов, неправильно принял святительский престол и подлежал извержению из сана. Равным образом и первый епископ для старообрядцев был рукоположен Амвросием без соблюдения церковных правил, одним Амвросием и не для подчиненной ему епархии, и потому был епископ незаконный. Если жe старообрядческие епископы совершенно неправильно поставлены в своем сане и не имели никакой благодати, то понятно, что не могли передать ее и рукоположенным ими священникам. Последние ничем не отличаются от мирских людей и ложно носят имя священников.

Так, в старообрядческой секте поповщины нет истинной и законной иерархии. А нет иерархии – нет и святых Таинств, а без них не может быть и доброй христианской жизни. А без всего этого как плачевно и безотрадно состояние людей, именующих себя старообрядцами австрийского толка!

Еще в большем удалении от истины находятся последователи безпоповской секты старообрядчества. Заблуждение их простирается до того, что они совершенно отвергают иерархию и считают возможным в своей духовно-нравственной жизни обходиться без нее. На каком же основании думают так безпоповцы? На том, что, по их мнению, в настоящее время нет на земле истинной Церкви Христовой: она прекратила свое существование со времен Патриарха Никона; поэтому нет и священства. А т. к. истинные христиане, какими считают себя безпоповцы, остаются и теперь на земле, то они по необходимости должны обходиться без священства, как иногда в древности будто бы жили люди святые.

Но оба эти основания, приводимые безпоповцами в свою защиту, совершенно ложны. Истинная Церковь Христова как всегда была на земле, так и теперь существует. По несомненному слову Иисуса Христа, и врата адовы не одолеют созданной Им Церкви (см.: Мф. 16, 18). Вeрующие во Христа будут существовать в мире до скончания векa (см.: Там же. 28, 20; ср.: Лк. 1, 33) и воздавать Ему славу в Церкви во все роды, oт векa до века (см.: Еф. 3, 21). Даже и во времена антихристовы не прекратится на земле поколение истинных последователей Христовых (см.: 1 Фес. 4, 15–17). По словам святого Иоанна Дамаскина, «Церковь никогда не ниспровергнется, никогда не поколеблется и не разрушится, ибо это сказал о ней Христос, Которым небеса утвердились и земля основалась и стоит твердо».

Совершенно неправильно и несправедливо сравнивают безпоповцы свое положение с положением древних святых, которые по нужде спасались и без священства. Вот что говорит по этому поводу Высокопреосвященнейший митрополит Григорий (вероятно, имеется в виду митрополит Новгородский и Санкт-Петербургский Григорий (Постников), полемист со старообрядчеством. – Примеч. ред.): «У древних святых, кроме некоторых совершенно частных и кратковременных случаев, никогда не было таких обстоятельств, в которых находитесь вы (безпоповцы). В древнейшие времена, местами, подлинно не было епископов и священников. Но тогда епископы и священники были во многих других всем известных и часто очень близких местах, которые и действовали для неимущих православно, совершенно же они везде никогда не прекращались. Да и по какому праву безпоповцы говорят, что в нужных случаях им можно поступать не так, как установлено Господом, Святыми Апостолами, Святыми Отцами? Дал ли нам Господь право заменять Его постановления иными, которые более соответственны нашему положению или желанию? Не давал никогда. Также, сказано ли где-нибудь в слове Божием, что христиане некогда будут жить без священства? И дано ли нам где-нибудь Божие позволение вести себя в то время так, как вы признаете вести себя за лучшее, приличнейшее и спасительнейшее, и как действительно ведете себя теперь? Решительно нигде! Напротив того, и слово Божие, и Святые Отцы Церкви, и другие древние церковные учители говорят, что созданная Господом Церковь непременно будет существовать до самого Его Второго пришествия во всем ее устройстве, т. е. с епископами, священниками и диаконами. Следовательно, в созданной Господом Церкви все должно быть и совершаться так, как однажды установлено Самим Господом и как принято и установлено Святыми Апостолами и Святыми Отцами».

Т. к. безпоповцы не имеют иерархии, то лишены и святых Таинств. Некоторые Таинства у них совершаются мирянами (Крещение, Покаяние и Брак), а относительно других умствуют, что по нужде можно получить спасение без них. То и другое – недопустимо. Совершение Таинств мирянами (кроме Крещения в крайних случаях) нельзя назвать иначе как тяжким кощунством, привлекающим Божий суд на виновников, а мысль о том, что можно спастись в Христианстве без таких важнейших Таинств, как святые Миропомазание, Причащение и Священство, есть мысль совершенно ложная, еретическая, не согласная с постоянным и несомненным верованием Церкви Христовой.

2019-01-22.JPG

ПРАВОСЛАВНАЯ ВЕРА.
РУССКАЯ ПРАВОСЛАВНАЯ ЦЕРКОВЬ

Итак, во всех рассмотренных нами верах и сектах нет правды Божией: она затемнена и искажена здесь разными человеческими дополнениями и толкованиями.

Где же на земле хранится Церковь Христова? И есть ли она в своем целом и неповрежденном виде? Есть, и именно – в вере Православной: она одна есть вера правая и истинная. Только в ней одной сохранилось в полной целости и совершенной чистоте спасительное учение Господа нашего Иисуса Христа. Только она одна совершала и совершает церковную службу, Таинства и обряды согласно древнейшему преданию Святых Апостолов и Отцов Церкви. Только в ее учении и в установленных ей порядках и обычаях нет ничего такого, что было бы введено людьми впоследствии и самовольно прибавлено к заповедям Христовым и правилам Святых Апостолов и Отцов Церкви.

Где же на земле, у каких народов, содержится в настоящее время Православная вера? Хранится она главным образом в странах восточных, в Церквах: Греческой, Константинопольской, Иерусалимской, Антиохийской и Александрийской. Есть исповедники Православной веры и в других государствах, хотя и не в таком большом количестве, как в странах восточных. По милости Божией Православная вера хранится и в отечественной Русской Церкви.

Она получила свое начало и устройство от Церкви Вселенской Константинопольской, основанной самими Святыми Апостолами. В Х веке по Р. Х. наш Великий Князь Владимир принял Православную греческую веру и крестил в нее Русский народ. От греков мы приняли все, что относится к святой вере: христианское учение, святые Таинства и обряды. Духовенство на Руси также первоначально было греческое: первым митрополитом был святой Михаил, привезенный равноапостольным Князем Владимиром из города Херсонеса Таврического. Впоследствии на церковные должности – высшие и низшие – стали назначаться и Русские люди. Таким образом, наше отечественное священство ведет свое происхождение от самих Святых Апостолов: от теперешних наших святителей мы постепенно можем дойти до первого нашего митрополита святого Михаила, рукоположенного Патриархом Константинопольским, от него, идя из века в век назад, мы дошли бы до святого Златоуста, Григория Богослова и, наконец, до святого Стахия, рукоположенного святым апостолом Андреем Первозванным. Поэтому Русская Церковь по преемству епископов справедливо может быть названа Церковью Апостольской (см.: Христианское чтение. 1843. Ч. 3. С. 55).

Все, что получила первоначально Русская Церковь от Греческой, она сохранила в полной чистоте и неповрежденности: в учении, богослужении, церковных законах и обрядах она не внесла ничего такого, чего бы она не унаследовала от древнейших времен, из предания апостольского и святоотеческого. Сохранению в нашем Отечестве Православия в его целом и неповрежденном виде способствовало прежде всего то, что наша Церковь всегда находилась в тесном единении со своей Матерью – Церковью Константинопольской. Русские святители не предпринимали ничего важного, не заводили у себя никаких порядков без согласия и одобрения Восточных Патриархов, советовались с ними о всяком деле. Без их ведома наши пастыри не хотели входить ни в какие сношения с другими христианскими Церквами относительно веры. Новгородский митрополит Василий на требование шведского короля состязаться о вере отвечал: «Если хочешь узнать, какая вера лучше, наша или ваша, пошли в Царьград, к Патриарху, потому что мы приняли от греков Православную веру, а с тобою спорить о вере не желаем» (Там же). При такой тесной, никогда не прерывающейся связи Русской Церкви с Церквами Восточными первая всегда находилась под наблюдением и попечением последних. Все дела и события в нашем Отечестве, касающиеся веры, становились в свое время известными на Востоке и получали оттуда или одобрение, или осуждение. Вот отчего в нашем Отечестве относительно веры не могло быть допущено ничего нового. Всякое изменение или нововведение было бы замечено Восточными Церквами и своевременно было бы остановлено и исправлено.

Об охранении Православной веры от какой-нибудь порчи и примеси ревностно заботились и пастыри нашей Церкви. Их к этому обязывала, кроме собственной любви к Православию, присяга, даваемая перед посвящением в архиерейский сан. И действительно, каждый из наших святителей, оканчивая свое земное поприще, мог сказать о себе: Течение совершил, веру сохранил (2 Тим. 4, 7). Приближаясь к пределу своего земного существования, наши пастыри в своих грамотах и духовных завещаниях свидетельствовали перед Богом и людьми, что они всю жизнь свою соблюдали Православную веру и увещевали других хранить ее твердо и неизменно.
Так, целость и чистота Православной веры в России были ограждены с одной стороны – заботами восточных Патриархов, а с другой – любовью и верностью древнему учению как самих святителей, так и всего Русского народа.

Как при таких условиях могли проникнуть в нашу жизнь какая-либо ересь и заблуждение? При отправлении митрополита Исидора на Флорентийский собор Великий Князь Василий Васильевич говорил: «Если пойдешь и опять захочешь возвратиться к нам, то принеси нам наше древнее благочестие и Православную веру, которую мы приняли от прaродителя нашего Владимира, которую содержит Великая, Соборная и Апостольская Церковь Греческая, – а иностранного, нового и чуждого той Соборной Церкви не приноси нам. Если же принесешь что новое, то неприятно нам будет то». Когда же Исидор, вернувшись с Собора, изменил Православию и начал вводить в Русской Церкви католические обычаи, то Собор Русских архиереев вместе с Великим Князем изгнал изменника-митрополита из Москвы.

Так внимательно и ревностно оберегала Русская Церковь свою Православную веру от искажений и изменений! Она сохранила в совершенной чистоте и неприкосновенности все то, что получила от Матери своей – Церкви Греко-Восточной. Ни в учении, ни в обрядах не установила ничего нового и самовольного. До сих пор она, вместе с Восточными Церквами, исповедует Никео-Цареградский символ веры без всяких сокращений и прибавлений. А верность учению Христа и Апостолов служит несомненным признаком того, что наша Русская Церковь есть истинная Церковь Христова.

Так, во-первых, она имеет священство, ведущее свое начало по преемству от Христа и Апостолов. Во-вторых, хранит все слово Божие, как писанное, так и не писанное в святом Евангелии, причем объясняет его согласно толкованиям Святых Отцов и Учителей Церкви. В-третьих, признает Главой своей Одного Господа Иисуса Христа и неизменно содержит установленные Им и Апостолами три степени священства: епископство, священство и диаконство. Ее пастыри не стремятся к мирскому господству над верующими и пасут свое стадо в духе любви и кротости. В-четвертых, содержит семь Таинств по уставу Вселенскому. В святейшей Евхаристии верует истинному Телу и Крови Христовой и преподает ее людям под обоими видами, согласно заповеди Установителя Таинства. В-пятых, принимает учение всех Семи Вселенских Соборов и древнейших отцов Церкви. На правила их она смотрит как на закон, которым должна руководствоваться и в своем учении, и в своих порядках. В-шестых, она, согласно древнейшему преданию, почитает и молит Пресвятую Деву Марию как Матерь Божию и Заступницу рода христианского; чтит и молитвенно призывает святых Ангелов и святых людей как ходатаев наших перед Богом; почитает святые иконы и мощи; содержит установленные Апостолами и Отцами Церкви посты; творит память об усопших своих членах при совершении Божественной Литургии. В-седьмых, согласно учению Христа, Святых Апостолов и Отцов, она исповедует, что одной веры в Бога недостаточно для нашего спасения: для того необходимы и добрые дела.

Вот главнейшие признаки того, что наша отечественная Церковь, как и Церковь Восточная, есть истинная, Святая, Соборная и Апостольская, потому что она утверждена на основании Апостолов и пророков, имея Самого Иисуса Христа краеугольным Камнем (Еф. 2, 20). А потому к ней вполне относится обетование Господа: И вратa ада не одолеют ее (Мф. 1, 18).

Здесь нелишне заметить, что даже иноверные христиане искренне признают высокое достоинство Православной Церкви. Один ученый англичанин писал о ней следующее: «Нить апостольского преемства и чистота учения видимы для всех в недрах Восточных Церквей. Они никогда не были подчинены Риму. Священство, безкровная жертва и власть вязать и решить пребывают в них с первых дней непрерывно и неложно. Они не испытали никакой реформации со стороны людей, коих жизнь была соблазном всему христианскому миру. Восточная Церковь показала в себе лучший признак кафоличества – жизнь. Ей, ей одной со времени отделения Рима обязано своим обращением к Христианской вере это великое государство – Россия. Да, Россия с ее епископами, духовенством, монастырями, скитами, с ее древним чиноположением, ее совершенно организованной церковной системой, с ее подвижниками, исповедниками, иноками и святителями неопровержимо свидетельствует об истине Восточной Церкви!» В заключение сочинитель говорит: «Итак, спасение и безопасность наша единственно должны заключаться в приятии и сохранении ясно-несомненного учения сей Церкви» (Ответы на главнейшие возражения против веры истинной. СПб., 1860. С. 110–111).

Здесь кстати заметить, что Господь Бог для вразумления заблуждающихся иногда особенным чудесным образом свидетельствовал о правоте истины нашей отечественной Церкви. Вот несколько случаев из нашей Русской жизни.

11 мая 1866 года крестьяне Владимирской губернии Муромского уезда погоста Липовиц, двоюродные братья Василий Николаев Трубин и Василий Архипов Трубин сидели у своих домов в деревне Иголкино и вели беседу о разных предметах. Т. к. один из братьев – Василий Архипов – принадлежал к поморской секте старообрядцев, то скоро между собеседниками зашла речь о Православной Церкви. Василий Николаев как умел доказывал, что Православная Церковь есть святая и истинная. Выслушав речь православного, старообрядец сказал: «Я Церковь и Причащение считаю за вавилонскую жену блудницу. Она держит в руках золотую чашу, наполненную мерзостей и вина, в устах сладка, а во чреве горька». Сказав это, старообрядец отошел и выругал своего собеседника. И что же? Тотчас сошла на него кара небесная; рот у него повело к правому уху, он едва мог произнести слова: «Брат, прощай!» Через два дня он лишился языка и, пролежав шесть дней в тяжелой болезни, помер (см.: Кириллов А. Перст Божий. Новочеркасск, 1887. Вып. 1. C. 11).

Одна православная девушка вышла замуж за старообрядца. Сначала она твердо держалась своей веры, «но потом, вынужденная истязаниями, которым подвергали ее семейные ее мужа, решилась перейти в раскол. При этом она высказала перед семейными неразумное заклятие на себя, что если Православная вера, которую она оставляет, есть правая вера, то пусть Господь завтра же поразит ее громом; а если раскольничья вера правая, то она за оставление Православия не потерпит вреда. На этот раз правде Божией угодно было, по неисповедимым судьбам ее, исполнить кару, отступницей предназначенную себе, в указанный срок. На следующий день она вместе с мужем поехала в поле. День был ясный, грозы нельзя было ожидать. Но вскоре над головами едущих собралось две тучки, разразившиеся громом, и отступница была убита молнией» (Там же).

Не вразумительны ли эти доказательства истины Православной веры? Не грозное ли предостережение тем, кто склонен переменять Православную веру на другую? Из всего сказанного следует, что долг наш – каждого Русского человека – горячо любить свою Церковь, высоко ценить содержимую ею Православную веру, ставить ее выше всех других исповеданий и беречь ее больше всего на свете как единый верный и истинный путь к вечному нашему спасению.

2019-02-02.jpg

ПРАВОСЛАВНАЯ РУСЬ

Мы должны любить свою веру за то, что с ней тесно связана судьба нашего Отечества, его слава в прошедшем, величие и благополучие в будущем. Русский народ обязан Православной вере многими безценными благодеяниями. Чтобы видеть их, обратимся к прошлому нашего Отечества.

Прежде всего, Православная вера своим учением и благодатной помощью возродила Русский народ в новую христианскую жизнь, обуздала его жестокие, чувственные наклонности, смягчила и облагородила нравы. До принятия Христианства наши предки отличались диким, хищническим нравом. По отзывам древних греческих писателей (IX в.), Русские своей жестокостью и кровожадностью превосходили все народы. Преподобный Нестор говорит также, что «Русские живут подобно неким зверям». Буйная храбрость, отвага и необузданная, безграничная жестокость – вот что составляло достоинство Русских князей-язычников. Так, одно наше древнейшее поэтическое сказание говорит о князе Всеславе, что он «кидался зверем, бросался волком, головы стлал снопами, реки кровью затоплял, берег костями засевал» (Царевский А., проф. Значение Православия в исторической судьбе России. Казань, 1898. С. 55).

Православная вера произвела великую, благотворную перемену в настроении Русских людей: укротила жестокие нравы, поборола грубые, чувственные наклонности, внесла в сердце народа дух христианской любви, сострадания и всепрощения. Пример замечательного духовного перерождения под влиянием Православия представляет святой Владимир Равноапостольный, насадитель Христианства в Русской земле. В язычестве он вел необузданную, чувственную жизнь, предавался разным излишествам. По принятии же Православной веры стал воздержным и целомудренным семьянином. Прежде воинственный и жестокий, не щадивший человеческой жизни в боях и потехах, теперь, в Христианстве, он делается кротким, добрым и снисходительным даже к злодеям.

Православная вера, приняв Русский народ под свое покровительство в то время, когда он находился, так сказать, в самом младенчестве своей государственной жизни, имела огромное влияние на порядки и устройство народного быта. В то время, когда у нас не было еще никаких законов, вера Христова была единственным правилом и учителем жизни. Да и когда появились законы гражданские, то они были составлены под тем же добрым и благодатным влиянием Православной веры: в них неизбежно отразился тот же дух учения Христова, которым были просвещены законодатели. И чем больше евангельский дух проникал в народную жизнь, тем сильнее обнаруживался он в нашем законодательстве. Так, например, в «Уставе» Всеволода Мстиславича, княжившего в Новгороде в XII веке, законодателем прямо заявляется, что на все дела он смотрит с точки зрения христианских заповедей и все разбирает и решает «по преданию Святых Отец» (Там же. С. 68).

Православная вера имела самое благодетельное влияние и на все другие стороны жизни наших предков. Так, в древнерусском языческом быту семья находилась в тяжелом и унизительном состоянии. Муж был полным хозяином и распорядителем над всеми другими членами дома, не знавшим никаких пределов и ограничений своей власти. Жена и дети были его рабами, послушными, безправными, ничем не огражденными от его произвола и насилия. Понятно, что такая семья не представляла собой царства взаимной любви, доверия и уважения. Православная Церковь, утвердившись на Руси, приняла семью под свое особенное покровительство. Она объявила семейную жизнь религиозно-нравственным установлением, налагающим на членов его нравственные обязательства и ответственность. Основе семейной жизни – браку, который имел в язычестве существеннейшее основание в чувственных влечениях человека, Церковь Христова даровала таинственное освящение, возвысила его по образу и значению союза Христа с Церковью и придала ему силу нравственного союза, направленного к духовному единению и счастью человеческому. Решительно и строго восстав против практиковавшихся дотоле на языческой Руси многоженства, безнравственности, «умыкания» девиц, купли жен путем ряды (соглашения, – примеч. ред.) и договора денежного, а также против беззаконных расторжений браков и различных семейных правонарушений, Церковь Православная установила точные правила, обусловливающие христианский семейный союз и охраняющие его святость, прочность и неприкосновенность. На все условия и на всю обстановку семейной жизни Русского народа Церковь Православная даровала свое благословение; всем отношениям семейным придала характер задушевности и сердечности; со всеми событиями и обстоятельствами жизни семейной она соединила молитвы, славословия, прошения и благодарения, словом – всему в семейной жизни придала характер духовности и религиозного освящения (см.: Там же. С. 72–73).

Известно также, что наше духовенство в Древней Руси по своему умственному развитию и образованию стояло впереди народа и пользовалось у него доверием и уважением; а оно в свою очередь всегда старалось воспитывать и направлять народ к добру и благочестию.

В жизни нашего Отечества, как и в истории других народов, были свои особенно тяжелые времена, когда народная нравственность падала весьма низко. Такими временами справедливо считаются ХIII, XIV и XV века. Отличительной чертой Русских нравов того времени служило стремление одних классов народа к преобладанию над другими: люди сильные и богатые старались всеми силами подчинить себе слабых и неимущих. Отсюда произошли главнейшие пороки тогдашнего Русского общества: жестокость, корыстолюбие, посягательство на свободу других, убийства, грабежи и др. Между тем, средства для защиты законности и правды были весьма слабы: судопроизводство было самое несовершенное... Вместо того чтобы служить к ограждению невинности и справедливости, оно само подавало повод к жалобам и нареканиям. Судьи были чрезвычайно пристрастны: в своих решениях они руководствовались главным образом человекоугодием и взяточничеством. Понятно, какие печальные следствия отсюда происходили: правду найти в людях было трудно; везде брало верх право сильного; безнаказанно царствовали произвол, насилие, жестокость. «Один самовольно пахал чужую землю, рубил чужой лес или межу перерывал, луг перекашивал, ловлю рыбную перелавливал». Другой чужие имения, земли и угодья «силою отымал или ябедничеством вытягивал, или корчемным прикупом, или всяким лукавым ухищрением. Третий безправно продавал в рабство невинных людей, иной – насильно наезжал на чужие земли и грабил их. И лилась кровь христианская напрасно, – замечает летописец под 1409 годом, – потому что каждый брата своего ненавидел и пределы свои преступал, и чужое желал, и похищал» (Православный Собеседник. Казань, 1861. Ч. 1. С. 32).

Трудно сказать, к чему бы привело такое настроение Русского народа в темную пору его истории, если бы не было на Руси великой благодетельной силы, сдерживающей самолюбивые человеческие наклонности. Гибель, развал и самоуничтожение были бы последним концом нашего Отечества, если бы среди шума грубых, жестоких страстей не раздавался голос Православной веры, обличавшей и порицавшей нравственные недуги наших предков. Пастыри Церкви, замечая опасные нестроения в Русской жизни, смело и решительно выступали против господствовавших пороков своего времени. Так, митрополит Кирилл (1243–1283) составил несколько поучений для Князей и судей, в которых резко порицал их деяния и учил правосудию и человеколюбию.

«Послушайте и внемлите все судящие земли, – говорил наш древний Русский проповедник, – Христос поставил вас стражами и пастырями людям Своим, а вы вместо пастухов являетесь волками и стадо Христово погубили: отдали его татем и разбойникам на разграбление, и они заклали их, кровь их испили и плоть их изъяли, и овчинами их оделись сами <...>. На то вы не смотрите, как они продают людей, судя неправильный суд, не наблюдаете за правдою, но у кого много возьмете, тот и прав <...>. Судьям надлежит с рассуждением и терпеливо выслушать, ибо неудобно скоро распознать правду и оправдать правого. Если и друг твой обидит правого, если даже и отец твой, ты разумей долг свой, свою обязанность; оказывай милости по силе; прося прощения у Бога, прощай и сам согрешающих пред тобою: судья только тогда может называться истинным судьей, когда сам собой владеет».

2019-02-02.1.jpg

Не менее сильно в древнерусских поучениях порицались и другие общественные пороки. Так, Серапион, епископ Владимирский, обращался к своим современникам с такими словами: «И ничто не твердо в людях, но все безпорядочно: один землю у другого захватил, а другой имение отнял; вот село слыло за тем, а ныне дом другого там. Другие, не насыщаясь имением, и свободных сирот порабощают и продают. Иные крадут и убивают, стараясь собрать больше имения. И все они собирают огонь на свои главы. <...> Никто Бога не поминает, как бы безсмертными себя представляют, и никто не ожидает осуждения по смерти. Вот почему казни происходят от Бога на нас: ибо мы худое творим. Силу нам [Бог] дал, дабы правду Его творить, а мы беззакония совершаем; богатство нам дал, дабы мы неимущим и убогим подавали, а мы еще обидим сирот, вдовицам причиняем насилие и у бедных отнимаем. Власть нам вручил Он, дабы мы обидимых избавляли, а мы обидим, правого по мзде обвиняем. Нет правого пути, ни суда правого» (Там же. С. 96–97).

Нет нужды говорить о том, как своевременны были эти пастырские обличения: великую пользу приносили они Русскому народу, обуздывая его порочные наклонности и вводя его жизнь в русло порядка и законности. Если заботы Церкви о нравственном преуспевании Русского общества и не всегда имели успех, если голос веры часто и заглушался среди шума расходившихся страстей, если и при попечении Церкви о благе народа было много нестроений, то что сказать, если бы нашему Отечеству предоставлено было бы жить и развиваться без этого сдерживающего и умиротворяющего влияния веры Христовой?

Кроме учительства и руководства в нравственной жизни, мы, Русские люди, обязаны Православной вере и многими другими благодеяниями. Так, Православие много содействовало первому и важнейшему благу народа – соединению и сплочению его в одно целое, неразрывное и могущественное государство. Хотя в старину весь Русский народ принадлежал к одному славянскому племени и населял одну и ту же землю, но он разделен был на разные части или уделы. Дробление Руси на уделы началось после смерти равноапостольного Князя Владимира (в 1014 г.). По тогдашним понятиям, каждый сын Великого Князя имел право на часть отцовского наследства. Поэтому каждый из Князей старался доставшийся ему удел закрепить за своим родом. Следовательно, чем больше возрастало число владетельных Князей, тем на большее число частей дробилась Русская земля. Несмотря на то что большинство этих правителей находилось в родстве между собою (а иногда и в весьма близком), мира и согласия между ними не было. Часто Князья не довольствовались тем, что приходилось им по наследству, желали больших владений и старались расширить их за счет своих соседей. Отсюда происходили постоянные междоусобные войны на Русской земле: одни Князья враждовали против других; города и области восставали друг против друга. Убийства, кровопролития, пожары, опустошения широкой волной разливались по нашей стране… При этом Князья для успеха своих походов приглашали нередко к себе на помощь соседние дикие народы, которым, конечно, нечего было жалеть чужой земли и чужого народа: их жестокость и свирепость не знали границ...

Вот в это-то печальное и тяжелое время Православная вера и возвысила свой голос среди Русского народа. В лице своих пастырей она старалась склонить Князей к миру и согласию; во имя учения Христа – учения любви, кротости и всепрощения – стремилась прекратить вражду, угасить гнев, уничтожить неприязнь. И как часто ей удавалось остановить междоусобия, предотвратить кровопролитие! Под влиянием убеждений православных пастырей и под действием чувства христианской совести Русские Князья нередко слагали оружие и примирялись между собой.

Так, в 1136 году Великий Князь Киевский Ярополк, когда Князья Олеговичи приближались к его столице со своим войском, хотя имел у себя многочисленную рать, не выступил против них, но убоялся суда Божия, заключил с враждебными Князьями мир, уступив им даже собственную вотчину (Курск), которой они домогались (см.: Макарий, митр. История Церкви. СПб., 1868. Т. 2. С. 289–299).

Точно так же, когда в 1148 году Князья Черниговские, долго воевавшие с Великим Князем Изяславом, приехали к нему просить мира и этот Князь обратился за советом к младшему брату своему Ростиславу Смоленскому, последний отвечал: «Брат, кланяюсь тебе, ты старше меня, и как ты скажешь, на то я готов. Но если предоставляешь дело моей чести, я скажу тебе: я больше люблю мир; и потому, брат, ради христиан и всей Русской земли: примирись ныне».

Призывая устами своих святителей Русских Князей к миру и останавливая их междоусобные брани, Православная верa оказывала величайшую услугу нашему Отечеству. Что было бы с ним, если бы всем этим внутренним смутам был предоставлен полный простор? Несомненно, вражда между удельными княжествами была бы сильнее, кровопролития на Руси было бы больше, и она погибла бы от собственных неурядиц, сделалась бы добычей соседних народов...

Православная вера не только стерегла мир и порядок внутри нашего Отечества: она много содействовала и объединению самостоятельных Русских областей в одно нераздельное государство. Когда с XIV века стало возвышаться на Руси Великое княжество Московское и Московские Князья стали постепенно присоединять к своим владениям разные смежные области, Русские Первосвятители сочувствовали этому делу, сознавая, что единодержавная власть скорее может сплотить разные части государства, завести всюду общий порядок, успокоить население и сделать всю страну сильной и счастливой. Святой митрополит Петр благословил Великого Князя Московского Иоанна Даниловича Калиту на это важнейшее дело – собирание Руси. Убеждая Князя построить в Москве каменную церковь во имя Пресвятой Богородицы, святитель Божий пророчески говорил: «Если ты послушаешь меня, сын мой, то и сам прославишься более других Князей с родом твоим, и град твой будет славен между всеми городами Русскими, и святители поживут в нем, и кости мои здесь положены будут». И, действительно, преемники святого Петра избрали Москву местом своего жительства и отсюда управляли Русской Церковью. Они своими советами и влиянием деятельно помогали Великому Князю Московскому расширять свои владения и сплачивать вокруг себя все большее и большее количество Русской земли. Когда нужно было, наши Первосвятители по-прежнему брали в свои руки дело умиротворения Князей, причем убеждали ссорившихся подчиняться Великому Князю Московскому для пользы и блага всего Русского народа. Так Православная вера трудами своих пастырей подготовляла и содействовала учреждению Русского единодержавия.

Православная вера, воспитывая Русский народ в своих правилах, создала в нем многие благочестивые и добрые обычаи. Так, Русские люди отличались в старину набожностью и любовью к молитве. «Первое дело – к Церкви, – писал Великий Князь Владимир Мономах в своем наставлении детям, – да не застанет вас солнце на постели, спешите принести заутреннюю похвалу Богу и потом, при восходе солнца, прославить Его с радостью и испросить у Него благ для души и тела. Так поступал отец блаженный, и поступали все добрые мужи». И, подлинно, древние Русские Князья к молитве были весьма усердны: они ежедневно бывали в церкви на всех службах и не принимали до обедни никакой пищи. Примеру Князей следовали и подданные: во все дни воскресные и праздничные каждый считал своим долгом побывать в храме. И несмотря на то, что богослужение было продолжительное, стояли в церкви с великим вниманием и благоговением. И дома молились часто: утром, вечером, перед обедом и после обеда; перед началом и по окончании дела становились перед иконами, осеняли себя крестным знамением и полагали поклоны. Тот же благочестивый Князь Владимир Мономах внушал своим детям никогда не оставлять молитвы: даже ночью вставать с постели и некоторое время проводить в беседе с Богом. «Когда и на лошади сидите, да ни с кем не разговариваете, то, если не умеете других молитв, непрестанно повторяйте в уме лучшую из них: „Господи, помилуй“, вместо того, чтобы думать нелепицу».

Понятно, что такое усердие к молитве в Русских людях возрастало особенно тогда, когда они готовились к каким-либо важным событиям в своей жизни. Так, собираясь в поход против врагов, наши предки прежде всего прибегали к Богу и у Него испрашивали помощи и успеха в войне. К ней готовились главным образом тем, что постились, говели, исповедовались в грехах, причащались Святых Таин и давали разные благочестивые обеты. Тот же молитвенный дух не оставлял Русских воинов и во время походов, особенно перед самыми сражениями. В 1111 году, во время похода Русских Князей в землю половецкую, они целовали крест, возлагая свою надежду на Бога и Его Пречистую Матерь, а Князь Владимир Мономах приказал священникам ехать перед полками и петь молитвы святому кресту и Пресвятой Богородице. Точно так же Князь Андрей Боголюбский перед сражением с волжскими булгарами (1164 г.). велел священникам обносить перед войсками чудотворную икону Владимирской Богоматери, икону Всемилостивого Спаса и честные кресты, и в то время, как все взывали к Богу о помощи, целовали иконы и крест, сам Князь, а за ним и воины, приобщались Святых Таин. Когда князь одержал победу над врагами, то прежде всего он поспешил со своими войсками к иконе Богоматери и «все ударили челом перед Пресвятой Богородицею с радостью великой и со слезами, воздавая Ей хвалы и песни» (см.: Макарий, митр. История Церкви: в 12-ти т. СПб., 1857–1883. Т. 2. С. 304. Т. 3. С. 266). К славной Куликовской битве (8 сентября 1380 г.), которая положила начало освобождению Руси от татарского рабства, Русские воины также готовились усердной молитвой ко Господу Богу. В то время как в ночь перед сражением в монгольском стане слышались дикие крики, шум и веселье, в лагере Русских царила благоговейная тишина и безмолвие, нарушаемое только сердечными вздохами и молитвенными восклицаниями бодрствовавших воинов...

2019-02-02.2.jpg
«Поклонение Донской иконе в походной церкви преп. Сергия Радонежского
в стане Русских войск в 1591 г.»
Роспись в московском Донском монастыре

И нужно сказать, что это благочестивое настроение наших предков, воспитанное в них Православной верой, приносило самые добрые плоды. В их жизни вполне оправдались слова Апостола Павла: Благочестие на все полезно, имея обетование жизни настоящей и будущей (1 Тим. 4, 8). Особенно во время бедствий, которые так часто посещали нашу многострадальную Родину, было благотворно влияние веры на Русский народ. В покаянии, в молитве и твердой надежде на Промысл Божий – вот где Русские люди находили себе утешение в тяжелые годины своей жизни. Несчастье имело для них и добрую сторону: вразумляло, исправляло и заставляло обращаться к Богу за помощью и покровительством.

Так, монгольское иго они встретили как наказание Божие за свои грехи: пастыри Церкви старались поддержать в народе такое убеждение. Покаянный плач раздался по всей Русской земле, когда стало известно о победе над нашими Князьями монголов на берегах реки Калки (1224 г.). Народ, пораженный страхом перед неведомым врагом, устремился к Церкви. С сердечным сокрушением о грехах, со слезами скорби и безпомощности просили люди Бога о милости и защите. И что же? Вместе с правосудием неожиданно явилось и милосердие Божие к Русскому народу. В сражении при Калке Русское войско было совершенно разбито: Русь была беззащитна. Но татары вместо того, чтобы двинуться со своими полчищами внутрь России, вдруг, неожиданно для всех, повернули на восток и ушли из наших пределов. В течение тринадцати лет они оставляли в покое Русский народ. Не дивная ли это помощь Божия к нашему Отечеству? Не небесное ли это предостережение относительно будущего?

Да и в то время, когда татары своими полчищами наводнили Россию (1237 г.) и производили в ней страшные опустошения, неоднократно оказываемы были благодеяния Божии Русскому народу ради исповедуемой им Православной веры. Так, заступничеством Божией Матери спаслись от разорения города Смоленск и Кострома (1238 и 1239 гг.). Первопрестольная столица наша Москва также не раз видела покровительство над собой Пресвятой Богородицы и отечественных святых. Страшный восточный завоеватель Тамерлан, с огромным войском подступивший к Москве (1395 г.), неожиданно должен был удалиться из пределов нашего Отечества. Он был устрашен видением величественной грозной Жены, повелевавшей ему уйти из пределов Русской земли. Точно так же заступничеству Царицы Небесной была обязана Москва своим спасением от ногайского царевича Мазовши в 1451 году. И самое свержение татарского ига наши благочестивые предки приписывали не себе и не своим силам, а единственно милости Божией: «Не оружие и не мудрость человеческая, но Господь спас Россию», – говорили они по поводу этого радостного события в своей жизни.

Много и других чудесных благодеяний Божиих видела над собой Россия: они известны каждому Русскому человеку, знакомому с историей своего Отечества. Посылались эти небесные знамения, как мы видели выше, по усердным молитвам наших религиозных предков. А молитвам, как и вообще упованию на Бога, особенно в трудную минуту, научила их святая Православная вера. Как же Русским людям не дорожить этой великой народной святыней? Нам естественно чувствовать благодарность и признательность к своим благодетелям. Непочтение к ним, забвение полученного добра есть признак злого и жестокого человека. Но Православная вера была живой, благодетельной силой для Русского народа, а потому пренебрежение и равнодушие к ней с нашей стороны было бы грешно и преступно.

Если мы обратимся к тому же прошлому нашего Отечества, то увидим, что Русские люди высоко ставили свою Православную веру и только ее одну считали истинной и непогрешимой. Это замечали иностранцы и с удивлением говорили: «Московиты хвалятся, что они одни только христиане, а нас осуждают как отступников от первобытной Церкви и древних святых установлений», «Одних себя считают христианами, а всех других на свете называют не христианами, язычниками и еретиками» (Цит. по: Макарий, митр. История Церкви: в 12-ти т. СПб., 1857–1883. Т. 7. С. 309. Т. 10. С. 232).

Отсюда – из сознания правоты своей веры, а также из чувства благодарности перед ее благодеяниями – проистекала крепкая, горячая любовь Русских людей к Православию. «Защищая себя от нападающих врагов или выступая против них сами, Русские были уверены, что они проливают свою кровь и умирают прежде всего за веру и Церковь». «Умрем за Святую Богородицу (т. е. за соборную церковь Пресвятой Богородицы) и за правую веру», – говорили жители Владимира, когда были осаждены татарами. «Умрем за Святую Софию (т. е. за Софийский собор)», – обыкновенно повторяли Новгородцы, собираясь на поле брани. «Прольем кровь свою за дом Пресвятой Троицы и за святую Церковь», – восклицали псковитяне в дни Довмонта, отражая нападение Литвы. И Димитрий Донской, отправляясь с войском из Москвы против татар, говорил прочим князьям и воеводам: «Пойдем против безбожного и нечестивого Мамая за правую веру Христианскую и за Святую Церковь, и за всех младенцев и старцев, и за всех христиан».

Любовь к Православной вере наши предки доказывали не на словах только, но и на самом деле. Стоило первому самозванцу показать неуважение к Православию и обнаружить попытку завести на Руси латинские порядки, – и Русский народ заволновался: забыл свои внутренние раздоры и свергнул с Царского престола Лжедимитрия. Лишь только разнеслась по Русским городам и селениям весть, что поляки хотят сделать Царем своего королевича-католика и изгнать Православную веру, – быстро стали собираться народные дружины для освобождения Москвы от врагов.

Еще более сильным и убедительным доказательством любви Русских людей к Православию может служить их готовность терпеть мучения и жертвовать жизнью за свою веру. Вот некоторые примеры Русских страдальцев за Православие.

Во время битвы на берегах реки Сити, окончившейся поражением Русского войска, был взят татарами в плен ростовский князь Василько Константинович. Когда татары стали уговаривать его соединиться с ними по жизни и по вере, мужественный князь отвечал: «Темное царство! Не разлучить тебе меня с Христом моим. Мое несчастье тяжко, но оно спасительно мне. Что же ждет тебя с твоим счастьем? Есть Бог, и темное царство погибнет, когда исполнится мера беззаконий его: взыщет Он кровь верных своих». После этих слов исповедник Христов стал молиться, и во время молитвы был умерщвлен татарами.

Трогательна была также мученическая кончина святого князя Михаила Черниговского. Он вместе с боярином Феодором прибыл в Орду к татарскому князю Батыю. Прежде чем допустить князя к царю, монголы потребовали, чтобы Михаил исполнил языческий обряд – прошел через огонь. На это Русский князь возразил: «Христианин поклоняется Творцу, а не твари!» Когда ему предложили на выбор: или поклониться богам, или умереть злой смертью, он спокойно ответил: «Я готов поклониться царю: ему Бог вручил судьбу земных царств, но я – христианин и не могу поклониться тому, кому кланяются жрецы». Татары стали убеждать князя исполнить волю своего повелителя; о том же умоляли Михаила и прибывшие с ним бояре, кроме Феодора. Но князь оставался непреклонным: «Не хочу я быть христианином только по имени, а дела творить язычника. Не слушаю вас, не погублю души моей», – отвечал он на их увещания. Когда донесли Батыю о том, с какой твердостью отказывается изменить Михаил своей вере, тот в раздумье произнес: «Это – великий человек!» Князь Михаил и его боярин Феодор были осуждены на ужасные страдания, после которых скончались смертью мучеников.

2019-02-02.3.jpg
«Михаил и Феодор Черниговские». 
Худ. Д. Костылев

Из всего, что сказано нами, мы можем видеть, какую великую духовную силу в мире представляет собой вера в Бога. Вложенная в душу человека вместе с его созданием, она всегда и во все времена составляла его необходимую принадлежность и важнейшее отличие от других творений Божиих. Сравнительно с неверием, печальным и болезненным случаем в человеческой жизни, вера есть явление всеобщее и повсеместное на земле. Нет здесь ничего дороже и ценнее этого величайшего дара Божия. Вера есть и источник земного счастья человека, и залог нашей будущей вечноблаженной жизни. Кроме веры нет для нас каких-либо других средств ко спасению: без веры немыслима наша добрая, благочестивая жизнь, а, следовательно, и награда за нее – Царствие Небесное.

Для нас же, Русских людей, тем более дорога своя вера – Православная, что она есть единственно правильная, истинная и спасительная. Она самым тесным образом связана с прошлым нашего Отечества. С тех пор как Русский народ вступил на сцену истории, Православная вера взяла его на свое воспитание, приняла его под свое материнское покровительство и руководство. Она, Православная вера, объединила и сплотила многочисленное Русское племя, разбросанное по громадной равнине восточной Европы, в одно сильное государство; содействовала установлению и укреплению единодержавной Царской власти в нашем Отечестве; привила нашему народу многие добрые навыки и обычаи; воспитала целый сонм угодников Божиих, непрестанных и усердных молитвенников за Русскую землю. А во время несчастий, многочисленных и тяжких, она была единственной помощью, защитой и утешением для наших предков.

Храни же твердо, Русский человек, свою Православную веру, береги ее, как самое дорогое врученное тебе от Бога сокровище! Все отдай, всем пожертвуй, даже своей жизнью, только ее – безценную и ничем не заменимую – соблюди в полной чистоте и неприкосновенности! В твоей жизни и поведении покорно слушайся ее голоса, иди по указываемому ею пути, и ты будешь счастлив: мир, благополучие и Божие благословение будет тебе наградой здесь, на земле, и вечное блаженство – на Небе!




___________________ 
* Одно из немногих замечательных изданий в море секулярной прессы, которое рассказывает о событиях прошлых и нынешних дней с православной точки зрения. Это некоммерческое издание, существующее на средства пожертвователей (трудятся в ее редакции также во славу Божию). Для множества православных из глубинки и не имеющих интернета печатная версия газеты, выходящая 2 раза в месяц, является практически единственным источником актуальной и взвешенной информации. А у многих подписчиков не хватает средств к полноценной оплате (750 р. за полгода). Поэтому мы призываем оказать посильную финансовую поддержку редакции газеты «Православный Крест» и ее читателям. 
   Телефон редакции: 89153536998.


См. также:































Поделиться новостью в соц сетях:

<-назад в раздел

Видео



Документы

Законопроект об отобрании детей «экспресс-судами» - угроза институту семьи

10 июля 2020 года в Государственную думу РФ внесен проект федерального закона №986 679−7 «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации» (далее - законопроект). Законопроект направлен на изменение порядка отобрания ребенка у родителей (иных лиц, на попечении которых находится ребенок).


Аналитическая справка по законопроекту № 1027750-7. «О внесении изменений в Федеральный закон «Об обязательном медицинском страховании в Российской Федерации»

30 сентября 2020 года в Государственную Думу РФ внесен проект федерального закона № 1027750-7 «О внесении изменений в Федеральный закон «Об обязательном медицинском страховании в Российской Федерации»» (https://sozd.duma.gov.ru/bill/1027750-7). 21 октября он был оперативно рассмотрен и принят в первом чтении, представить поправки к законопроекту предложено до 30.10.2020 г.


Аналитическая справка по Приказу Минпросвещения России N 373

31 июля 2020 года Минпросвещения России издало Приказ N 373 «Об утверждении Порядка организации и осуществления образовательной деятельности по основным общеобразовательным программам - образовательным программам дошкольного образования», который вступает в силу с 1 января 2021 года. Сам данный Порядок организации и осуществления образовательной деятельности по основным общеобразовательным программам...


<<      
Пн Вт Ср Чт Пт Сб Вс
26 27 28 29 1 2 3
4 5 6 7 8 9 10
11 12 13 14 15 16 17
18 19 20 21 22 23 24
25 26 27 28 29 30 31
Фотогалерея
Полезно почитать

Правда об Иоанне Грозном, которую стараются умолчать

29 (16) января 473 года венчание на царство Ивана IV Грозного... Столетиями на Западе, а также в России в среде оппозиционной прозападной интеллигенции создавался и создаётся образ Ивана Грозного как жестокого деспотичного правителя, который утопил свой народ и страну в крови.


Новый год как символ

Казалось бы, какая разница в том, встречать Новый год по старому календарю или по новому, это ведь простая условность? Да и весь мiр празднует Новый год по-научному. Однако в этом вопросе есть много важных аспектов.


Тайны и загадки об Илье Муромце

В 1988 году Межведомственная комиссия провела исследование мощей Преподобного Ильи Муромца. Результаты оказались поразительными. Это был сильный мужчина, умерший в возрасте 45-55 лет, высокого роста – 177 см. Дело в том, что в XII веке, когда жил Илья, такой человек считался довольно высоким, потому что средний рост мужчины составлял 165 см.


Архимандрит Мелхиседек (Артюхин)
Rambler's Top100