Четверг, 28 Марта 2024 г.
Духовная мудрость

Преп. Марк Подвижник об обличении ближних
Есть обличение <ближних> по злобе и чувству мести, и есть другое: по страху Божию и <любви к> истине.

Преп. Марк Подвижник

митр.Иоанн о возрождении
То, что хотят «возродить» люди, отвергающие православную духовность и Церковь, не есть Россия... Лишенное религиозно-нравственных опор национальное самосознание либо рухнет под напором космополитической нечисти, либо выродится в неоправданную национальную спесь.
Митр. Иоанн (Снычев) о возрожении России

Свт. Феофан о духе мира
Не льстите себя ложною надеждою совместить дух Христов с духом мiра!
Святитель Феофан Затворник

Архиеп.Серафим о "церквах"
Называть церковью каждое из еретических обществ – это значит не иметь правильного понятия о Церкви и попирать нашу веру в догмат о Церкви, изложенный в девятом члене Символа веры.
Архиеп. Серафим (Соболев) о «христианских церквах» запада

Свт. Игнатий о Православии
Достойно горького рыдания зрелище: христиане, не знающие, в чем состоит христианство!
Святитель Игнатий (Брянчанинов) о православной вере

В кулуарах

Вакцинация от коронавируса - спасение или ловушка?
Можно ли говорить о том, что в ближайшем будущем мы можем забыть о коронокризисе? На этот и другие вопросы отвечает Пламен Пасков. При этом он рассказал, что мировая элита не собирается прекращать коронабесие вплоть до 2025 года. Также Пламен Пасков поделился своим мнением о том, является ли вакцинация от коронавируса спасением для людей или это ловушка для них...

Без Бога ни до порога
Предлагаем вашему вниманию выпуск программы «ДУШЕВНАЯ БЕСЕДА» с Константином Душеновым, в котором затрагиваются важные проблемы. Зачем Бог попускает нам скорби? Правда ли, что Русские Цари никогда не присягали на верность Российскому престолу, а только свидетельствовали о своей верности Господу Богу, когда в чине Коронации читали вслух Символ Веры? Правда ли, что книги митрополита Иоанна (Снычева) писал Константин Душенов?

Кремль окончательно порвал с западом
Предлагаем вашему вниманию полную версиюпрограммы «ДУШЕНОВ. ПРЯМАЯ РЕЧЬ». Выпуск №26. Правда ли, что до российской политической элиты наконец-то дошло, что нам с Западом не по пути? Правда ли, что в России уже 7 лет идёт тихая революция сверху? Какое место в русской геополитике занимает Кавказ? Почему одни люди и народы более религиозны, чем другие?

Документы
читать дальше...

Корреспонденция
читать дальше...



Архимандрит Мелхиседек Артюхин
05.07.2017
Борьба за веру духовных чад свт. Серафима (Соболева): Новый календарь и старостильный раскол в Болгарской Церкви

В прежние века <диавол>, возбуждая в Церкви всякие ереси, 
хотел погубить Святую Церковь через смешение православных с еретиками. 
Это делает он и ныне через то же самое смешение посредством экуменизма 
с его неисчерпаемыми масонскими капиталами.
Свт. Серафим (Соболев)

Соболев.jpg 

Как, наверное, уже заметили читатели, нашей редакции особенно дорого имя недавно прославленного Русской Православной Церковью в лике святых великого угодника Божия архиепископа Серафима (Соболева) († 1950). Мы публикуем труды, проповеди и поучения святителя, статьи и воспоминания о нем, а также переводы сочинений его болгарских духовных чад. Кроме того, в № 2 (146), в статье «Об искажении духовного облика нового святителя» священник Михаил Новиков рассмотрел ряд спорных утверждений, изложенных в книге основного российского биографа святого А.А. Кострюкова. 

С одной стороны, мы благодарны уважаемому Андрею Александровичу за его многолетние исследования, поспособствовавшие канонизации архиепископа Серафима, но в то же время с некоторыми встречающимися в его работах суждениями и оценками согласиться не можем. В частности это касается темы введения в Болгарской Церкви т. н. нового календарного стиля и возникновения старостильного раскола. А.А. Кострюков в своих книгах причисляет ближайших учеников святителя, в том числе и архимандрита Серафима (Алексиева), к раскольникам (подробнее об этом см. в № 14 (14)), тем самым бросая тень и на самого праведного иерарха. Кроме того, как нам кажется, он приписывает ему свои «компромиссные» взгляды, что оскорбляет память самоотверженного борца за чистоту веры, чьи писания были «его кровью». 

Вот что, например, утверждает историк: «Сейчас можно только догадываться, как отреагировал бы на календарную реформу архиепископ Серафим, будь он жив в 1968 году. Однако <…> [есть] все основания предполагать, что единство Церкви было для святителя решающим аргументом. Именно так считал, например, один из учеников архиепископа Серафима, епископ Левкийский Парфений (Стаматов). О позиции болгарских старостильников епископ Парфений в 1970 году писал: „Владыка Серафим высказался на Московском Всеправославном совещании (1948) против реформы календаря, и конец! Вот их менталитет! Никаких аргументов, рассуждений, никакой логики больше! Говорю, что святость – не непогрешимость. <…>Говори сколько хочешь стене повапленной!"(ср.: Мф 23, 27, – примеч. ред.). <…> Епископ Парфений рассказывал даже о своем сне, в котором архиепископ Серафим предлагал отделившимся „слушаться Матери-Церкви, иначе все дело их ‘сокрушится’"…» (Кострюков А.А. Архиепископ Серафим. Жизнь, служение, идеология. М., 2011). 

Сегодня мы предлагаем к прочтению перевод воспоминаний непосредственного участника календарных нестроений в БПЦ архимандрита Серафима (Алексиева), представляющий выдержки из его записок под названием «Летопись некоторых событий вокруг нас, старостильников, и наших друзей после введения в Болгарской Православной Церкви нового стиля (1968 г.)». Думается, материал будет интересен не только почитателям святителя Серафима, но и всем верующим, обезпокоенным проблемами стояния в Православии и единства Церкви.
 


Апрель 1969 года 

 Благослови, душе моя, Господа, 
и не забывай всех воздаяний Его.
 
Пс. 102, 2 

Руководствуясь этими словами Псалмопевца, хочу описать излившиеся в эти дни на меня и моего духовного сына архимандрита Сергия (Язаджиева) великие Божии милости, дабы время не стерло их из памяти и не умалило моей благодарности Богу. 

В декабре 1968 года Священный Синод Болгарской Православной Церкви ввел у нас, в Болгарии, новый стиль, о чем предварительно сообщал на страницах своего официальный печатного издания – «Церковного вестника» (№ 21 от 21 июля 1968 г.). 

Мы с отцом Сергием, осознавая, что это новшество разрушает православные традиции и содействует продвижению экуменизма – а мы давно определились в своей антиэкуменической позиции – решили держаться старого стиля. Это знали наши близкие друзья, высокопоставленные иерархи – патриарший викарий епископ Парфений Левкийский и архимандрит Мефодий ((Жерев), – примеч. пер.), настоятель Русского храма в Софии, которые уже решили принять новый стиль. Они доложили о нашем намерении Его Святейшеству Патриарху Кириллу ((Константинову); Предстоятель БПЦ в 1953–1971 гг. – Примеч. пер.). И тот, дабы сломить наше сопротивление, направил каждому из нас по официальному письму, в которых говорилось, что мы определены служить с ним на Рождество Христово в патриаршем кафедральном соборе святого Александра Невского 25 декабря по новому стилю (1968 г.). 

Сильное смущение овладело мною. Что делать? Служить по новому стилю – значит отступить от своих убеждений, согласиться на позорный компромисс в вере ради временных выгод и возжечь огонь мучительных угрызений совести. Не служить – значит навсегда утратить благорасположение Патриарха, пойти на конфликт со Священным Синодом, высшим руководством Болгарской Православной Церкви, потерять свое положение, место и создать себе иные большие неприятности. 

Я помнил ясный и безкомпромиссный завет своего покойного старца, дивного угодника Божия архиепископа Серафима – не иметь ничего общего с экуменизмом, этой новейшей, соблазнительнейшей и опаснейшей экклезиологической ересью. Знал также и о категорично высказанном в 1948 году на Московском всеправославном совещании его особом мнении по поводу принятого там решения оставить новый стиль в тех Поместных Православных Церквах, которые на него уже перешли. <…> 

Это связывало мою совесть как напоминание, заповедь и обязательство. Поэтому я решил, с Божией помощью, держаться старого стиля во что бы то ни стало. 

Между тем друзья-священники уговаривали меня принять новый стиль. Стали расползаться слухи, что наше с отцом Сергием непослушание Священному Синоду будет иметь для нас серьезные последствия. Приближенные к Патриарху лица предупреждали меня о его планах отстранить нас от преподавания в Духовной академии и даже принять еще более суровые меры. Высшие лица Священного Синода доброжелательно советовали не проявлять безсмысленного упорства. 

Поначалу я не мог понять, как отражать посыпавшиеся на нас со всех сторон нападки и отстаивать свою позицию среди этих устрашений и угроз. С одной стороны, я понимал, что вполне возможно нас с отцом архимандритом Сергием будут судить и могут не только запретить в служении, но и лишить сана. Мое сердце сжималось от боли, особенно перед мрачной перспективой последнего. 

Но в то же время я изучал вопрос о новом стиле и все более укреплялся в своем убеждении, что календарная реформа не есть нечто невинное и что она не может быть принята со спокойной совестью как будто не имеющая догматического характера. Потому что это все же антиправославное начинание: как откровенно признался профессор Духовной академии, экуменический деятель Федор Сабев в своей брошюре «Церковно-календарный вопрос» (см.: София: Синодальное издательство, 1968. С. 54–62), это нововведение – первая ступенька к предстоящим новым реформам, среди которых смещение и реформирование Пасхалии (см.: Там же. С. 58). 

Я слышал, что Священный Синод готовит и другие изменения – сокращение постов и богослужений. И, видя наступательное движение экуменизма, переживал, что активизировавшиеся реформаторы уже завтра могут потребовать новых преобразований. До чего они способны дойти, следуя по этому пути? Экуменизм, ратующий за «сближение церквей», т. е. за соединение истинной Церкви Христовой с теми, кто церковью не являются, отменой старого стиля и принятием нового полагал начало реализации своих более грандиозных планов. Могу ли я принять эту реформу? Совесть не позволяла мне соглашаться с такими новшествами. 

Кроме того, в процессе изучения вопроса стало очевидно, что календарная проблема во Вселенской Православной Церкви уже давно соборно решена и авторитетно утверждена в пользу старого стиля. <…> 

Такими и подобными святоотеческими мыслями я укреплялся и воодушевлялся, потому что – надо признаться – по человеческой немощи порой унывал, падал духом и смущался от мыслей, что буду делать, если действительно из-за моего упорства последует извержение. Опасность лишиться дорогого для меня священнического достоинства мучила меня так сильно, что иногда я хотел, чтобы Господь поскорее забрал меня из этого мира и я не дожил бы до этого. <…> 

Так прошло три месяца с введения нового стиля. Епископ Парфений, викарий Его Святейшества, как друг несколько раз вызывал меня на разговор и упрашивал отказаться от старого стиля, убеждая, что вопрос этот – не догматический, не канонический, а только, по его словам, научно-астрономический. Он напоминал мне и об угрозах Патриарха, и о том, что я сам уготовляю себе тяжелое будущее. Епископ Николай, ректор Духовной академии, также мой хороший друг, приходил ко мне домой и просил меня не делать необдуманных шагов. Он уверял, что новый стиль постепенно будет принят всеми Православными Церквами. «Где тогда окажетесь вы с отцом архимандритом Сергием, если изолируетесь таким образом? Какая будет польза, если вы уйдете из Духовной академии, освободив тем самым место людям неблагонадежным?..» 

духовные чада.jpg 
Архимандриты Серафим (Алексиев) и Сергий (Язаджиев) 

Напряжение росло изо дня в день, и наконец достигло кульминационной точки – 28 марта, когда сам Патриарх на заседании Священного Синода в полном составе перед всеми митрополитами Болгарской Православной Церкви поставил вопрос о нашем с отцом Сергием поведении в связи с принятой БПЦ календарной реформой. Он сказал о нас много недобрых слов – что мы вносим раскол в Церковь, что раскол хуже ереси, что мы подрываем церковную дисциплину и соблазняем своим поведением других, что мы имеем влияние на студентов и потому в отношении нас необходимо принять строжайшие меры, первая из которых – увольнение из Духовной академии. После этого он упомянул запрещение и даже извержение из сана и добавил, что собирается судить нас лично, поскольку мы состоим в клире Софийской епархии, а затем отдаст наше дело на утверждение Священному Синоду, и потому тот из архиереев, кто попытается нас защитить, станет противником Патриарха. Об отце Сергии Его Святейшество добавил, что после введения нового стиля тот демонстративно покинул Русский храм, где до этого регулярно служил. А обо мне – что я подготовил документы для выхода за штат, но что мне это никак не поможет. 

 ВСТРЕЧИ С ПАТРИАРХОМ КИРИЛЛОМ 

4 апреля [1969 г.] я направился в Священный Синод с твердым решением лично встретиться с Его Святейшеством Патриархом Кириллом. Как он меня примет? Сильные переживания последних дней сокрушили мое сердце. Безсонные ночи обезсилили меня физически. Но духом я был бодр, тверд и спокоен. И чтобы укрепиться еще более, по пути в Синод я зашел в Русский храм и там у гроба архиепископа Серафима долго молился, прося его о заступлении. 

Его Святейшество встретил меня довольно холодно. <…> Он <…> сказал: 

– <…> За два года до проведения реформы я спрашивал Русскую Церковь, что они думают. И сейчас снова спросил. Они мне ответили: «Введите новый стиль! Этим вы и нам поможете». Они тоже хотят перейти на новый стиль. Но пока там есть трудности из-за множества старообрядцев и традиционалистов. Но Московский Патриарх полностью согласен со мной. Также и Ленинградский митрополит Никодим ((Ротов), – примеч. пер.). Он приезжал на Рождество не для того, чтобы нам помочь, а из-за Княжевской обители (женский монастырь в честь Покрова Пресвятой Богородицы, созданный в Софии свт. Серафимом для своих духовных чад. – Примеч. пер.), которая выступила против реформы. Я его не звал, потому что прошлым летом был там. Митрополит Никодим, надо сказать, очень разочарован абсолютной неподатливостью княжевских монахинь и даже сказал мне: «На Вашем месте я бы их не терпел». <…> 

7 июня рано утром я пришел помолиться на могилу архиепископа Серафима, прося его молитвенной помощи во вновь возникших сложных обстоятельствах. Особенно просил его умолить Бога смягчить сердце Патриарха Кирилла к Княжевскому монастырю Покрова Пресвятой Богородицы и к нам с отцом Сергием. 

В 10:30 я уже был в митрополии, где Патриарху доложили обо мне. Он ответил, что примет меня. Я ожидал в приемной, находившейся в непосредственном соседстве с кабинетом епископа Парфения. На этот раз я хотел избежать встречи с ним, но он, уведомленный помощником, неожиданно вышел и спросил меня: 
– Что это за протест? Ты здесь – и не заходишь ко мне? 
Я объяснил, что в любой момент жду приглашения Патриарха. 
– Будешь служить со мной? – спросил он. 
– Не могу, – твердо ответил я. 
Это его сильно задело, и он взорвался: 
– Я – еретик? Моя служба – неправославная? 
– Вы сказали эти слова, – парировал я. – Я их не говорил. 
– Но ты это показываешь своим поведением! 
– Не все так просто, Владыко! Есть и глубинные вещи. 
– Неужели я так глуп, что не смогу их понять?! Объясни мне! 
– Это вопрос совести. 
– У меня нет совести?!.. <…> 
– Вот поэтому, Владыко, я и не хотел заходить к Вам – потому что всякий разговор превращается в спор. 
– Да, тебя ничто не убедит. Даже если тебя осудят, ты не примешь новый стиль? 
– Нет. 
– Это упрямство! Прелесть! Духовно прельщенного не убедят никакие доводы. <…> 

После этого тяжелого разговора я увидел Его Святейшество. Он благословил меня и спросил, как я. <…> 

Возвращаясь к вопросу о расколе, сказал: 
– Я не потерплю раскола. Буду его искоренять, если потребуется, и политическими средствами – только между нами. Если и экзарх Стефан ((Шоков); см: Кострюков А.А. Экзарх Болгарской Церкви Стефан и Московская Патриархия. Вестник ПСТГУ II: История. История Русской Православной Церкви. 2013. Вып. 5 (54). С. 31–43. – Примеч. пер.) не останется в Софии, то тем более – княжевские монахини. <…> У меня есть идея обособить их где-нибудь в провинции как скит – абсолютно изолированный от мира. 
– Тогда они смогут служить по старому стилю? – спросил я. 
– Да, но без пропаганды, без привлечения людей. Пусть занимаются земледелием и тяжелым трудом добывают пропитание. Если не подчинятся, две Серафимы (игумения монастыря Серафима (Ливен) и монахиня Серафима (Ястребова), духовные дочери свт. Серафима. – Примеч. пер.) будут расстрижены и пусть ходят в мирском по Софии – они же ее жительницы. А прочих сестер отправим по домам. Архимандрит Пантелеимон ((Старицкий), духовный сын свт. Серафима, – примеч. пер.) будет извержен. Также и иеромонах Серафим ((Дмитриевский), тоже духовное чадо святителя, – примеч. пер.), который у них служит. <…> Бывшая игумения хотела поговорить со мной, но мне не о чем с ними разговаривать. 

монастырь.jpg 
Княжевский Покровский монастырь в Софии, основанный свт. Серафимом 

НАШЕ ЗАПРЕЩЕНИЕ 

 <…> 17 июня Его Святейшество предложил, а Священный Синод утвердил, что мы с отцом Сергием и двумя клириками Княжевского монастыря Покрова Пресвятой Богородицы отцом архимандритом Пантелеимоном и отцом иеромонахом Серафимом отправлены под запрет, т. е. не можем служить и налагать епитрахиль – безсрочно, пока не покаемся. А сестрам Покровского монастыря предложено переместиться в Гигенский монастырь – Брезнишко, дабы вдали от мира там служить по старому стилю и не привлекать внешних людей. <…> 

Так высшая церковная власть без официального разбирательства (ибо наша беседа с двумя синодальными архиереями 2 апреля 1969 года была не разбирательством, а увещеванием), без рассмотрения наших письменных разъяснений в пользу старого стиля и без ознакомления с мнением профессора канонического права, осудила нас на «безсрочный аргос» (наказание в виде полного запрета всех священнодействий. – Примеч. пер.). Суровый приговор был вынесен без суда и следствия. 

 СОН ЕПИСКОПА ПАРФЕНИЯ 

<…> Среди прочего я получил и одно письмо, адресованное матушке Серафиме, игумении Покровского монастыря в Княжеве. В нем епископ Парфений рассказывал о своем сне: ему явился архиепископ Серафим и велел прочесть следующие слова из написанного им акафиста святому Иоанну Рыльскому: «Радуйся, яко Царя в писании своем милосердна, покаянна и Церкви послушна быти увещал еси»и «Испроси нам у Господа Иисуса Христа прощение всех наших грехов, а наипаче греха непослушания Матери нашей Церкви!» После чего сказал передать это непокорным. Епископ Парфений возразил: «Они не хотят меня слушать». А архиепископ Серафим изрек: «Все их дело сокрушится». И исчез. 

Этот сон не внес никакого смущения в мою душу, поскольку, следуя советам Святых Отцов Церкви, я не спешу верить сновидениям, в которых так много неясного и спорного, субъективности и самовнушения, а нередко и хитрого диавольского обмана. На сон епископа Парфения я могу привести сильные контраргументы – доклад архиепископа Серафима на Всеправославном совещании в Москве против принятия нового стиля и его ясное и категоричное мнение об этом нововведении: «Празднование неподвижных праздников по новому календарю – это, несомненно, грех, поскольку здесь налицо сознательное и свободное нарушение Устава, одной из основополагающих книг нашей Православной Церкви. Как догматы, так и святые каноны, и Устав являются гласом нашей Матери-Церкви. Не внимать этому гласу – значит впадать в грех непослушания Церкви, который так тяжко осуждается Господом (см.: Мф. 18, 17)». 

Сон епископа Парфения ставит архиепископа Серафима в грубое противоречие с самим собой. Согласно этому ночному видению, получается, что принятие нового стиля – это послушание Матери-Церкви, но писания архиепископа Серафима свидетельствуют, что послушание Церкви заключается в верности церковному Уставу и старому стилю. Если верить сновидению, то те, кто не принимает новый стиль, – проявляют непослушание Церкви, а писания архиепископа Серафима утверждают обратное: кто принимает новый стиль – не слушает гласа Матери-Церкви. 

И я отдаю предпочтение достоверным словам архиепископа Серафима, а не спорному и субъективному сну епископа Парфения. 

Последний сетовал, что ни матушка Серафима, ни архимандрит Сергий, ни я – никто из тех, которым он посылал письма с изложением своего сна, не удостоили его ответом. Но есть ли смысл отвечать ему и давать тем самым повод измышлять на основании наших ответов новые обвинения против нас?! <…> 

7 января (Рождество по старому стилю) был наплыв гостей. Пришел и епископ Иоанн, который тоже слышал о моем заболевании. Я успокоил его, что не все так плохо и что с завтрашнего дня начну более серьезное лечение. 

Между прочим епископ Иоанн передал мне следующий свой разговор с епископом Парфением, с которым они вместе несут послушания викарных епископов в Софийской митрополии. 

Епископ Парфений был у Патриарха Максима ((Найденова); Предстоятель БПЦ после Патриарха Кирилла, в 1971–2012 гг., более благосклонно относившийся к сохранявшим старый стиль. – Примеч. пер.) и спросил его: 
– Правда ли, что Священный Синод сделал большой заказ икон у Покровского монастыря? 
– Правда! – ответил Патриарх. 
– Значит ли это, что с монастыря снято эмбарго? (Под эмбарго епископ Парфений подразумевал запрещение, наложенное на монастырских духовников). Патриарх после краткого молчания ответил: 
– Нет, запрещение остается. 
Со слов епископа Иоанна, епископ Парфений продолжил: 
– Я слышал, что в монастыре служат. А как смеют, если запрещены?! Это раскольники! – подытожил епископ Парфений с нескрываемыми нотками яда и злобы в тоне. 
Когда я все это услышал, мне стало горько, и я сказал епископу Иоанну: 
– Как может епископ Парфений называть нас раскольниками, если Священный Синод и Его Святейшество Патриарх Кирилл после компетентного доклада профессора канонического права отца Радко Поптодорова перестал нас третировать как раскольников?! <…> 

Для меня – после переданного епископом Иоанном – стало совершенно ясно, кто наши главные враги. Это – не люди из Комитета по религиозным вопросам, не синодальные старцы и не Патриарх, а наши бывшие единомышленники и ближайшие друзья. Почему они нас ненавидят? Потому что мы не последовали дурному примеру. Они не могут нам простить, что мы отошли от них, чтобы остаться верными святому Православию, священным канонам и вековым церковным традициям. 

смута.jpg

Необходимо отметить, что статья не является апологией нынешней «Болгарской православной старостильной церкви» – неканонической юрисдикции, образовавшейся значительно позднее описанных здесь событий (подробнее см.: «ПК» № 14 (14). «Фальсификации раскольников. Как болгарские старостильники не удержали завет архиепископа Серафима (Соболева)»). Автор, архимандрит Серафим, по мнению многих верующих, «последний настоящий старец в Болгарии», насколько нам известно, несмотря на гонения, не покидал ограду БПЦ. Такой святоотеческий путь, исключающий как компромисс в вере, так и уклонение в раскол, во времена церковных смут представляется единственным спасительным выходом. 

МОЯ ЛАЗАРЕВА СУББОТА 

 
31 марта, в пятницу вечером, накануне Лазаревой субботы, Лора (Элеонора Козарева) пришла ко мне домой и попросила срочно поехать в Покровский монастырь, сообщив, что там матушка хочет сказать мне нечто чрезвычайно важное. Мое сердце сжалось: что я услышу? Не передал ли Д. Тодоров в обитель, что Патриарх Максим хочет меня видеть и побеседовать со мной? И о чем он будет говорить? Вероятно, в очередной раз попытается убедить меня отказаться от своих взглядов и принять новый стиль, если хочу опять получить возможность служить. Это станет для меня новым страданием, новой мукой. С такими нерадостными мыслями я достиг монастыря. Вечер уже покрыл монастырские тропы полумраком, и я незаметно вошел в обитель. Матушка встретила меня с каким-то необычным расположением и перед присутствовавшей монахиней Серафимой несколько раз торжественно повторила: 

– Вот наш отец Серафим! Это наш отец Серафим! Наш отец Серафим! 

Она особенно подчеркивала слово «наш». Я недоумевал, что все это значит. И она мне объяснила: 

– Мы позвали Вас в столь поздний час, чтобы известить, что Священный Синод разрешил Вам служить у нас. Это передал нам сегодня сам Д. Тодоров из Комитета1. Он был тут недавно. Но Ваше участие в наших службах должно быть тайным, потому что и наши духовники сейчас скрывают, что служат. Такова воля Патриарха и синодальных архиереев. Священный Синод в неполном составе рассматривал этот вопрос, и после долгих споров и возражений со стороны Патриарха все же было решено, что по причине болезни наших духовников Вы будете помогать нам в богослужениях, особенно сейчас, в Страстную седмицу и на Пасху. Поздравляем Вас! Теперь Вы наш, окончательно наш – по решению Священного Синода! 

Я был поражен услышанным, стоял как оглушенный и смог только сделать три поклона Спасителю и Пресвятой Богородице в знак безкрайней благодарности, что Бог таким чудесным образом сегодня исполнил мое давнее прошение – быть определенным к Покровскому монастырю, к этому дивному острову Православия и истинной духовной жизни посреди современного моря греха и кривоверия. 

Матушка больше не могла разговаривать со мной, потому что была нездорова и собиралась еще принять другого важного посетителя, пришедшего по поводу иконописных работ обители. Но она обещала рассказать мне все поподробнее на следующий день – в Лазареву субботу, и попросила меня прийти к 10 часам утра. 

В моей голове пронеслись все перипетии, которые мы пережили за эти три года запрещения, – угрозы суда и лишения сана, обвинения нас в расколе, устные и печатные упреки в гордости и непокорности Церкви, постоянные призывы некоторых архиереев, чтобы мы «вернулись в Церковь», под чем они подразумевали подчинение их незаконной календарной реформе, и проч. Вспомнилась мне и часто высказываемая отцом Сергием мысль, что наш безсрочный запрет, учитывая развитие экуменизма в Церкви, может продолжаться безконечно, пока мы не умрем… И вот, вдруг такая незаслуженная Божия милость!.. 

На следующий день, 1 апреля, в Лазареву субботу, в 10 часов я пришел в монастырь, и матушка рассказала мне следующее. После возвращения Патриарха Максима из Москвы г-н Тодоров имел с ним разговор и упрашивал его найти возможность разрешить мне тайно служить в Покровском монастыре, поскольку здешние священники больны. Патриарх был категорически против. Но Тодоров возразил ему: 

– Покойный Патриарх Кирилл совершил ошибку, возбранив служить в монастыре и наложив известное прещение. Тем самым он открыл никому не нужный фронт и загнал себя самого в тупик. Поэтому, когда в Покровском монастыре начали совершать богослужения, и он узнал об этом, то сделал вид, что ничего не замечает, и таким образом снял напряжение. Он сам отступил от своей крайней непримиримой позиции. Если бы сегодня он был жив, то согласился бы и на другие уступки, лишь бы только покончить с этим вопросом…2 

По настоянию Тодорова проблема была вынесена на рассмотрение Священного Синода в его неполном составе. Но каково же было разочарование г-на Тодорова, когда он узнал, что Синод принял следующее решение: если архимандрит Пантелеимон сляжет, второй священнослужитель, иеромонах Серафим, должен будет взять совершение всех церковных служб на себя. Об этом заключении г-н Тодоров уведомил монастырь. 

Там встретили новость со скорбью и решили командировать в Комитет сестер Евфросинию и Февронию, чтобы те походатайствовали о разрешении мне служить в их обители. Было ясно, что Патриарх против, и что Священный Синод не хочет снимать с меня запрет. 

На следующее утро матушка Серафима, мать Серафима и две инокини, Евфросиния и Феврония, обыкновенно направляемые в Комитет в качестве парламентеров, пришли в Русский храм помолиться у гроба нашего покойного дивного аввы и духовного отца архиепископа Серафима. Матушка Серафима мысленно целовала ему ноги и просила его как живого заступиться пред Богом за нас и вымолить благополучное разрешение всех наших вопросов: воздвигнуть отца Пантелеимона с одра болезни, испросить мне разрешение служить в Покровском монастыре, помочь отцу Сергию в его проблемах и не оставлять обитель без своей духовной поддержки. Она молилась, чтобы ныне, когда сестрам Евфросинии и Февронии предстоит идти в Комитет для защиты моего дела, он сам говорил вместо них. После горячей молитвы все почувствовали явное успокоение и ободрились. 

Сестры-парламентарии пришли в Комитет и сказали г-ну Тодорову: 
– Вы сообщили нам о рекомендации Священного Синода иеромонаху Серафиму, как второму священнослужителю, совершать службы на Страстной седмице и на Пасху. Но мы должны Вам сказать, что это не решает существующую проблему. Иеромонах отец Серафим и так служит из последних сил. На Страстной седмице он совсем ослабеет. И тогда мы останемся на Пасху без Литургии. Поэтому мы просим дать нам в помощь архимандрита отца Серафима. 

Тодоров передал эту просьбу в Синод, проявив при этом личную заинтересованность и настойчивость. Он персонально поговорил с митрополитами Сливенским Никодимом и Старозагорским Панкратием. Всем, в том числе и Патриарху, он объяснил, что решение Священного Синода о замещении болящего отца Пантелеимона вторым духовником нельзя считать выходом из положения, поскольку второй священнослужитель уже практически не в состоянии исполнять свои обязанности. После ознакомления с такой информацией Синод провел новое заседание, на котором было принято негласное решение дозволить мне служить в Покровском монастыре, но – тайно, при закрытых для внешних лиц дверях. Патриарх противился и на этот раз, но митрополит Никодим выступил в мою защиту (не знаю, в какой форме). А митрополит Панкратий добавил: «По нашему Уставу запрещение без суда не может продолжаться такое длительное время, как в случае с отцами архимандритами. Так что нам стоит подумать, как выйти из этого неудобного положения…» 

Так или иначе, Бог по Своей благости совершил со мной второе после моего выхода за штат явное чудо. Наложившие запрет разрешили мне снова служить. Слава Его дивному Промышлению! 

фреска.jpg 
Фреска преп. Иоанна Рыльского 
в Рыльском монастыре
 

 СУДЬБА АРХИМАНДРИТА МЕФОДИЯ 

 Я давно слышал, что Священный Синод назначил отца Мефодия игуменом Рыльского монастыря. Но он не хотел ехать туда из-за проблем со здоровьем. Чтобы повлиять на решение Синода, он организовал среди преданных ему богомольцев Русского храма сбор подписей под обращением к Патриарху и синодальным старцам с просьбой оставить его в Софии. Несколько делегаций ходили на прием к Патриарху по этому вопросу. Но все оказалось тщетным. Это окончательно расстроило отца Мефодия. Его нервы расшатались до такой степени, что он, как меня уверяли, даже начинал плакать перед своими прихожанами каждый раз, когда речь заходила о его перемещении в Рыльский монастырь. Некоторые не одобряли малодушия отца Мефодия, другие прямо порицали его за непослушание, а иные недоумевали, как можно отвергать такое прекрасное предложение – послужить святому Иоанну Рыльскому! 

Позднее, в конце 1972 года, когда непреклонность Патриарха и Священного Синода стала уже очевидной, отец Мефодий, скрепя сердце, был вынужден уехать и принять свой новый пост. В первом же слове, сказанном перед братиями, он заявил им, что не хотел становиться игуменом, и что это навязано ему против его желания. Эта речь произвела весьма тягостное впечатление на монашествующих. Отец Мефодий и по сей день настоятельствует в святой Рыльской обители и, как говорят, всегда очень мрачен, часто плачет и тоскует по Русскому храму. 

Как объяснить это принудительное перемещение отца Мефодия из Софии в Рыльский монастырь? Он всегда старался угождать Священному Синоду в его новостильной политике. Он дружил с Ленинградским митрополитом Никодимом. Но при таких связях с сильными мира сего, очевидно, не имел столь же добрых отношений с сильными мира иного – Небесного. Своими проповедями о новом стиле, высказываниями в поддержку антиканонического нововведения, писаниями и прочими модернистскими склонностями он изменил погребенному в Русском храме великому борцу за Православие и за старый святоотеческий календарь архиепископу Серафиму, коему некогда был духовным сыном. И вот, вместо того чтобы получить награду за свою конъюнктурную церковную политику, он был изгнан «своими» же начальниками и отправлен как в ссылку в святую Рыльскую обитель. Мне кажется, что святой архиепископ Серафим не стал более терпеть его новостильные службы, проповеди и т. п. и потому вмешался сам, свыше, удалив его из Русского храма и устроив перевод в благоприятную для покаяния обстановку – Рыльскую обитель. Но сможет ли отец Мефодий это осознать и принести покаяние?!.. 

И в этой связи для меня крайне знаменательно следующее сопоставление: непокорным своим старостильным чадам из Покровского монастыря Патриарх Максим возвратил отнятый у них храм святого апостола Луки, а у потакающего ему во всем своего последователя архимандрита Мефодия отнял Русский храм святителя Николая! И это Патриарх Максим совершил, конечно, не от себя, но, будучи на тот год первосвященником (Ин. 11, 51). 

Дивны судьбы Божии! По этому поводу как не воспеть мне восторженную песнь Пресвятой Девы: Величит душа моя Господа, и возрадовася Дух мой о Бозе Спасе моем: <…> сотвори державу мышцею Своею: расточи гордыя мыслию сердца их: низложи сильныя со престол, и вознесе смиренныя: алчущыя исполни благ, и богатящыяся отпусти тщы (Лк. 1, 46–47, 51–53). 

 5 апреля 1973 года 
  
ЕПИСКОП ПАРФЕНИЙ 
  
Нужно сказать несколько слов и о другом нашем бывшем приятеле и единомышленнике епископе Парфении. До введения нового стиля он неоднократно высказывался (особенно перед монахом Симеоном) в пользу старого календаря. Ревнитель Православия и его канонических устоев, автор статей, брошюр и проповедей, в которых убедительно, красноречиво и твердо защищал он нашу святую веру, епископ Парфений неожиданно принял новостильную реформу, пренебрегши и традициями, и канонами. Архимандрит Пантелеимон, ставший его духовником после смерти архиепископа Серафима, увещевал его не поддерживать неправославную позицию Священного Синода и Патриарха по вопросу о календаре, но тот оправдывал себя тем, что в одиночку противостоять не сможет. 

– На кого мне опереться? – спрашивал он. – Серафим труслив, а Сергий глуп, и на подлого архимандрита Мефодия нельзя понадеяться. 

Эти же слова он говорил и монаху Симеону. Вместо того чтобы сказать как правящий архиерей и добрый богослов: «Я буду опираться на истину, с которой Бог, пусть даже я и останусь один», – вместо этого он искал опору в людях. Это была его роковая ошибка. В подобных случаях Святые Отцы не спрашивали: «На кого нам опереться?» Зная истину, они не шли ни на какие компромиссы, не принимали сомнительных идей, но полагались на волю Божию и Самого Господа, и не соглашались с большинством, если оно отступало от истины. Они выбирали исповедничество и мученичество ради истины Божией и таким образом сохраняли ее для следующих поколений. Так поступать они завещали и нам. 

Со своими незаурядными способностями, серьезной богословской подготовкой и амбициями лидера – амбициями, активно возгреваемыми его последователями, епископ Парфений намеревался занять одно из первых мест в нашей церковно-общественной жизни. Он лелеял надежду стать Патриархом, как только его назначат митрополитом на какую-нибудь кафедру, с которой он сможет во всеуслышание сказать свое авторитетное слово. Но прошло уже порядка десяти избраний митрополитов, а Владыка оставался незамеченным. Тогда он отправился в Америку, но и там ему не повезло. Разочарованный, вернувшись в Болгарию, епископ Парфений тяжело переживал, видя, как на митрополичьи кафедры восходят вчерашние дети, а им пренебрегают. Гадалка Ванга из Петрич, с которой он время от времени близко общался (вопреки библейским и святоотеческим запретам увлекаться такого рода мистицизмом!), предсказала ему, что он станет Американским митрополитом. Но – не сбылось. В конце 1972 года Нью-Йоркским митрополитом был избран и утвержден Священным Синодом Знепольский епископ Иосиф. На что же еще надеялся епископ Парфений, столь энергично проводя новостильную политику официальной власти?! Вероятно, он боялся потерять и то, что имел – пост первого викарного епископа Софийской митрополии. 

Но это место, безусловно, его не удовлетворяло. Он не мог не понимать, на чьей стороне правда. Не мог не испытывать угрызений совести за то, что изменил ей. И вот, Провидение его наказало! До календарной реформы он боялся оказаться в одиночестве, выступив против нее, но в итоге остался один, приняв новый стиль! Его угнетало ощущение пренебрежения им официальной церковной властью. Старых верных друзей в нашем лице он потерял, а новых не приобрел. В этой драматичной обстановке он шел на все большие компромиссы с совестью (например, подписал решение о частичном нарушении установленных Церковью постных дней, если на них выпадают храмовые праздники, и др.). Думаю, в глубине души он сознавал правоту нашей позиции, но гордость не позволяла ему признать свою ошибку. Внутренне обличаемый нашим незлобивым поведением, но и неотступной твердостью, он не мог вернуться к нам, и это заставило его стать нашим злейшим противником, более ожесточенным, чем высшая церковная власть. Со временем волнения вокруг нас в Синоде улеглись, там перестали считать нас раскольниками, даже официально разрешили нам служить. Но епископ Парфений не унимался. Он один, да еще, пожалуй, его соратник в печальном деле отступления от вековых православных традиций архимандрит Мефодий, продолжали тайно и явно враждовать против нас. 

Как объяснить то, что враги из числа церковной иерархии оказались к нам милостивее наших бывших собратьев и единомышленников? 

Богдан, наш духовный воспитанник из Академии, как-то пришел к епископу Парфению по работе. И тот неожиданно заговорил о себе: 

– Я православный. Я забочусь о нашей вере… и т. д. 

Когда я услышал это от Богдана, на ум пришла поговорка: «На воре и шапка горит». 

Между прочим Богдан спросил тогда епископа Парфения: 

– Видитесь ли Вы с архимандритами Сергием и Серафимом? 

– Нет, – резко ответил тот и добавил: – Это изменники! 

Да, наш оппонент прав, но только в несколько другом смысле – мы изменили дружбе с ним, чтобы остаться верными Православию. А кто из нас изменил вселенским православным традициям – пусть епископ Парфений решает сам. 

святители.jpg 
Свт. Серафим (Соболев), епископ Парфений и 
капитан Стоян Величков в пещере преп. Иоанна Рыльского 

 Владыка Парфений любил архиепископа Серафима, который был для него авторитетом. Он любил и Покровский монастырь, монахинь, архимандрита Пантелеимона и меня. Он много потрудился для Православия. Но после двухлетнего пребывания в Америке, где он сошелся с престарелым известным экуменистом Андерсеном3, в нем что-то надломилось. Его встречи с Царем Симеоном в Испании4 и с претендентом на Русский царский престол Владимиром5, а также подарки, полученные в Мадриде, скомпрометировали его в глазах здешней власти, и по возвращении к нему стали относиться с подозрением. Но с отцом Пантелеимоном он поддерживал связь – после кончины владыки Серафима они исповедовались друг у друга. 

Во время проведения в Болгарии календарной реформы отец Пантелеимон имел с владыкой Парфением один примечательный разговор. Я не знаю подробностей, но из того, что слышал, понял, что епископ Парфений встал на сторону нового стиля поневоле. Патриарх Кирилл, хитро использовав его «американские» оплошности, заставил его занять примиренческую позицию в отношении календарной реформы и сделать соответствующее аргументированное заявление в Священном Синоде. Обезпокоенный тем, что его считают серьезно провинившимся в политическом отношении, епископ Парфений не знал, как ему поступить в такой ситуации, и решил проявить «послушание» Патриарху, хотя в душе своей не был сторонником нового стиля. До этого он неоднократно высказывался в пользу юлианского календаря, чему свидетель святогорский монах Симеон, живший в Софии. Владыка прекрасно знал твердое убеждение архиепископа Серафима по этому вопросу. 

Мы понимаем непростое положение, в котором он оказался, и перенесли бы его измену не с такой скорбью, если бы вскоре он не начал проявлять фанатичную настойчивость в фальшивом оправдании своей новой линии как единственно разумной и канонически верной. Ему нужно было переступить через свое самолюбие. Но вместо этого он нападал на нас как на «раскольников», непокорных высшей церковной власти. По сути он озлобился против нас не из-за каких-то мнимых наших нарушений и непокорности, а из-за того, что мы отошли от него, когда он вместе с отцом Мефодием встал на ложный путь. Амбиции не позволяли ему простить нам этого. Но могли ли мы предпочесть человеческую дружбу истине и Богу? 

17 февраля / 2 марта 1982 года епископ Парфений скоропостижно скончался от инсульта головного мозга в одной из софийских больниц. Упокой его, Господи! Жаль, что он почил не в сыновней верности архиепископу Серафиму, нашему учителю Православия… 

___________
Примечания: 

1 Комитет по делам Болгарской Православной Церкви и религиозных культов при МИД Народной Республики Болгария. 

2 Это странное заступничество со стороны представителя Комитета по вопросам БПЦ и других религиозных культов в пользу Княжевской обители имеет свое объяснение. Двумя годами ранее, в 1970 году, о репрессивном отношении к несогласной с календарной реформой группе духовников и сестер Княжевского монастыря стало известно за пределами Болгарии. До руководителей Комитета по вопросам БПЦ и других религиозных культов дошла весть, что Русский эмигрантский благотворительный фонд «Толстой» в США выразил готовность приютить княжевских монахинь и оказать им материальную помощь. Власти поняли, что проблема с Княжево может привлечь внимание западной общественности. В то же время монахини письменно обратились к Патриарху Кириллу, прося разрешения возобновить богослужения. В противном случае они выразили готовность перейти в другую церковную юрисдикцию, где могли бы свободно исповедовать Православную веру в ее полноте и чистоте. Из-за опасности выхода этого вопроса на международный уровень Патриарх Кирилл был вынужден отступить – неофициально, посредством Комитета по вопросам БПЦ он разрешил запрещенным духовникам служить в обители за «закрытыми дверями». Так, 23 сентября (по новому стилю) 1970 года службы в Княжевском монастыре возобновились, хотя и в катакомбных условиях. 

3 Пол Андерсен (1894–1982) – сотрудник масонской организации YMCA, личный секретарь влиятельного американского масона Дж. Р. Мотта. 

4 Симеон II (род. 1937) – единственный сын и престолонаследник Царя Болгарии Бориса III. Формально царствовал с 1943-го по 1946-й годы, однако ввиду его малолетства от его имени управлял регентский совет. В 1946 году после коммунистического переворота Монархия в Болгарии была упразднена. 

5 Владимир Кириллович Романов (1917–1992), единственный сын Великого Князя Кирилла Владимировича, в 1924 году провозгласившего себя Императором Всероссийским. 

никодим.jpg 
Митрополит Никодим на 3-й Ассамблее «Всемирного 
совета церквей» в Нью-Дели, 1961 год 
   
Мы завершаем публикацию перевода воспоминаний архимандрита Серафима (Алексиева), ближайшего духовного сына святителя Серафима (Соболева), о календарной реформе в Болгарской Православной Церкви (1968 г.). Материал адресован верующим, обезпокоенным проблемами стояния в Православии и церковного единства. Необходимо отметить, что статья ни в коем случае не защищает и не оправдывает нынешнюю «Болгарскую православную старостильную церковь» – неканоническую юрисдикцию, образовавшуюся значительно позднее описанных здесь событий (подробнее см.: «ПК» № 14 (14). «Фальсификации раскольников. Как болгарские старостильники не удержали завет архиепископа Серафима (Соболева)»). Автор, архимандрит Серафим, по мнению многих верующих, «последний настоящий старец в Болгарии», насколько нам известно, несмотря на гонения, не покидал ограду БПЦ. Такой святоотеческий путь, исключающий как компромисс в вере, так и уклонение в раскол, во времена церковных смут представляется единственно спасительным. 

 СМЕРТЬ ЛЕНИНГРАДСКОГО МИТРОПОЛИТА НИКОДИМА

5 сентября 1978 года всюду, по радио и в прессе, распространилась новость о неожиданной кончине Ленинградского митрополита Никодима. Известно, что за последние шесть лет он перенес несколько инфарктов, но, восстанавливаясь всякий раз, продолжал свою активную вредительскую для Православной Церкви экуменическую деятельность. Именно он посоветовал Патриарху Кириллу ввести в БПЦ новый стиль. Бог давал ему время на покаяние, но он до конца остался убежденным экуменистом. И вот, по случаю избрания очередного римского папы, после смерти Павла VI, митрополит Никодим отправился с делегацией в Рим, чтобы поздравить нового понтифика – Иоанна Павла I. Во время аудиенции, после произнесения приветственного слова, наклонившись, чтобы поцеловать папе руки, он упал замертво. Стоявшие рядом сначала подумали, что митрополит замер в низком поклоне новоизбранному папе, но после того, как он уже не поднялся, с ужасом поняли, что он умер. 

Печальная кончина для высшего клирика Православной Церкви – смерть в момент поклонения папе-еретику. Католики поспешили истолковать это событие как предвестие смерти Православной Церкви в ногах папы. Но с этим кощунственным толкованием невозможно согласиться по следующим причинам: 1) Православная Церковь, по обетованию Христову, пребудет до скончания века (см.: Мф. 16, 18) и 2) митрополит Никодим пострадал за свои личные грехи, а не как представитель Православной Церкви. Он не может считаться таковым, поскольку склонялся к приятию западного учения о «филиокве» и допускал переформулирование догматов в угоду антиканоничного и антидогматичного сближения Православия с другими исповеданиями. Он также был инициатором утверждения Священным Синодом Русской Православной Церкви постановления о допущении римо-католиков к причастию в православных храмах и в 1971 году на службе в «Руссикуме» в Риме («Руссикум» – папский колледж. Учрежден 15 августа 1929 года декларацией папы Пия XI для подготовки «священников» византийского обряда – униатов. После Второго Ватиканского собора цели и задачи заведения были изменены – деятельность приобрела экуменический характер. В настоящее время студенты «Руссикума» делятся на три группы: латиняне, греко-католики и православные. – Примеч. пер.) сам лично причащал присутствовавших католиков. Примечательно, что именно после этого акта, в следующем 1972 году, с ним случился первый инфаркт – как вразумительное Божие возмездие. 

Не хочет ли Бог посредством этой ужасной смерти предупредить всех «православных» экуменистов, что вставший на путь компромиссов и отступлений в вере пострадает, по слову Христову: Если не покаетесь, все так же погибнете (Лк. 13, 3)? 

  
30 августа / 12 сентября 1978 года  

ПРИМИРЕНИЕ С ОТЦОМ АРХИМАНДРИТОМ МЕФОДИЕМ

 В начале декабря 1985 года наша матушка игумения Серафима получила письмо от Цветанка (Величкова), келейника престарелого и немощного отца Мефодиея. В сердечном и кротком тоне он сообщал о тяжелом состоянии здоровья архимандрита Мефодия, а также о его ежедневном покаянии, плаче и желании примириться со мной и отцом Сергием. 

Матушка позвала меня обсудить это послание. Увидев, насколько искренно оно написано, мы поняли, что и нам в ответ нужно протянуть руку для примирения. Я решил пойти к отцу Мефодию и с братской любовью сказать ему, что откликаюсь на его приглашение взаимно простить личные оскорбления, которые мы нанесли друг другу. Но что касается идеологической стороны вопроса, я намеревался ясно дать понять, что мы остаемся тверды в позициях святого Православия, как учил нас архиепископ Серафим, и безкомпромиссно продолжаем выступать против экуменизма, этого диавольского учения. 

23 ноября / 6 декабря 1985 года, выписавшись из больницы, где лечился от болезни сердца, я посетил отца Мефодия. Он был предварительно уведомлен по телефону о дне и часе моего визита и ожидал меня на ногах, с нетерпением и большим волнением. Мы обнялись, расцеловались и по предложению отца Мефодия я кратко помолился перед его домашними иконами. После этого мы сели, и я начал разговор: 

– Ах, отец Мефодий, мы состарились, разболелись, мы – странники… Я только что вышел из больницы. 

– Да, знаю. И я болею, – сказал он. 

– Поэтому мы и встретили с радостью предложение о взаимном примирении. Но, прося прощения за все наши вольные и невольные согрешения против тебя, мы хотим сообщить, что по-прежнему тверды и непоколебимы в святоотеческой позиции, за которую пострадали. 

– Знаю, – как-то тихо и примирительно ответил он. 

– О себе самом могу сказать, – продолжил я, – что как странник, уже отходящий на тот свет, я хочу последовать примеру святого Марка Ефесского. Святой Марк жил в судьбоноснейший для Византийской Империи момент жестокого нападения турок и принуждения пойти на компромисс в вере с папой, чтобы получить его политическую и военную поддержку. И он сказал своим собратьям-митрополитам, что не может на это согласиться, т. к. хочет предстать пред Богом, при неимении ничего доброго, хотя бы в твердом исповедании святого Православия. И я, утопающий во грехах и боящийся суда Божия, чаю, по слову святого Марка Ефесского, явиться пред Богом если не с добродетелями, которых не имею, то хотя бы в чистоте Православия. 

Отец Мефодий закивал головой в знак понимания. 

Я продолжил: 

– Дорогой отец Мефодий, я безконечно обязан тебе, и потому, хотя пути наши и разошлись, я ежедневно молюсь о тебе как о своем благодетеле. Когда я завершил богословское образование в Берне и хотел стать монахом, ты ввел меня в дивный благодатный мир Святых Отцов. Ты подарил мне драгоценные книги: сочинения святого Иоанна Златоуста, пять томов «Добротолюбия» и многие другие, которые открыли мне святую веру. Но важнейшую твою заслугу я вижу в том, что ты сблизил меня с нашим аввой архиепископом Серафимом. Когда я решил избрать монашество и просил тебя стать моим старцем, ты ответил, что в Болгарии нет лучшего старца, чем владыка Серафим. Так твоим посредничеством я вошел в число учеников нашего дорогого владыки архиепископа Серафима. 

Будучи молодым монахом, я восхищался твоей идеологической борьбой со всем неправославным. Ты писал в редактируемом тобой «Православном миссионере» против международного еврейства (Г. Форда), против протестантства, римо-католицизма… Читая твои работы, я учился по ним святой истине. 

И до сего дня я безконечно признателен тебе и люблю тебя. Во имя нашей братской любви, и особенно во имя Божие – прошу тебя от всей души: откажись от масонского экуменизма, этого диавольского дела. Многие пошли этим путем сближения с инославными и даже иноверными ради личных выгод… 

– Да, – подтвердил он, – Федор Сабев, который уверял меня, что поможет мне стать епископом, сделался активным экуменистом. Он получает от «Всемирного совета» по 5000 долларов в месяц, его жена также работает в экуменическом совете вместе с ним и его дети содержат себя на крупные стипендии и учатся на Западе. Таков его «идейный» экуменизм! 

– То, что я слышу это от тебя, дорогой отец Мефодий, потрясающе! Но если ты мне столь красочно живописуешь всю мерзость экуменизма, как ты сам можешь быть причастным ему?! Прошу тебя во имя Божие – откажись от него! 

– Да! – ответил отец Мефодий. 

Это «да» было настолько невероятным и неожиданным для меня, что я переспросил: 

– Ты на самом деле отказываешься от экуменизма? 

– Да, – подтвердил он. 

– Тогда я должен сказать тебе от имени матушки, что и все в монастыре, и отец Сергий просят прощения у тебя и любят тебя как прежде, до нашего идеологического разделения. 

Мы пообещали друг другу, что никому не расскажем об этом нашем разговоре. 

Слава Всемогущему Богу, Который обратил изначально доброе сердце отца Мефодия к святой истине Православия! Дай ему и всем нам, Господи, сил устоять в ней и не участвовать в погибельном деле отступления (см.: 2 Фес. 2, 3)! 

  
Источник: Газета «Православный Крест»* №№ 13 (181), 14 (182), 15 (183)

___________________  
* Дорогие отцы, братья и сестры! Газета «Православный Крест» – одно из немногих замечательных изданий в море секулярной прессы, которое рассказывает о событиях прошлых и нынешних дней с православной точки зрения. Это некоммерческое издание, существующее на средства пожертвователей (трудятся в ее редакции также во славу Божию). Для множества православных из глубинки и не имеющих интернета печатная версия газеты, выходящая 2 раза в месяц, является практически единственным источником актуальной и взвешенной информации. А у многих подписчиков не хватает средств к полноценной оплате (700 р. за полгода). Поэтому мы призываем оказать посильную финансовую поддержку редакции газеты «Православный Крест» и ее читателям. 
   Реквизиты «ПК»: ИНН 7717694098, к/с 301018101 45250000479, наименование банка «КБ РИАЛ-КРЕДИТ» (ООО) в Отделении №3 Московского ГТУ Банка России, р/с 40702810200000003926, БИК 044525479.
   Телефон редакции (отдел подписки): 89153536998

 
См. по теме: 


Поделиться новостью в соц сетях:

<-назад в раздел

Видео



Документы

Законопроект об отобрании детей «экспресс-судами» - угроза институту семьи

10 июля 2020 года в Государственную думу РФ внесен проект федерального закона №986 679−7 «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации» (далее - законопроект). Законопроект направлен на изменение порядка отобрания ребенка у родителей (иных лиц, на попечении которых находится ребенок).


Аналитическая справка по законопроекту № 1027750-7. «О внесении изменений в Федеральный закон «Об обязательном медицинском страховании в Российской Федерации»

30 сентября 2020 года в Государственную Думу РФ внесен проект федерального закона № 1027750-7 «О внесении изменений в Федеральный закон «Об обязательном медицинском страховании в Российской Федерации»» (https://sozd.duma.gov.ru/bill/1027750-7). 21 октября он был оперативно рассмотрен и принят в первом чтении, представить поправки к законопроекту предложено до 30.10.2020 г.


Аналитическая справка по Приказу Минпросвещения России N 373

31 июля 2020 года Минпросвещения России издало Приказ N 373 «Об утверждении Порядка организации и осуществления образовательной деятельности по основным общеобразовательным программам - образовательным программам дошкольного образования», который вступает в силу с 1 января 2021 года. Сам данный Порядок организации и осуществления образовательной деятельности по основным общеобразовательным программам...


<<       >>   |  
Пн Вт Ср Чт Пт Сб Вс
27 28 29 30 31 1 2
3 4 5 6 7 8 9
10 11 12 13 14 15 16
17 18 19 20 21 22 23
24 25 26 27 28 29 30
31 1 2 3 4 5 6
Фотогалерея
Полезно почитать

Правда об Иоанне Грозном, которую стараются умолчать

29 (16) января 473 года венчание на царство Ивана IV Грозного... Столетиями на Западе, а также в России в среде оппозиционной прозападной интеллигенции создавался и создаётся образ Ивана Грозного как жестокого деспотичного правителя, который утопил свой народ и страну в крови.


Новый год как символ

Казалось бы, какая разница в том, встречать Новый год по старому календарю или по новому, это ведь простая условность? Да и весь мiр празднует Новый год по-научному. Однако в этом вопросе есть много важных аспектов.


Тайны и загадки об Илье Муромце

В 1988 году Межведомственная комиссия провела исследование мощей Преподобного Ильи Муромца. Результаты оказались поразительными. Это был сильный мужчина, умерший в возрасте 45-55 лет, высокого роста – 177 см. Дело в том, что в XII веке, когда жил Илья, такой человек считался довольно высоким, потому что средний рост мужчины составлял 165 см.


Архимандрит Мелхиседек (Артюхин)
Rambler's Top100